Константин Скворцов - Рабочее созвездие

• Название: Рабочее созвездие
• Автор: Константин Скворцов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство, «Донбасс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

---

— Рабочая гарантия надежнее любой директивы, — считает магнитогорский доменщик, дважды Герой Социалистического Труда В. Д. Наумкин. — Исполнение директивы, бывает, затягивают, а то и вовсе игнорируют, а вот рабочая гарантия безотказна.

Так же считает и его свердловский друг, бригадир токарей «Уралмаша», Герой Социалистического Труда А. В. Королев. Сотни бригад подхватили призыв королевцев гарантировать магнитогорцам и сроки поставок оборудования для второго рождения ММК, и качество его изготовления.

Страна приняла рабочую эстафету реконструкции. Изготовители подшипников и огнеупоров, электротехники и систем управления включаются в это движение. Современный уровень техники — магнитогорским металлургам. Так ставят перед собой задачу трудовые коллективы.

На нынешнюю пятилетку намечен и успешно осуществляется план реконструкции сталеплавильного производства: мартеновский способ будет заменен более современным конверторным. Три мощных конвертора позволят отказаться от мартеновских печей. Подача жидкого чугуна в новые агрегаты пойдет через подземные туннели, ковшами большой емкости. А установки непрерывной разливки стали (УНРС) дадут возможность обойтись без блюмингов. Ведь эти машины будут как сортовые, так и слябовые. Сам метод разливки металла позволит эффективнее использовать сталь при прокатке. Подсчитано, что одно лишь это новшество даст дополнительно миллион тонн продукции. Таким образом, процесс от выплавки стали до получения стального листа намечается непрерывным. А в самом прокатном производстве запланирован вывод из технологии морально и физически устаревших станов, сооружение цехов четвертого передела для горячего и электролитического оцинкования, полимерных покрытий.

Строительство конверторного цеха сразу же стало заботой десятков предприятий и научно-исследовательских учреждений страны. Ему работать в следующем веке, а потому все оборудование, технологические процессы должны отвечать требованиям завтрашнего дня. Уралмашевцы обещают дать такие уникальные машины непрерывной разливки, каких пока еще в нашей стране не было. К примеру, они будут управляться микропроцессорными средствами с высоким уровнем надежности. Да и в экологическом плане новая технология производства стали много предпочтительнее мартеновского: на треть снизится выброс в воздух вредных веществ.

План предусматривает новое производство ввести в строй к последнему году пятилетки. Но магнитогорцы решили идти к цели форсированно и сократить строительство на полгода. Несомненно, высокие и стройные корпуса нового цеха станут реальностью в точно намеченное время, а это уже будет совсем новая Магнитка.

— Даешь Магнитку! — звучало по всей стране более полувека назад. — Время, вперед!

— Время! Даешь новую Магнитку! — звучит ныне.

Оксана Булгакова ПРОГУЛКА НА АВЗЯНСКУЮ ГОРУ

Есть уголки России, где щемяще-радостное чувство сопричастности с ее судьбой, людьми, землей особенно остро дает о себе знать. Идешь по этой земле, дышишь этим воздухом, почтительно здороваешься с каждым, кто встретится на деревенской дороге, — и просачивается в сердце радость, и куда-то истаивают лихие думы, и, словно от теплого и мудрого слова матери, очищается душа от всего наносного, обидного.

Такой увиделась мне деревенька, что, в снегах и метелях, умостилась у самого подножия Авзяна. Иные улочки ее так и норовят вскарабкаться по склону, и зовутся они Горными: первая Горная, вторая, третья… Чтоб почтальон не перепутал. Да только разве заплутаешь в таком поселке? Напишешь на конверте: село Зигаза, Наумкиной Наталье Евсеевне, и придет письмо в ее маленькую избушку на горе без всякой там улицы.

Вот к Наталье Евсеевне и лежал наш путь с Василием Дмитриевичем. Для нее он — сын, кровинушка, Василий. Для страны он — дважды Герой Социалистического Труда, делегат партийного съезда, заслуженный металлург республики В. Д. Наумкин, для меня — давний магнитогорский друг, о котором, еще не озаренном славой и не отмеченном наградами, писала едва ли не два десятилетия назад.

…Два дня всей семьей дежурили у телефона: Василий Дмитриевич должен был возвратиться из Японии. И все же ночной звонок взбудоражил наш дом, как бывает всегда, когда долго ждешь чего-то.

— Намаялся! Сейчас прямехонько на Магнитку. А там к матери на пару дней. Обязательно. Хотите — присоединяйтесь.

