Сергей Неподкосов - Символ «мертвая голова»

• Название: Символ «мертвая голова»
• Автор: Сергей Неподкосов
• Издательство: Вече
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1405-7

Череп в массовом сознании прочно ассоциируются с чем-то жутким, рождая в душах первобытный страх смерти. Сегодня его символическое значение в основном сводится к употреблению в качестве элемента декоративного украшения или маргинального эпатажа. Между тем глубокое метафизическое содержание символа «мертвой головы» для многих по-прежнему остается загадкой.

В этой работе делается попытка разобраться в сакральном значении черепа на примере его использования в мировых религиях и воинских формированиях.

Книга рекомендована широкому кругу читателей, интересующихся вопросами истории, культурологи и религиоведения.

---

Вокруг мужского дома или непосредственно в нем устанавливали деревянные раскрашенные столбы. По версии П. Вирца, каждый из них соответствовал добытой голове. На куи-ахат, разукрашенный перьями и листьями кротона, подвешивали добытую голову. На Верхнем Биане сооружали подобие лестницы, перекладинами которой служили кости людей, внизу прикрепляли украшенную перьями препарированную голову. Все это подвешивалось у входа в мужской дом. Остальные головы укрепляли под коньком крыши.

Под влиянием среды и насекомых постепенно обнажались черепа, закопченные сажей и дымом, которые старательно хранились в мужском доме. После смерти человека, носившего «имя» убитого пленника, череп предавали земле{374}.

Отличившихся охотников чествовали особо. Наутро, после ночи танцев и пения, мужчины и юноши, непосредственно участвовавшие в добывании голов, садились рядами на праздничной площади. Около них лежали охотничьи трофеи. Первый ряд сидящих составляли владельцы голов (кадахаб-аним), второй ряд — державшие жертву (хакев-аним), третий ряд — стрелявшие (де-аним). Начиная с первого ряда, каждый по очереди брал обеими руками голову, которую он добыл или принимал участие в ее захвате, и бежал к берегу моря и обратно, крича: «Здесь, здесь навсегда я должен тебя удержать для себя!» и «Приходи оттуда, оставайся здесь!». После этого он клал голову на место. Следующий повторял ту же процедуру с добытой им головой. Затем самые активные участники охоты получали угощение.

Необходимо обратить внимание и на другой аспект охоты — после успешной экспедиции мозги и части тел жертв употреблялись на каннибальном пиршестве, что свидетельствует об охотничьем характере церемонии, которое Л. Иванова расценивает как рудимент, остаточное явление некогда существовавшей охоты на людей, при которой человеческое мясо было единственной целью охоты{375}. Об этом же свидетельствует ритуальный каннибализм, имевший место среди маринд-аним при отправлении различных культов — майо, рапа, имо.

Если посмотреть глазами первобытного охотника на человека, т.е. видеть в человеке объект охоты, то, подобно каждому охотнику, папуас был заинтересован в возобновлении, возрождении убитых людей{376}. Для этого должны были сохраняться в целости человеческие кости, так же как сохранялись и хоронились кости животных. Отголоском этих представлений является обычай маринд, живущих на Верхнем Биане, сохранять кости конечностей и ребра человека, как в других местах — человеческие головы.

Очевидно, череп являлся той частью, которая со временем заменила человеческий скелет. Подобное произошло и со скелетами животных. Этнография фиксирует тот уровень развития охотничьих представлений, когда вместо всего скелета животного (объекта охоты) сохраняли только его часть, и именно череп{377}. Отметим, что когда для прекращения варварской охоты за головами колониальная полиция и миссионеры стали отбирать сотнями черепа, захваченные папуасами на охоте за головами, то они всегда оказывались без нижних челюстей, остававшихся у маринд-аним, т.е. в данном случае челюсть заменяла черен.

Очевидно, у маринд-аним существовало представление, согласно которому собирание и захоронение костей, во-первых, предотвращало окончательную смерть особей, а во-вторых, способствовало их приумножению{378}. В их культовой практике существовал обряд захоронения костей жертв женского пола возраста иваг под кокосовыми пальмами для плодоношения, т.е. приумножения последних: «После того как иваг съедали, тщательно собирали ее кости. Череп (т.е. голову) отделяли от туловища и тщательно препарировали. Кости окрашивали в красный цвет (вероятно, кровью) и закапывали рядом с каждой молодой кокосовой пальмой, чтобы увеличить се плодородие. Фактически все кокосовые пальмы у Кондо имели красные знаки, которые, вероятно, наносили кровью, и у каждой маркированной таким образом пальмы, в земле находились кости рапа-иваг»{379}. Изучая далее мотив вырастания дерева из человеческих костей, В.Я. Пропп приходит к выводу, что «с развитием земледелия нужны более сильные магические обряды, обеспечивающие плодородие. Старый охотничий обычай принимает новые формы и новое толкование: убивают и разрубают людей, части их тела и кости хоронят в полях, чтобы вызвать буйное произрастание»{380}. Многочисленные примеры, подтверждающие и иллюстрирующие это положение, приведены в книге Д. Фрэзера{381}. Отсюда следует, что постепенно произошло дальнейшее переосмысление земледельцами старого охотничьего обычая. На этой стадии хозяйства человеческие кости не просто давали жизнь растениям, но способствовали приумножению растительного мира, его плодоношению (с этой целью и хоронили кости под каждой пальмой).

Игороты — племена, проживающее в высокогорной местности Кордильер на Филиппинах. Они хоронили умерших весьма оригинальным способом: тело покойника помещали в очень узкий гроб, изготовленный из цельного куска сосны, и подвешивали в горах или в пещерах. Игороты состоят из шести этнолингвистических групп: бонток, ибалой, ифугао, апайяо, калинга и капкана. Примерно до 30-х годов XX в. они практиковали охоту за черепами, причем бонтоки были наиболее известными среди них.

Сегодня старые традиции забыты и искоренены сотнями лет колониальной экспансии, а раньше на свободных горных просторах мужчины украшали себя специальными татуировками «чак-лаг», наносившимися на грудь охотника, добывшего череп. Бонтоки верят в существование «анито», духов умерших людей. Считается, что они могут действовать на происходящее в настоящем и перед всеми важными событиями «приглашают» духов на собрание. В семьях для анито специально оставляют немного еды, показывая, что умершие не забыты{382}. Главным божеством у бонтоков является Лумауиг — мифологический культурный герой, придавший земле современный облик, научивший людей добывать огонь, заниматься земледелием, познакомивший их с ритуалами{383}.

До прихода на Филиппины американцев охота за черепами практиковалась в горных провинциях повсеместно и «чак-лаг» можно было видеть практически у всех игоротов. После первого убийства мужчина наносил на плечи специальный рисунок. После двух или более добытых черепов тело покрывалось татуировками, рисунок которых состоял из сплетенных узоров сороконожек. Каждая такая наколка «заговаривалась», чтобы помогать противостоять злым духам.

Иногда узор татуировок напоминал человеческие вены, и это неспроста. Горцы верили, что именно человеческая кровь привлекает духов анито, которые имеют очень большую силу. Если в жизни человека случались неприятности, болезни и неудачи, считалось, что нужно было добыть череп, чтобы анито стал более доброжелательным.

Сегодня эта традиция сохранилась только в племени калинга, правда, теперь татуировки не имеют отношения к количеству добытых черепов. Отметим, что еще во время японской оккупации в 1940-х годах мужчины калинга покрывали свои тела татуировками после убийств японских солдат, что было напрямую связано с древним охотничьим обычаем.

Охота за головой была важным показателем успешности воина. В некоторых горских общинах мужчине не разрешалось жениться, пока он не добудет череп. Принесенный трофей участвовал в сложных ритуалах, связанных с взаимодействием с душой убитого. Когда жених сватался к своей избраннице, в его руках должен был быть воинский трофей, становившийся своего рода приданым невесты.

Антропологи Мишель и Ренато Розальдо в 60-х годах прошлого века натолкнулись на еще более парадоксальное объяснение обычая охоты за черепами. У филиппинских илонготов, считавшихся миролюбивыми фермерами, при потере любимого или близкого человека следовало отправиться на охоту и убить невинного человека. Считалось, что таким способом можно было заглушить боль утраты. Добытый череп вымывали в реке и устраивали вокруг него ритуальный танец под звуки гонга. Нижняя челюсть отделялась и становилась ручкой гонга успешного охотника.

Игороты мумифицировали предков и весьма в этом преуспели. Мумия хранилась в сухой и прохладной пещере в окружении прочих, и в трудной жизненной ситуации с ней всегда можно было посоветоваться.

Важную инициативную функцию обычай охоты за черепами играл в жизни племени даяков с острова Борнео (Калимантан). Добытый череп врага напрямую означал, что юноша отныне стал мужчиной, а значит, полноценным членом социума. Кроме этого, удачливый охотник получал за каждую добытую голову татуированную метку на руке — своеобразную отметку храбреца.

Между тем тот, кто не смог совершить такого подвига, так и оставался ребенком и не приобретал в племени никаких прав. Помышлять о женитьбе мог только прошедший посвящение в мужчину-воина, поскольку считалось, что теперь он может надежно защитить свою семью. Более того, чем более удачным был охотник, тем у него появлялось больше шансов жепиться на самой лучшей представительнице племени из местной аристократии. Островное предание гласило, что «ни один юноша-аристократ не отважится ухаживать за знатной даякской девушкой, если не бросит к ногам избранницы сетку, полную человеческих черепов»{384}. Иными словами, добытые женихом черепа использовались в качестве свадебного подарка для своей избранницы. Фактически сами женщины подстрекали мужчин на добычу головы (черепа).