Генрих Штоль - Пещера у Мертвого моря

• Название: Пещера у Мертвого моря
• Автор: Генрих Штоль
• Издательство: Наука, Главная редакция восточной литературы
• Жанр: История
• Год: 1965

Книга Генриха Штоля посвящена в основном, истории открытий древних рукописей в пещерах Кумрана и археологическим раскопкам центрального строения кумранской общины — Хирбет — Кумран. Избранная Штолем форма «романа» позволяет ему отказаться от общепринятых версий даже тогда, когда в этом, как кажется, нет особой необходимости, когда это логически и психологически не диктуется развитием «романа».

---

Рассмотрим теперь с точки зрения хронологии Дамасский документ. В первом столбце говорится, что 390 лет прошло после того, как «он отдал их в руки вавилонского царя Навуходоносора». Покорение Иерусалима Навуходоносором произошло в 587 г. Следовательно, в Дамасском документе речь идет о 197 г. (587 минус 390). Согласно Дамасскому документу, в этом году Бог «позволил корням посадки пустить ростки». Спустя двадцать лет, гласит далее Дамасский документ, «Бог послал учителя справедливости», т. е. примерно в 177 т. Если вычесть сорок лет «пустыни», мы получим 137 г., а к 136 г. относится старейшая монета Кумрана, серебреник Антиоха VII. Этим же годом датируются и остатки строений Кумрана. Таким образом, не только логические рассуждения, но и археологические данные подтверждают всю цепь доказательств.

Тяжело вздохнув, студент сел и был вознагражден тем, что собрание бурно выразило свое одобрение. Тут взял слово заведующий кафедрой систематической теологии.

— В последние годы приводилось несчетное множество цитат из кумранских рукописей, обладающих каким-либо сходством с высказываниями Иоанна Крестителя, Иисуса, апостола Павла. Я совершенно согласен, такое сходство есть. Но никто не цитировал мест, резко отличающихся от проповеди Иисуса. Люди Кумрана верили в силу. Христианство же, напротив, отрицало насилие.

Еще один пример: весь одиннадцатый и двенадцатый столбцы Дамасского документа, т. е. добрая десятая часть текста, посвящены лишь соблюдению субботы, еще более строгому, чем предписано в заповеди Моисея. «Пусть никто не открывает в субботу запечатанный сосуд». «Пусть никто не поднимает руку, чтобы ударить скотину кулаком». «Пусть никто не оказывает скотине родовспоможение в субботний день и, если скотина упадет в колодец или яму, пусть не поднимают ее в субботу». «Пусть не оскверняет души своей, поедая личинки пчел, а рыбу дозволяется есть только, если она разрезана живьем». «Всякое дерево, все камни и песок, оскверненные нечистотою человека, становятся нечистыми, и кто их касается, также становится нечистым». В этом весь Кумран[135].

Но Иисус говорит: «Сын человеческий — господин над субботой». И далее: «И в субботу можно делать добро». «Суббота создана для человека, а не человек для субботы»[136].

Господа, я первый буду рад, если с помощью точных исторических свидетельств нам удастся пролить свет на темные и неизученные последние века дохристианского иудаизма и первый век раннего христианства, но не следует при этом возводить свечу в ранг юпитера. Именно те, кто со всей тщательностью изучил литературу Кумрана, с первого взгляда чувствуют громадное различие между нею и Библией.

— Господин профессор! — воскликнул один из студентов. — Учитель справедливости говорит о двух путях — пути Тьмы и пути Света. Он различает дух Тьмы и дух Света, сынов Тьмы и сынов Света. Против учителя справедливости выступает нечестивый жрец, жрец лжи. Но все это было неведомо старому иудаизму и его теологии! Во всяком случае, я об этом ни в одной лекции не слышал. Вы молчите? Значит, вы согласны со мной!

Здесь, да и не только здесь, много говорилось о том, что раннее христианство не зависело от Кумрана. Но я должен выступить в защиту противоположной точки зрения. Прежде всего, о противопоставлении, которое вы только что сделали. Разрешите мне процитировать несколько крылатых слов из литературы общины: «Дух истины», «Свет жизни», «Блуждающие во тьме», «Вечная жизнь». Все это мы слышали до того, как узнали о Кумране! Ведь это написано в Евангелии и в посланиях Иоанна! Того самого Иоанна, который до сего времени считался самым эллинизированным из евангелистов, а теперь сразу стал наиближайшим к иудаизму! Далее: «Те, кто знает путь», «Новый союз», «Нищие» — ведь так называли себя не только люди Кумрана, но и первые христиане. Сколько бы вы ни говорили о различиях, влияние Кумрана на христианство ужасающе велико, и это самым серьезным образом ставит под вопрос исключительность христианства.

— Не могу не поспорить с моим коллегой, который противопоставляет отказ христиан от насилия проповеди силы в кумранской общине, — сказал специалист по истории церкви. — Конечно, в Свитке войны дело не обходится без кровопролития, но не следует забывать, что это апокалипсис и что в Апокалипсисе от Иоанна тоже не все протекает без крови и насилия, только миролюбиво! Не забывайте сообщения Филона: «У них вы не найдете ремесленника, изготовляющего луки, стрелы, кинжалы, шлемы, панцири, щиты, и вообще никого, делающего оружие, орудия или что бы то ни было, служащее для войны». Мы вправе предположить, что когда пришли римляне, у людей Кумрана не было никакого оружия, потому что все оружие, которое нашли археологи, несомненно, римского происхождения. Впрочем, коллега, христианство, к сожалению, не сохранило верности учению своего основателя о непротивлении злу насилием и о соблюдении мира. Не только римские императоры преследовали христиан, но и сами христиане и христианские церкви — вспомните инквизицию, религиозные войны! Люди Кумрана не имели оружия. Зато оно было у христиан более позднего времени, и нередко их епископы и папы даже благословляли его. У нас нет причин смотреть на Кумран сверху вниз, скорее нам следует опустить глаза перед ним.

Это справедливо еще по двум причинам. Во-первых, христианское учение многим обязано Кумрану, во-вторых, оно, к сожалению, никогда не достигало духовной высоты кумранитов. Я имею в виду так называемый первоначальный коммунизм и проблему рабства и прошу извинить меня, если я уделю этим вопросам слишком много внимания. Дело в том, что до сих пор они, по-моему, недостаточно освещены в литературе.

Во-первых: где следует искать корни коммунизма ранних христианских общин? Конечно, не среди пифагорейцев; у них существовала лишь ограниченная общность имущества внутри элиты, которую в лучшем случае можно считать прообразом духовно-рыцарского ордена. Конечно, и не в древнем иудаизме, там и в помине не было идей, о которых сказано в Деяниях апостолов: «Все же верующие были вместе и имели все общее; и продавали имения и всякую собственность и раздавали всем, смотря по нужде каждого» (2, 44 и сл.).

Корни этих идей в Кумране, у ессеев и больше нигде. Подобно людям Кумрана, первые христиане были нищими, не только потому, что происходили главным образом из неимущих слоев населения, но и потому, что, как и кумраниты, стремились к равенству. Правда, здесь не следует упускать одно важное различие: в Кумране общность имущества была долгом, заповедью, законом; у ранних христиан она оставалась добровольной, ибо Павел, во многом определивший духовный облик раннего христианства, не одобрял посягательств на существующий экономический и социальный строй.

Но, как уже сказано, первоначальный коммунизм, более или менее ярко выраженный, вопреки Павлу существовал и, разумеется, не только в первой иерусалимской общине при апостолах. Он, как и многое другое, исчез лишь тогда, когда христианство стало государственной религией и Константинова церковь заключила компромисс с существующим общественным строем и предоставила первоначальный коммунизм в удел монашеству и некоторым преследуемым сектам, вроде донатистов, монтанистов, циркумцеллионов и т. д. Если говорить языком Нового завета, во времена Константина завершилась измена первой любви. Община и общность превратились в церковь.

Перейду к проблеме рабства. Вам, конечно, известно, что для античной культуры такой проблемы никогда не существовало. Рабство было в порядке вещей. Перечитайте Аристотеля или Платона… Только свободные — люди полноценные, рабы — это недочеловеки, одаренные разумом лишь наполовину и отличающиеся от зверей одной способностью трудиться. Аристотель считал, что без рабов можно было бы обойтись только в том случае, если бы существовали одушевленные орудия. Почти так же мыслили и древние евреи, приравнивавшие рабов к волу и ослу. Освобождение рабов на седьмой год оставалось большей частью благим пожеланием.

И вот перед нами ессеи, казалось бы, не имеющие предшественников в истории религии или экономики. Мне придется еще раз процитировать Филона: «У них нет ни одного раба, но все они свободны, взаимно оказывая друг другу услуги. Они осуждают господ, владеющих рабами, не только как людей несправедливых, оскверняющих равенство, но и как нечестивцев, нарушающих закон и установления природы, которая, подобно матери, всех породив и выкормив равным образом, сделала людей законными братьями не только по названию, но и в действительности».

Как относилось к рабству раннее христианство? Так же, как и все, во всяком случае иначе, чем Кумран. От Иисуса к нам не дошло ни одного слова протеста против рабства. Павел (сторонник сохранения существующего социального строя и в этом остался верен себе) в первом послании к коринфянам призывает: «Пусть каждый остается в том состоянии, к которому он призван. Если ты призван быть рабом, не тревожься». Мне кажется, что среди ранних христиан, и именно благодаря Кумрану, существовало стремление к равноправию: отсюда этот призыв апостола. Но доказать это невозможно. Теологи более поздних времен старались найти оправдание для Павла: в то время якобы ожидали конца света и поэтому отказывались от всех революционных изменений. Люди Кумрана тоже считали, что живут накануне конца света, но, несмотря на это, отказались от существовавшего на протяжении тысячелетий различия между свободными и рабами!