Фаина Гримберг - Хей, Осман!

• Название: Хей, Осман!
• Автор: Фаина Гримберг
• Издательство: Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-271-07623-7

Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о жизни Османа I, тюркского вождя, положившего начало великой державе - Османской империи. Роман интересен не только занимательным сюжетом, но и подлинно энциклопедическим охватом сведений о фольклоре, быте, истории Балканского полуострова и Малой Азии ХII-ХIV вв. Осман, по прозвищу Аль-Гази (т.е. завоеватель). В 1288 г. унаследовал от своего отца господство над турецкими ордами, населявшими Малую Азию. Постепенно расширяя свои владения, он стал правителем независимого Турецкого государства. После победы над сельджуками в 1299 г. Осман был провозглашён султаном, а победа над византийцами в 1301 г. сделала его имя известным всему миру.

---

Трупы загромоздили улицы узкие... Воины Османа мыслили просто. Быть может, им недоставало логики, но, впрочем, возможно было полагать, что они, напротив, имеют свою логику, отличную от логики иных... Воины Османа даже и не задумывались о том, что первыми напали на эту крепость; не задумывались также и о том, что жители крепости имеют право сопротивляться! Воины Османа просто полагали жителей крепости Ин Хисар своими врагами и полагали себя в полном праве убивать их...

Запах крови заполонил густотой грязной и уже загнивающей воздух. Осман, уже спешившийся, припомнил невольно детство, как мать держала его перед собой на седле... Убитые лошади... Запах крови... А-а!.. То были плохие лошади! Кто бы стал забивать хороших?! Запах крови... Да ведь это оно и есть - жизнью пахнет!..

Осман не обращал внимания на трупы. Времени мало было. Только крикнул:

   - Хей, парни! Наша война только ещё началась. Кто думает, будто всё уже кончилось, будто возможно теперь набить сумы добром, вытащенным из домов, завалить баб молодых и девок, и после жрать и пить, сколько влезет, кто вот так думает, тот сам без головы останется! Я ему башку снесу... Укрепляйте ворота живо!.. Времени для отдыха будет мало...

   - Когда подойдут войска Эски Шехира и Инёню, мы будем удерживать Ин Хисар? - спросил Гюндюз. Рука его была обвязана повыше локтя окровавленной тряпкой.

   - Болит? Тяжёлая рана? - спрашивал Осман.

   - Нет, - отвечал младший брат. - Вытерплю!..

   - Нет, мы не будем удерживать крепость, - сказал Осман. Он не стал тратить дорогое время на то, чтобы тревожиться о лёгкой ране младшего брата...

Невольно Осман вспомнил Султана Веледа... Как всё бывало в жизни запутанно, странно... Видения, предсказания, рассуждения... А теперь всё до того просто!.. И, должно быть, вот этот простой и отчаянный захват крепости, маленькой крепости, далеко от больших стольных городов, от Коньи, от Истанбула неверных; и, быть может, вот этот захват и есть начало, и есть первый шаг для зидания, сотворения будущей, грядущей великой державы... Но не надо было думать о грядущем, о дальнем! Надо было заниматься только самым близким, только простым... Осман приказал подсчитать потери. В отрядах было убито на удивление мало людей! Они захватили крепость! Впервые в жизни своей взяли, захватили крепость! Прежде никогда не захватывали. Биледжик, или укреплённые стены Коньи - это прежде было нечто совсем чужое, чуждое. От этого чуждого надо было им, кочевникам, уходить подальше. У них была, велась совсем своя жизнь. И ничего им было не нужно. И вот закончилось одно время - и явилось время другое. Верно говорил отец Эртугрул!.. Осман огляделся по сторонам. Сквозь всё это простое зрелище - громождение трупов, кровь, разверстые - разнообразной красноты и раскрытой мясистости - человеческие внутренности, разбитые головы с открывшимся мозгом серым, выбитые двери и ворота домов, разбросанное имущество, порванное, переломанное, с кровавыми следами, - сквозь всю эту простоту Осман увидел радостное величие!.. И вскинул руки к небу, закинул голову, тряхнул косами, закричал, показав большие белые зубы:

   - Мы взяли крепость!..

И все тотчас ощутили, восприняли восторг своего вождя и завопили, закричали, вскидывая кверху руки, кидая меховые и войлочные шапки к небу, закричали, поддерживая голосами громкими возглас вождя, закричали:

   - Мы взяли крепость!.. Мы!..

И Осман - чутьём, внезапно развившимся, - мгновенно почти сменил - одно за другим - несколько настроений. И всё это видели и восприняли. И он чуял верно, что все его люди воспринимают его настроения, принимают их смену... Восторг сменился возвращением с небес на землю, почти шутливой быстрой весёлостью, дружеской насмешкой над своими... И далее - быстро - после разрядки, которую эта весёлость, насмешливо-дружелюбная, дала; и - быстро - новое, следующее - тон деловой, но и ободряющий...

   - Пленные-то где?..

Оказалось, что и пленных-то не сумели толком взять, без привычки! По большей части воинов гарнизона всё же перебили. Других связали всё же. Но в суматохе немало воинов Ин Хисара успело ускользнуть, бежать...

   - Эх! - досадовал Осман. - Теперь у нас ещё меньше времени, чем думалось мне! Эти подымут тревогу, валом повалят сюда... Сметут нас, будто кучу шерсти овечьей нечёсаной...