И вот едем. Ныряет наш игрушечный поезд из сугроба в сугроб. «Нынче снега у нас дивно», — скажут потом в Зигазе. Мало сохранилось таких поездов на российских просторах, недаром рассказывают, что на этой Белорецкой линии все последние фильмы о гражданской войне снимали. Вагончики на три окошка светло-голубые, расцвеченные масляной краской да нескупой рукой совсем недавно, печурка греет щедро, лампочка — одна на всю компанию. Да и вагончиков-то три-четыре на весь поезд. А тащит его вдоль льдистых ущелий, вихляя на бесконечных поворотах, непривычно вытянутый вперед, словно лисья морда, крохотный бордовый тепловозик.

Наумкину поезд наш явно не по росту, тесноват. Кажется, встань Василий Дмитриевич во весь свой рост — воистину богатырский, распрями плечи — осядет игрушечная крыша ему на самую грудь. Но он силу припрятал, сидит смирно, про новости зигазинские расспрашивает, заметно волнуется — не так уж часто на мать-то времени хватает, — а чтоб скрыть настроение, балагурит с людьми. Свой он среди них даже и внешне: полушубок черный, рабочий такой же, как у всех — видавший виды, и обувка суконная, и шапка кроличья не из новых. Нет, он не специально оделся так, чтоб подыграть, потрафить кому-то. Таким знаю его всегда или почти всегда; вот на конференциях, съездах, в делегациях, на консультативных советах, за границей выглядит министром, да только руки, большие, тяжелые, с въевшейся навечно за тридцать с гаком доменных лет чугунной пылью, выдают его. Да и награды — не всякий министр к пятидесяти годам столько заработал: на праздничном пиджаке — три ордена Ленина, орден Октябрьской Революции и две Золотые Звезды…

Наконец «киношная» узкоколейка дотянула нас до Тукана. А там новый вагон ждет — на сей раз один-единственный — мотриса.

В нем уж лампочки и одной не предусмотрено, народу набилось много, кондуктор с фонариком в руках билеты продает. Трясет еще больше. Едем кучно, но весело, с шутками, смехом — впотьмах. Так до самой Зигазы. Из Магнитогорска затемно выехали, а приехали — снова ночь набежала.

В пять утра Василий Дмитриевич уже последнюю возку снега на огороды сделал, перед домиком такую дорогу расчистил — на месяц хватит. А снега в Зигазе, помните, «дивно». Да белый он, белый, до неузнаваемости чистый и пушистый. А уж много-то его в эту зиму! А значит, и ягод, и грибов, и меду будет вдоволь.

Наталья Евсеевна тоже по привычке всей жизни своей встает до рассвета, хоть и надобности в этом уже давно нет: одна, хозяйство небольшое — козлиная семейка и гуси. Да только кто ж это в деревне рассвет в постели встречает! Суетится в избе, рада-радехонька. А ведь и не сразу поймешь: сдержана, даже сурова, хоть и в счастье. Вот и Василий такой же: лишним жестом, словом радости не выдаст, в себе переживает все — хоть и радость, хоть неприятности, особенно неприятности. Так и считают многие, что у него их не бывает. И меня наставлял: как бы тяжело ни было, сама переживи, зачем людям лишнее на плечи складывать, у каждого своих забот достаточно.

Оказалось, мудрость-то эта отсюда, зигазинская: мальчишкой в прорубь скатился, чуть не утонул, сам выбрался, дома на полати забрался, одежонку высушил. Все сам. Мать и по сей день о том не знает.

До чего ж красива эта женщина в свои 72, ох, не легких года! И болезнь ее еще в молодые годы согнула, и тяжелого навидалась — на несколько жизней хватит, а лицо молодое, глаза живые, притягивающие, большие, серые, как у сына.

Лепим пельмени, разговор постепенно отлаживается. Ведь неграмотная, а благородства сколько, внутренней культуры, такта.

— Не обидишься, если покажу, как тесто-то правильно скать надо?

Стараюсь изо всех сил, да только — надо же! — впустую: все пельмени, что снесла в сенки на мороз, за милую душу уплел старый плутоватый козел. Да бог с ними, с пельменями-то — разговор хороший получился. Открылись истоки сегодняшнего наумкинского характера, корни обнаружились, что держат его крепко на земле, как в свое время помогли устоять в беде, голоде матери и всем семерым детям.

Издавна, сколько помнит Наталья Евсеевна, были Наумкины-Гордеевы «при чугуне», как все в этом горнозаводском крае. Заводишки, что дымили во многих лесных поселках, чугун давали отменный: ковкий, литейный, серы в нем — минимум. Варили его на маленьких домнах, зачастую, как и в Зигазе, весь заводишко вокруг одной такой доменки и ставился. Была она мала — на 200 кубов — с сегодняшними магнитогорскими, на которых Василий Дмитриевич теперь работает, даже сравнивать неловко. (А о каких мечтает? В 5 тыс. кубов…) И топилась она древесным углем. Вот весь поселковый работный люд тем и промышлял: кто не у домны, те дрова заготовляли, «печи сажали», то есть уголек выжигали. Топили печи семь дней, потом на сутки открывали, чтобы остыли, и выгребай на здоровье — готов уголек.