Нелла Тихомир - Призрак гнева

• Название: Призрак гнева
• Автор: Нелла Тихомир
• Жанр: Ужасы и Мистика

Зима в далекой северной земле — снег, лед, пронизывающий холод… В глухую пору морозов и бездорожья двое чужаков, отец и сын, становятся пленниками главы местного клана: конунга по прозвищу Железный Лоб. Однако путники не так просты, поэтому их плен быстро заканчивается. Старший вынужден уехать, а младший, по имени Бран, остается, вняв просьбам о помощи, ведь, по уверению конунга, род преследует чудовище — гигантский медведь-шатун, уже убивший его старшего сына. Бран поневоле оказывается втянут в семейные распри здешних жителей, и тайны, которые они тщательно скрывают, постепенно выплывают на поверхность. Ему придется найти в себе силы выстоять, где остальные отступили, выдержать испытание, чтобы спасти самого дорогого в мире человека — там, где бродит призрак гнева, и где всё не то, чем кажется…

ВНИМАНИЕ: это не классический ЛР, хотя любовная линия в повествовании занимает главенствующее место. Предназначено для читателей, не ищущих в литературе только развлечения и не боящихся серьезных тем. За обложку опять огромное спасибо Любимовой Софе.

---

— Видар прав! — воскликнул ярл, и люди обернулись. — Так это оставить невозможно. Хошь, не хошь, а мы обязаны вмешаться. Если это действительно правда, что сейчас было тут говорено — пятно на всем роде лежит. За то боги нас и наказывают, уж помяните мое слово!

В толпе возник негромкий ропот, потом кто-то закричал:

— А чего, верно!

— А ты много знаешь! — насмешливо откликнулись ему. — Помалкивал бы уж!

— Хто? Я?

— А чо! Правду Вестейн говорит! Все видят, што на нас боги осерчали!

Ярл возвысил голос, перекрикивая крик:

— Негоже нам с вами, родичи, в стороне стоять! Это дело всех касаемо, не токмо конунговой семьи! Надобно вмешаться! Всем родом и вмешаемся, утихомирим божий гнев! Не то всем конец, всему клану!

Толпа поддержала его криками. Видар усмехнулся и поднял бровь. Его взгляд уперся в Брана. Он произнес — и негромкий голос почти потонул в общем шуме:

— Ну, а ты, колдун, что об этом думаешь?

Бран сдержанно ответил:

— Ничего. Это твое дело, — Бран хотел уйти.

— Ой ли? — бросил Видар ему в спину. — Мое, говоришь? И твоя жена тоже так считает? А, колдун?

Бран резко обернулся:

— Не трогай Уллу. Оставь ее в покое! Она… ей и без того плохо. Отстаньте от нее. Не втягивайте ее… во все это.

Видар нагнулся, стиснув кулаки.

— Нет? — в его голосе звенела ярость. — Не втягивать, говоришь? Опоздал, колдун, она уж втянута, с того дня, как родилась. Такая уж у нас семейка, колдун. Похоже, ты не с теми породнился!

Хрустнув зубами, Бран пошел прочь, грубо расталкивая людей. Крик Видара, будто камень в спину, полетел ему вослед:

— Плохо ты, колдун, в людях разбираешься! Иначе почуял бы, с кем связался!

Придя в дом к Сигурду, Бран повалился на скамью. С головой забравшись под шкуру, подтянул к груди колени, локтем закрыл голову. Лежал, трясясь и клацая зубами. На улице он продрог едва не до костей, и теперь никак не мог согреться.

Дрожь постепенно унялась, он стал дышать ровнее. Зажмурив веки, увидел Уллино лицо — словно отраженье в темных водах. Как же она будет там одна. Одна, и в этом доме. (…я ничего не могу поделать…) Нужно к ней пойти, нельзя ей так оставаться, совсем себя замучает, или сделает с собой что-нибудь. Или конунг может… но ведь он же сказал… он сам сказал, что она… она может… надо пойти туда… не знаю…

Громкие голоса. Вздрогнув, Бран очнулся. Голоса звучали совсем рядом, со стороны очага.

— Да постой ты, — произнес один. В нем были увещевающие нотки. Голос явно принадлежал старику, Брану показалось, что он уже и раньше его слышал.

— Нечего и время терять, — промолвил Сигурд. Раздался грохот отодвинутого стула. — Я уже сто раз это слыхал.

— Да нет, ты не так нас понял, — вклинился молодой, незнакомый Брану голос. Сигурд не дал ему закончить, ответил сдержанно, но с гневом:

— Я не младенец, што к чему, неплохо разумею. Не думайте, што я глупее вас.

— Не кипятись, экий ты, — сказал старик. Бран, не шевелясь, лежал под шкурами. Голос старика, вот хоть убей, был ему знаком.

У очага помолчали. Бран услыхал чьи-то шаги, глухо простучавшие по утоптанному полу, и Сигурд произнес:

— То, што вы мне предлагаете, измена. Я на измену не пойду. Я не гадюка, штоб исподтишка кусать.

— Да помилуй, родич, — откликнулся старик, — какая тут измена? Где ты измену увидал? Да рази ж мы…

— Ты, старик, мне зубы не заговаривай, — перебил Сигурд. — Конешно, измена. Я лошадь от свиньи еще сумею отличить. Думаешь, не понимаю, на што вы меня подбить пытаетесь? Совсем я, што ль, по-твоему, дурак?

— Што ты, што ты, да рази хто про тебя такое подумать могет? — продолжил уговаривать старик. — Мы к тебе со всем нашим почтением, ты што… Потому к тебе, слышь, и пришли. Тебя ж боле всех тут люди уважают, за тобою все пойдут, токмо позови.