Все знали, что может произойти дальше! Дорога на становище откроется и - конец!..

   - Нет, нет, - говорил Осман, - крепость оборонять не будем! Не наше это дело!.. Мы пока что и не знаем, как удерживают крепости. Гюндюз, возьми свою десятку верных и подымись на стену. Увидишь — идут, кричи нам!.. Сару Яты! Когда я скомандую вылетать из крепости, ты останешься здесь...

Осман и Сару Яты быстро отобрали воинов, которые должны были остаться в крепости...

   - А после? - спросил Сару Яты. Ему и в голову не приходило не подчиниться приказаниям брата...

   - После... - Осман вновь поразился простоте происшедшего! - После того, как я разобью войска Эски Шехира и Инёню, я вернусь сюда, в Ин Хисар. Я буду жить здесь. А ты и Гюндюз, вы будете под началом нашего отца кочевать по-прежнему... Эрмени, Доманич, Сугют - наши издавна края... А здесь, в Ин Хисаре, будет наша крепость, наша первая крепость...

Дозорные закричали в несколько голосов со стены:

   - Видать! Далеко ещё, но уже видать!..

Осман встревожился. Он не знал, как быть. Ему вдруг пришло в голову, что он ведь не знает, что приказать своим людям. Войско ещё далеко. Может быть, его люди покамест должны отдохнуть? Это было бы логично и, пожалуй, правильно. Однако чутьём нутряным он сознавал, что именно теперь такое, очень правильное решение было бы как раз неправильным, самым неправильным, неверным!.. Нет, не передышка нужна его людям. Они ведь не то что султанское войско! Они - вольные акынджилер! И ему, их предводителю, не об отдыхе их надобно думать, не о передышке для них, но лишь о том, чтобы они сохранили кураж, азарт, желание биться, налетать лавой!..

   - Хей! На коней! — скомандовал зычным голосом. — И быстрей, быстрей!.. Нет у нас времени!.. - И добавил про себя: «Потому что пришло наше время!». Но вслух говорить не стал эти слова. Ни к чему это — смущать своих людей странными словами. Да и что это такое - «наше время»? В этом самом «нашем времени», в нём ведь не только жить возможно, а ещё скорее помереть... «Вот порубят их сейчас - вот и будет их время!» — Осман едва удерживал смешок, так и рвавшийся на губы. Ведь и его могли порубить. Такое пришло время. И ему в этом времени было хорошо. И он знал, что и его людям, которых могут сейчас порубить, тоже хорошо в этом времени...

Вылетели всадники лавой из ворот крепости. Сару Яты смотрел, как запирают и укрепляют ворота. Часть оставленных с ним людей поставил на стражу ворот, других послал на стены. Поднялся с ними. Теперь и у него пробудилось то самое чутье, и вело его, приказывало беспогрешно, командовало...

   - Луки наготове! Битва идёт - не стрелять!..

   - А мы - метко! Своих не подстрелим! - крикнул один молодой удалец.

   - Стрелять только тогда, когда я прикажу! - сухо и громко произнёс Сару Яты. - Будете стрелять, если к воротам прорвутся...

Сверху видно было, с высоты стен, как пошла битва... При Османе было совсем мало людей, в сравнении с тем, сколько было воинов противника. Единственное, чем они могли взять, - куражом, азартом, отчаянностью... Крик Османа летел над битвенной навалицей, будто орёл над равниной. Он выкрикивал отчаянно:

   - Вперёд!.. Вперёд! Вперёд!.. - И вдруг вырывалось из глотки простое, зычное, призывное: - У-у!.. Ху-у!.. - громчайше...

Он не щадил себя; знал нутром, что не надо щадить себя! Сейчас не надо. Быть может, и надо будет когда-нибудь. А сейчас, теперь, - не надо!..

И он кричал, выкрикивал, одушевляя своих людей. И сам летел на коне, налетал, рубил размашисто. Всё его существо преобразилось в чутье обострённое до самой последней, предельной крайности. Тело его живое, ноги, руки — всё живо было чутьём. Не было мысли, одно лишь чутье одушевляло жизнь; и уклоняло, спасало от смерти, от раны. Чутье сгибало голову Османа, заставляло вдруг пускать или на миг сдерживать коня. Чутье ведало молниеносно, молниево всеми нападениями; и повинуясь беспрекословно чутью, Осман вскидывал саблю - хороший булат, ещё из отцова сундука... Кровь, множество смертей, крики боли; и это звучание гибели, звуки уничтожения человеческого тела, состава телесного, — прерывистый костный хруст, врубание в мышцы... Оружие одолевало металл доспехов. И звучание искореженного доспеха, кольчуги-джуббы, раненной, прорванной сильным клинком, сменялось тотчас единством многих звуков убиваемого, разрубаемого, ещё живого человеческого тела... И всё это была его жизнь, жизнь Османа, сына Эртугрула. Он счастлив был, он жил полной жизнью...

Движение битвенной гущи вынесло Османа верхового к самому сердцу этой битвы. И сердце это было — отчаянный воин в хорошем доспехе. И хороший франкский меч размахивался над головами противников, опускался хрусткокостяно, рубил, бил верно... Шлем, какого прежде Осман не видывал, такой был, что нельзя было никак разглядеть лицо отважного смельчака... Осман прорвался к этому всаднику, но прорвался со спины, с тыла. И потому закричал решительно: