Олег Иконников - Большая Медведица

• Название: Большая Медведица
• Автор: Олег Иконников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996

Я буду искренне рад, если честные и порядочные люди узнают себя в этой книге. Пусть будет спокойно у них в душе и сердце — это действительно они.

Люди с черной совестью и сознанием, которым вдруг покажется, что пишем мы о них, пусть будут неспокойны — о них здесь нет ни слова.

Мы с братом считаем, что недостойны они, что бы о них писали книги. И если у них все же зачешутся руки, чтобы подать в связи с «Большой Медведицей» на авторов в суд, чтобы они возместили им не столько моральный, сколько материальный ущерб, заранее говорим — это не вы, будьте спокойны. Имена, фамилии, клички, названия населенных пунктов, время — изменены.

Я воровал, грабил и убивал. Затем сам схлопотал свинцового шмеля. Из навылет простреленной шеи текла мне под щеку моя, черная почему — то кровь. Некоторые преступления я совершал хладнокровно, на других адреналинило. Иногда совесть мучила сознание и душу, иногда нет. Взяли меня раненого, без сознания, иначе живым бы я не сдался. Но судьба распорядилась по-своему и саночки, на которых я катался, пришлось тащить назад, в гору. Много и часто я думал о жизни и смерти, своей и чужой. Мечтал и представлял, любил всем сердцем, точно также ненавидел и всегда жалел, что судьба моя сложилась так, что кроме боли и зла людям я больше ничего не дал. Жалел я о прожитом и пролитом, жалел и вот, наконец, пришел тот день, когда мне стало стыдно. Стыдно, что шарил в чужих квартирах в поисках чужого добра. Что я там искал? Решетки и запретки, романтику уголовной жизни? Чушь все это собачья, сон рябой кобылы.

Мою, уголовную хребтину сломал стыд.

Олег Иконников, 1996 год

---

— Прости, я не за тем, имя есть?

— Наташа.

— Иди сюда, подмогни.

Девушка держала вместительную сумку барыги — директора, который, наконец — то, стал подавать признаки жизни, а Олег сметал с полок диковинные радиотелефоны и женские туфли. В коробке из-под сапог хранились деньги, приготовленные к выплате сдатчикам дефицита на комиссию.

— Втроем работаете?

— Нет.

— Кто еще?

— Два охранника.

— Волынят, значит, сволочи.

— Почему, они ребята хорошие, дисциплинированные. Сейчас должны подойти.

— К шапочному разбору, — дернул молнией Святой.

— Помещений в магазине сколько?

— Вот это, — стала загибать украшенные золотом пальчики Наташка — торговый зал, подсобка, туалет и комната, где мы переодеваемся и кушаем.

— Где это, интересно, вы переодеваетесь и кушаете, покажи-ка, дорогуша?

За тяжелой шториной в полстены, на которой висели легкие костюмы и рубашки, скрывалась от любопытных взоров голубая дверь — окно отсутствовало. На журнальном столике видеодвойка крутила порнуху, с убавленным донельзя звуком.

— Вы меня не тронете? — покраснела продавщица.

— Я понимаю, тебе, наверное, очень хочется, но я не насильник, а грабитель. Садись на диван и не пищи, договорились? — и он вернулся в зал, где работали подельники.

— Иди сюда, — махнул Олег Рыжему. За шторой комнатенка, выхлопай ее. Девчонку не трогай.

Эдик приколол Лариске анекдот и она, хихикая, складывала в мешки все центровое, что находилось в продаже.

— Ты что хоть в мешки таришь?

— Уж мне то лучше знать, где что лежит.

— Лариска, ты че, меня не боишься?

— Не-а.

— Я же гангстер. Завтра об этом все газеты напишут.

— Ну и что?

— Может, замуж за меня пойдешь? Я холостой.

— Не-а, лица не видать.

— Глаза, зато смотри, какие. Большие, добрые.

— Глазища и впрямь огромные, но тебя рано или поздно все равно в тюрьму посадят.

— Это ты подметила точно.

— Ой, парень. Этот спортивный костюм — мой личный. Может, оставишь, а?

— Базара нет, — великодушно водрузил его на место Эдька и полез в витрины за жвачкой.

Из директорского кабинета, согнувшись под тяжестью сумки, оставленной там Олегом, вышел Костя.

— Извините, шеф, но не удержался от искушения порыться в чужом белье и покинул пост.

— Шутить будешь в морге. В лучшем случае — в тюрьме. Тут не театр, любоваться нечем. Если из-за тебя опалимся, ответишь, а мы — не гуманный советский суд. Надеюсь, понимаешь? Вали на свое рабочее место и делай, что тебе сказали.

— Да уж понятней некуда, — испарился приятель, прихватив из кабинета целлофановый мешочек ранних абрикосов.

Отпахали подельники почти одновременно. Посредине зала стояли десять страшной высоты баулов. «Каждому по два, как понесем?»

— Умрем, но упрем, — словно прочитал мысли старшего брата Эдик.

— Ну, че, взяли?

— Подожди — Вовчик чесанул в подсобку и приволок оттуда две бутылки ацетона. Откупорив их об алюминиевый угольник дивана, стал поливать все вокруг. Директор и Лариска, которых запирал в комнатушку за шторой Леха, посерели.

— Не поджигайте, ребята, вы что творите? Магазин ведь в пятиэтажном доме находится, а дом газом питается. Взлетит все к чертовой бабушке.

— Не блажите, это он чудит, чтобы собаки след не взяли, — попробовал успокоить их Ветерок.

— Вы не обманываете?

— Говорю же вам, солдат ребенка не обидит.

— Тихо, — поднял руку Святой. Стало отчетливо слышно, как кто-то усердно молотит входную дверь. «Не успели», — щелкнул он предохранителем.

— Ой, мамочки, — разрыдалась Наташка — точно вам говорю, это Голик с Виктором.

— Кто такие? — через дверь спросил у нее Леха.

— Охранники, хорошие ребята. Они у нас уже три месяца работают. Вы их убьете?

— Замрите, а то придется их зарезать, — и побежал за приятелями.

— Олега, девчонки базарят, что это охрана. Две рамы с физфака. Решайте, одному нужно маску снять. Но не мне и не Эдьке, нас потом могут опознать в милиции по фотографиям.

Ветерок сдернул живо шапочку и, пригладив волосы, отодвинул засов.

— Привет, хлопцы. Вы где шляетесь? Директор вас потерял, дело прошлое, входите, че замерли?

Двое высоких парней в теннисках без рукавов, которые подчеркивали накаченные бицепсы рук, шагнули за порог полутемного тамбура. Первого, того, что поздоровей, Эдик шмякнул в печень и когда он сложился пополам, Святой добавил ему по бульдожьему затылку прикладом. Другой, увидев несколько человек в масках со стволами, смикитил, что дело пахнет керосином, и поднял руки вверх.

— Все, мужики, я не сопротивляюсь.

— Соображаешь, — похвалил его Леха. Другана на хребет бери и волоки в торговый зал — пошевелил он туфлем студента, крестом валявшегося на бетоне тамбура.

Парней втолкнули к затомившимся в ожидании продавщицам.

— Спасибо, — поблагодарили они неизвестно за что налетчиков.

— Обошлось все, дамочки, гуд бай — запер их на два оборота ключа Ветерок.

— Цирк, а не разбой. Теперь всегда при себе иметь буду валидол и спирт нашатырный. Матрешки! Слышите меня?

— Слышим.

— Минут через двадцать начинайте выбираться из этой душегубки, но не раньше, а то ругаться придется. На этот раз ему не ответили.

— Олег Борисович, на горизонте ясно, — доложил Кот, — можете выплывать, хоть по одному, хоть скопом.

— Эдька и ты, Рыжий, шлепайте.

Подельники смылись. Секундная стрелка на часах Святого описала полный круг.

— Леха, вали. Удачи.

— А ты?

— Сматывайся, я Костю подстрахую.

Спустя минуту они по-хозяйски заперли дверь и ломанулись, если так можно назвать их полубег к машине. В узком проходе, образованном двумя заборами сидел, отдуваясь, Эдик. Заметив семенящих брата и Кота, он шустро встал с сумок и из последних сил поволок их к дороге, где его уже ждали приятели. Полулежа на переднем пассажирском сиденье, хватал широко открытым ртом воздух Ветерок. Вовка, задрав крышку багажника, помогал приплетшемуся Эдьке забросить в него баулы. Свои сумки Олег и Кот кое-как уместили на крыше.

— Ныряйте, кто как сможет — сам Святой упал за баранку и мокрый, как грозовая туча, включив зажигание, рванул из-под задних скатов траву газона.

Первый перекресток «жигуленок» проскочил под желтый сигнал светофора, на втором он опять не успел к зеленому. Четыре минуты понадобилось тачке на то, чтобы выскочить на обводную трассу вокруг Читы напротив центрального кладбища.

Жег дорогу Святой, обгоняя попутный транспорт, а Лариска с Наташкой, освободив от пут директора, утешали, как могли каратистов — охранников, которым, когда коснулось, своя рубаха оказалась ближе к телу.

«За что я им башляю?», — протирал нервно стекла треснувших при падении очков директор.

— Вышибайте, дверь, че расселись? Освобождайте нас, делайте что-нибудь, наконец!

— Саша, еще потерпи девять минут, — напомнила ему угрозу одного бандита Лариска, но студент, получивший по загривку, махом выполнил приказ хозяина. Тренированные ноги понесли его к ближайшей телефонной будке вызывать милицию и скорую помощь.

Миновав пост ГАИ в Песчанке, Леха цокнул секундомером.

— Двенадцать минут, потянет.

***

Культурный, получивший такую необычную для уголовника кликуху, только за то, что, будучи еще не судимым, любил пофорсить в ярких галстуках, вялился в теплой ванне, грея стариковские косточки. Позавчера ему стукнуло пятьдесят три, из которых двадцать девять он отмотал за колючкой. И вот уже третий день Пал Палыч отходил от буйных именин. Мать его, сухонькая, но не по годам живая старушка, хлопотливо варила сыну манную кашу. Здоровье ее Павлуша берег и, тем не менее, частенько страдал расстройствами желудка. Да и немудрено — столько лет давить пасту в одну дырку — манжеты естественно подносились. Вот и сейчас, взбудоражив хвойную воду пузырьками газа, Культурный беспокойно пощупал тощий, в седых кучеряшках живот и, выдернув из горловины слива пробку, стал вылазить на резиновый коврик. Одеваться не торопился. Вставив в бритвенный станок свежее лезвие, провел влажной ладонью по запотевшему зеркалу, критически прикинув, кто не него смотрит. Отражение лысоватого черепа и повисший кончик носа вместе с морщинистыми, впалыми и к тому же небритыми щеками удовольствия не доставляли. Для уркагана со статусом выглядел он неважно. До него на положении вора в законе в Чите куражился Сюрприз, но прошлым маем за нарушение паспортного режима легавые устроили Петруху на два года катать баланы в Нерчинск и за него московский вор Шар поставил рулить городом Пал Палыча. Организованная преступность области и менты ждали, что новая метла заметет по-новому, но не имевший желания подыхать в тюрьме, Культурный не стал ворошить порядки, установленные Сюрпризом. Обосновавшись в купленном на общаковые деньги его блатным предшественником кафе «Лотос», седовласый Павлуша в кровавых разборках не участвовал, а в случаях, дурно пахнущих, отправлял буквально на все стрелки своего более молодого и, как он считал, более глупого сподвижника Секретаря.