Нелла Тихомир - Призрак гнева

• Название: Призрак гнева
• Автор: Нелла Тихомир
• Жанр: Ужасы и Мистика

Зима в далекой северной земле — снег, лед, пронизывающий холод… В глухую пору морозов и бездорожья двое чужаков, отец и сын, становятся пленниками главы местного клана: конунга по прозвищу Железный Лоб. Однако путники не так просты, поэтому их плен быстро заканчивается. Старший вынужден уехать, а младший, по имени Бран, остается, вняв просьбам о помощи, ведь, по уверению конунга, род преследует чудовище — гигантский медведь-шатун, уже убивший его старшего сына. Бран поневоле оказывается втянут в семейные распри здешних жителей, и тайны, которые они тщательно скрывают, постепенно выплывают на поверхность. Ему придется найти в себе силы выстоять, где остальные отступили, выдержать испытание, чтобы спасти самого дорогого в мире человека — там, где бродит призрак гнева, и где всё не то, чем кажется…

ВНИМАНИЕ: это не классический ЛР, хотя любовная линия в повествовании занимает главенствующее место. Предназначено для читателей, не ищущих в литературе только развлечения и не боящихся серьезных тем. За обложку опять огромное спасибо Любимовой Софе.

---

— Дай пройти, Рагнар.

Воин насупился.

— Пущать не велено, — угрюмо буркнул он.

— Перед кем стоишь? — Сигурд нагнул голову, потемневшие глаза блеснули. — Не видишь, кто я?!

— Вижу, — дружинник хоть и смутился, однако не отступил. — Потому и говорю. Тебя, стало быть, как раз и не велено впускать.

— А ну, с дороги! — крикнул Бран, рванувшись к постовым.

— А тебя, слышь, и подавно не пущу! — дружинник поднял меч, Бран выхватил свой. Люди Сигурда сомкнулись, раздался лязг клинков.

— Не пустишь миром — войдем силой, — Сигурд удержал Брана за плечо. — Я ведь два раза не повторяю. Лучше уходите с дороги, добром прошу.

— Куды ж мы уйдем? — возразил страж. — Нас конунг тут поставил.

— Тогда пойди к конунгу и скажи, што я здесь. Да поживей, мне недосуг.

— Дак ведь рано еще, — ответил дружинник. — Ведь он же нам башку открутит!

— Чего мы с ним торгуемся! — Бран ринулся вперед и ударил клинком по клинку противника. Сигурд не позволил им сцепиться, отодвинул Брана прочь.

— А ну, постой, — велел он, и снова — к конунговым стражам:

— Вы чего же это, а? Я вам што сказал? Ступайте к конунгу, у нас терпенье не стальное. Сколько еще ждать? Иль сей же час доложите — или мы войдем. Войдем и через вас перешагнем. Не доводите до греха!

Стражи переглянулись.

— Дак мы чего ж, — сказал один. — Мы ж не супротив, вот только не озлился бы.

— Ступай, — перебил Сигурд. — Нам с тобой балакать некогда. А ну, живо! Одна нога здесь, другая…

Он не договорил. Хелге положила ладонь ему на локоть и с расширившимися глазами указала пальцем на что-то впереди, за спиной у стражей. Те быстро обернулись…

У входа в дом стояла Улла. Она была одета в какую-то рвань, едва ли не в мешок, подпоясана веревкой. Тонкие руки, будто веточки, высовывались из драных рукавов, босые ноги по щиколотку увязали в снегу. Она стояла, обратив к ним неподвижное лицо. У нее были белые губы, почерневшие, огромные глаза.

А длинные косы были обрезаны под корень.

Люди пооткрывали рты. Улла опустила голову, короткие темные пряди упали на лицо. Она взялась за ручку двери и, переступив порог, шагнула в дом.

Воины дружно повернулись к Сигурду, будто ждали объяснений. Ярл молча отодвинул их рукой, зашагал вперед, и остальные — следом.

Когда они появились в доме, настала тишина. Ни на кого не глядя, Сигурд вышел к свету. Улла стояла за очагом. Растрепанные волосы скрывали лицо, маленькие босые ноги побагровели от мороза. Бран подбежал и, едва дыша, дотронулся до Уллиного локтя. Она не шелохнулась. Она была точно идол.

— Искорка, — пальцы Брана коснулись ее остриженных волос. Задохнувшись, он поднял взгляд — и увидел конунга. Тот был около стола, смотрел, и глаза блестели. Бран уставился на него, как завороженный, хотел, но не мог вымолвить ни слова.

Это сделал Сигурд.

Ярл быстро подошел, схватил конунга за рубаху на груди и бесцеремонно тряхнул.

— Это што же, а? Ты што же сделал с ней такое? Я думал, человек ты, — голос Сигурда стал хриплым. — А ты… ты… Ты даже не бревно, ты хуже зверя. Зверь на родную дочь не станет руку подымать! Убить тебя мало!

Сигурд оттолкнул его и выхватил кинжал. К ним тут же бросились дружинники.

— Стойте! — конунг вскинул руку. — Стойте, не трогайте его.

Он повернулся к Сигурду и тихо произнес:

— Клянусь, я к ней не прикасался. Я и сам… не меньше твоего… Я не знаю, кто это сделал, клянусь тебе. Она только сейчас сюда пришла.

— Ложь! — Сигурд, черный от гнева, не убрал оружия. — Коза на твоем дворе ее уже с час назад повстречала!

— Я говорю правду. Мне ничего об этом не известно. Да ты сам ее спроси, пускай скажет.

Они повернули головы. Улла замерла на месте. Бран и Хелге стояли около, но она, казалось, их не замечает.

— Дочка, — позвал Сигурд. — Доченька, милая, што случилось?

В ответ молчание.