Пауза. Бран осторожно шевельнулся. Под шкурами было жарко, и он вспотел. Надо, пожалуй, вылезти отсюда. А то, выходит, я подслушиваю, что ли?

Сигурд произнес — и в голосе послышалась тихая угроза:

— Ага. Поэтому-то, значит, вы меня и выбрали, штобы народ за мною, как бараны, побежал, куда вам надобно. Неплохо придумано, старик.

На что старик немедленно ответил:

— Да охолонь ты, белая горячка, нихто тя совратить не покушается. Штобы тинг созвать, в том измены нету никакой. У тя на то есть право.

— Да, — все так же спокойно отозвался Сигурд, — право есть. Желанья нету.

— Сигурд, Старый Бьорн дело говорит, — промолвил третий, самый молодой. — Мы тебя на измену не подстрекаем. Мы не изменщики. Но тинг созвать придется, ты это и сам прекрасно понимаешь. Нельзя оставить все, как есть. И мы просим, чтобы это сделал ты. Тебя все послушаются. Мы, Сигурд, крови не желаем, но и гнева божьего боимся. А ну, как если это правда? Ну, как и впрямь он это… с дочерью-то со своей…

Раздался резкий звук, похожий на удар ладонью по столу. Сигурд произнес:

— Молчи. Я не собираюсь это слушать.

Старик негромко возразил:

— Дак, родич…

— Молчи! — возвысил голос Сигурд. Тон был твердый, властный, ледяной. Старик умолк.

— Мог бы и не трудиться эту грязь мне на порог тащить, — чуть погодя продолжил Сигурд. — Все это сплетни, и цель у них одна. Какая — вам тоже ведомо. Да, верно, мы с Торгримом нынче на ножах. Верно, што я давеча был готов его убить. Но — открыто, родич. В открытую, в поединке, при свидетелях. Я воин, старик, а ты меня за Кнуда принимаешь? Нет, родич, я не Кнуд, исподтишка не умею, и не стану никогда. Да и нет у меня такого желанья, штоб его стряхнуть. Конунг здесь он, его люди выбирали. И он конунгом останется, покуда боги иного не решат. А я в вашей игре пешкою не буду, ищите себе кого другого. Вот хоть Видара, к примеру. Он же спит и видит место отцовское занять. Вот пускай и попытается, только не тишком, а в открытую, как по законам положено. Там и поглядим. А чего ж, кстати, он сам сюда не явился, а? Трусит, што ль?

Старик молчал. Вместо него отозвался молодой.

— Видар тут, слышь-ка, вовсе не при чем, — сказал он медленно, холодным тоном. — Ты чего же думаешь, мы по его указке, что ли, суетимся? Мы ведь тоже не шавки подзаборные, чтобы…

Не дослушав, Сигурд оборвал:

— Уж и не знаю, чьи вы шавки, а только нечего на моем пороге брехать.

— Не перегибай, Сигурд! — взорвался молодой. — Не у одного тебя гордость имеется!

— Умолкни, Ингьялд! — прикрикнул на него старик. — Умолкни, я сказал! Тихо!

Повисла тишина. Потом старик добавил:

— Нос не дорос, штоб со старшим кукарекаться. Сиди молчи, сам стану говорить.

Бран лежал, позабыв дышать. Старик произнес совершенно иным тоном:

— Коль ты думаешь, будто нас Видар к тебе подослал, дак то неправда. Видар сам по себе, а мы сами по себе. Видар, он, как тот берсерк: за-ради ненависти своей весь клан положить готов, — тяжкий вздох. — Коль посмотреть, так Видар, он своего отца еще похлеще будет. Торгрим крут, конешно, да об роде печется, а этот-то… и глазом не моргнет, спалит тут все, штоб токмо отцу родному насолить. Нет, родич, с Видаром нам не по пути. Для клана мы стараемся, не для Видара… и не для себя. Не за-ради выгоды мы к тебе пришли, и не на измену тя подбить пытаемся. Ты ж меня сызмальства знаешь, Сигурд. Рази ж я когда предателем был? А? Грех те про меня и думать-то такое!

Снова тишина. Бран перевел дыхание. Все тело у него окаменело. Сигурд произнес:

— Я тебя, родич, в предательстве не виню, да только и от своего не отступлюсь. Не по мне это все, што вы затеяли. Торгрим не подарок, это верно. Коль хотите его сместить — право ваше. Дождитесь лета, соберите тинг да попытайтесь. А себя заместо тарана я вам использовать не дам. Коли б я хотел — давно бы его место занял. Ты это знаешь, и я знаю, и Торгрим тоже знает. Он никогда против меня втихую не играл, ножом в спину ткнуть не норовил, хотя и мог бы. Он меня ни разу за всю жизнь не предал, даже не пытался. Так што же, я теперь его… Верно, старик, он не подарок, назови, как хошь, все будет правильно, кроме одного: он не предатель и не трус. Он со мной всегда играл честно, даже если опасался, што я могу у него его место отобрать. Я ему злом платить не стану за добро, в открытую ладонь плевать не стану. То для воина — позор. Этим я себя не замараю. Не обессудь, родич. Я свое сказал, добавить нечего.

— Послушай, — молвил молодой. — Ну, а если все это правда? Если правда, что он с родной дочерью… это самое… тебе чего же, все равно? И чего он с младшей сделал, тебе тоже…

— А вот это уже не ваше дело, — одернул Сигурд. — Мы сами разберемся. Уллу вы не троньте, мы за нее уж как-нибудь сумеем постоять, вмешательства не требуется. Чем ей меньше выпадет вашего внимания, тем лучше. А што касательно старшей, это сплетни, я уверен.

Молодой воскликнул:

— И Видар тоже уверен! Уверен, что это правда! И он обещал, что этого так не спустит! Что всем докажет…