— Она замерзла вся, — Бран попытался укрыть девушку плащом, но она проворно отстранилась, отступила в сторону. Глаза блеснули из непокорных зарослей волос.

— Кто тебе это сделал? — спросил Сигурд. — Кто? Скажи, доча, не бойся.

— Никто, — отозвалась Улла. Голос был глухой, негромкий, будто сонный. — Никто не сделал, я сама.

— Как, то есть, сама? — Сигурд глянул на жену. Хмурясь, та сказала:

— Если ты боишься, то не бойся, мы тебя никому в обиду не дадим.

— Я не боюсь, — монотонно отозвалась Улла. — Я это сделала сама. Вы идите, я теперь буду тут.

— Тут, доча? — Сигурд подошел, с высоты своего роста склонился к девушке. — Што тебе тут делать? Пойдем домой, родимая моя. Вона, ты вся синяя, замерзла. Пойдем.

— Нет, — Улла качнула головой. — Нельзя. Вы идите, я останусь.

— Зачем, дочка?

— Я должна, — Уллино лицо сделалось упрямым. Взгляд скользнул и опустился. — Раб должен быть около хозяина.

— Што? — растерялся Сигурд. — Да што ты? Да разве ты…

Он вдруг нахмурился и всем телом развернулся к конунгу.

— Ты ей чего наговорил? — с тихой яростью промолвил ярл. — Да как язык твой повернулся?! Это тебе не Кнуд! Я не позволю, штоб ты ее…

— Ничего я ей не говорил! — крикнул конунг. Понизив тон, добавил:

— Я ничего не говорил. Не видел я ее, пойми же ты. Не говорил я ей ни слова.

— Он не говорил, — тускло произнесла Улла, и все снова посмотрели на нее. — Оставь его, не надо. Я буду здесь, дома. Здесь мое место.

— Пойдем, дочка.

— Не пойду.

— Пойдем же!

— Нет.

Сигурд потянулся к ней, но Улла отшатнулась, будто от врага, глаза блестели из-под спутанных волос. Остриженная, она стала совсем похожа на ребенка. Сигурд беспомощно развел руками.

— Искорка, — промолвил Бран. — Правда же, пойдем, родная. Ты замерзла, можешь снова заболеть. Пойдем… чего ты.

Она повернулась к нему, и Бран умолк. Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Улла стянула с пальца обручальное кольцо и, взяв Брана за руку, вложила кольцо ему в ладонь. Отстранила его руку от себя.

— Возьми, — она глядела ему в глаза. Лицо было холодным, замкнутым, а взгляд — тверже камня. — Я даю тебе развод. Я больше не твоя. Слышали? Я с ним развожусь. Пусть вернется, как оно и было. Ты мне не муж, я тебе не жена.

Все остолбенели, даже конунг.

— Искорка, — промолвил Бран среди общего молчанья. — Ты что? Не шути так, не надо.

— Это не шутки, — сказала девушка. — Я с тобой развожусь. Я не могу тебя любить, и быть с тобой не хочу. Больше не хочу. Уходи. Иди. Я тебе никто, и ты мне тоже. Я возвращаю тебе слово. Уходи, и будь свободен. Все. Я закончила. Больше нечего сказать.

Она замолчала, опустив ресницы. Была мертвая тишина. Бран перевел дыхание.

— Почему? — спросил он. — Почему? Что я сделал? Что я сделал, скажи?!

Она молчала, была, словно закрытая на ключ. Бран хотел поймать ее за руку, но она вырвалась и отошла.

— Да это што же, — пробормотал Сигурд. — Доча… да ты в себе ли? Она в себе ли, мать, а?

Хелге не ответила, никто не произнес ни слова. Улла присела на корточки возле очага, обхватила руками колени и, уткнув в них подбородок, замерла.

Помедлив, Бран опустился рядом. Сняв плащ, накрыл им Уллу. Она повела плечами, и ткать соскользнула наземь. Снова Бран ее укрыл — и снова Улла стряхнула плащ. Отодвинулась и села на кирпич. Подобрала с полу солому, бросила в очаг и протянула к огню руки. Бран сказал:

— Пойдем домой.

Нет ответа. Бран что есть силы укусил себя за палец. Произнес:

— Улла, милая, ну, хватит же. Пожалуйста, идем.

Она молчала. Бран не понимал, она слышит, или нет. Он смотрел на нее, а она смотрела в огонь. Темные, пушистые, чуть вьющиеся волосы упали ей на щеки, лицо было таким беззащитным, таким детским… Детская шейка выглядывала из бурого ободранного ворота дерюги. Грубая ткань до красноты натерла Улле кожу.

У Брана заломило сердце. Ему хотелось закричать, и он крепко стиснул зубы. Подобравшись к Улле, ласково и тихо произнес:

— Ты на что-нибудь обиделась? Может, на меня? В этом дело? Скажи мне, что произошло? Что, любимая моя? Ну, что, а?

Он не получил ответа, девушка осталась недвижима. Бран попытался взять ее за руку, но Улла вырвала ладонь.

— Ладно, отстань от нее, — велел конунг. — Видишь, она не хочет.

Бран даже не обернулся. Опять поймал ладошку Уллы, и вновь она оттолкнула его руку. Он попытался снова — с тем же результатом. На его глаза навернулись слезы. Конунг произнес:

— Да оставь ее, кому говорено! — он подался к Улле, но Сигурд преградил ему дорогу.

— Ты вот што, родич, — молвил ярл, — ты их не трогай. Не мешай, сами разберутся.

— Пускай не лезет к моей дочери!

— А я говорю, не вмешивайся! — ярл насупился. — Не нашего ума то дело. Он ей, почитай, што муж…

— Она не хочет с ним жить, сама только что сказала.