Станислав Иродов - Мангуп (СИ)

• Название: Мангуп (СИ)
• Автор: Станислав Иродов
• Жанр: Исторические приключения

Исторический роман о судьбе крымского православного княжества Феодоро и его последнего князя Александра. В романе с максимальной достоверностью сконцентрированы все основные исторические события, войны, культурные достижения Европы 15 века. Охвачены страны: Ромейская империя, Генуя, Франция, Венгрия, Молдова, Валахия, Венеция, Крымское ханство, Турция, косвенно - Россия. Немного романтики, эротики и масса исторических фактов, сражений, приключений. Познавательно, побуждает к путешествиям и изучению истории. Цитаты из исторических документов взяты на сайте востлит http://www.vostlit.info/

---

     – Я должен это сделать, иначе позор унижения перед глазами той, которую люблю, будет преследовать меня всю жизнь.

     – Тогда вставай, иначе тебе придётся побеждать его лишь в своих снах.

     – Ты умеешь убеждать. Больше я валяться в постели не буду. Ищи мне фейхтмейстеров. А Софию постараюсь изгнать из своего сердца.

     На следующий день Тео принёс Александру рукописные копии книг – «Учебник по фехтованию» Отто и Лихтенауэра, написанную в 1389 году, и «Готские кодексы» знаменитого фехтовальщика Ганса Талхоффера 1467 года. Для себя он купил книгу "Юноша", которую Жан де Бюэй, "лев границ", написал в возрасте шестидесяти лет, чтобы подытожить свой немалый боевой опыт. Александр с интересом взял книги в руки, а через несколько дней из тренировочного зала с утра до вечера стали доноситься стуки тренировочных затупленных мечей и жалобные вопли Василия, на котором Александр отрабатывал приёмы боя.

После каждой тренировки Василий, кряхтя и жалобно скуля, выползал из тренировочного зала, во весь голос кляня тот день, когда согласился быть слугой такого неуёмного господина.

Александр, разрумяненный, снимал с себя специально для этой цели купленный тренировочный доспех, пил воду, и опять с жадностью впивался в страницы учебников.

     – Не стони, Василий. За твои синяки тебе недурно платят. Зато, теперь княжич при деле. Не валяется с утра до вечера в постели, и не ноет о своей разбитой любви,– попытался как-то утешить Василия Тео.

     – Княжич во время тренировки так входит в раж, что я боюсь получить серьёзное увечье, и тогда никакими деньгами потерю здоровья не компенсируешь.

     – Ты прав. Я сейчас переговорю с Александром,– сказал Тео, и подошёл к Александру.

     – Княжич, может, тебе купить раба?

     – Зачем мне раб? У меня есть Василий. Традиция нашей семьи – не иметь рабов.

     – Но ведь Василий свободный человек, и совсем не обязан терпеть каждый день побои от твоего меча.

     – Когда я был твоим оруженосцем, ты не жалел меня: избивал на тренировках и мечом и кулаками, и просто ногами. А Василий притворяется, что ему больно. Он просто плут и хочет побольше вытянуть из меня дукатов.

     – Пусть так, но ты, всё же, будь с ним осторожнее, не порань его. Я за все годы твоей у меня службы не сломал тебе ни единой косточки.

     – Но уж синяков и шишек наставил мне тысячи. Ладно, постараюсь сдерживать свою черкесскую половину. А ты поторопись с тренером по фехтованию, тогда и Василий останется цел.

     Через неделю, когда дожди, наконец, закончились, и над черепичными крышами Риальто поднялось весеннее солнце, прибыл посланник, который принёс приглашение княжичу Александру от Анны Нотарас.

На следующий день ближе к вечеру Александр, в чёрном бархатном пурпуэне, украшенном серебряным шитьём, с тёмно-красным воротником, в высоких ботинках со скруглёнными носами по моде Венеции, обтягивающих шоссах тёмно красного цвета и маленькой чёрной бархатной шапочке, сел в гондолу.

 Гондольер опустил весло в воду, и покрытая чёрным лаком гондола заскользила по узким каналам под высокими арочными мостками, и, наконец, выплыла в Большой канал, смешалась с сотнями других гондол, лодок и маленьких судов.

Свежий ветер с Адриатики, минуя низкие отмели Лидо, трепал тёмные кудри гондольера и доносил опьяняющий запах моря.

Дом Анны Нотарас выходил своим фасадом на Большой канал. Через открытые узкие ворота, украшенные кованой позолоченной решёткой, гондола вплыла внутрь дома и причалила к гранитным ступеням внутреннего дворика, посреди которого находился колодец с резными мраморными барельефами.

Хозяйка дома встречала гостя в плиссированном платье из бархата и парчи, украшенном кружевами  punta in aria – дырками в воздухе – творением мастериц с венецианского острова Бурано, с «саксонским» воротником и со шнуровкой, под которой видна была рубашка набивного ситца с индийским узором.

Она стояла среди колонн из итальянского мрамора возле конной статуи воина в доспехах. Потемневшая бронза памятника подчёркивала мужественность и мощь сидящего на коне мужа с опущенным копьём в руке. Лицо всадника показалось Александру знакомым.

     – Здравствуйте, Анна. Вы встречаете меня вместе со своим отцом?

     – Здравствуйте, Александр. Как Вы догадались? Это действительно мой отец. Его изваял Донателло по картине, изображавшей отца при жизни.

     – Ваше лицо очень похоже на лицо статуи. Насколько я знаю, Донателло – величайший скульптор, работающий во Флоренции и Падуе. Он заново открыл законы античной скульптуры – хиазм – постановка фигуры так, чтобы она опиралась на одну ногу, один из первых добивался перспективы в своих творениях. Я собираюсь съездить во Флоренцию, чтобы посмотреть его знаменитую скульптуру Давида – первое обнажённое мужское тело современности после античного периода. Впрочем, Флоренция богата сокровищами искусства. Хотя бы, архитектура Филлипо Брунеллески, картины Мазаччо, Уччёлло.

     – Донателло – Донато ди Николло ди Бетто Барди умер пять лет назад. Он посвятил свою жизнь возрождению античной скульптуры. По его полному имени ясно, что он приходится родственником моему хорошему другу Джованни Барди, в гостях у которого мы с Вами познакомились. Кстати, в Падую теперь можете не ездить: памятник кондотьеру Гаттамелате, работы Донателло, очень похож на конную статую моего отца. По крайней мере, конь один и тот же, да и фигуры всадников почти идентичны. Я заказала статую сразу после падения Константинополя и гибели отца.

     – А как же отделанный Донателло собор святого Антония в Падуе с бронзовым распятием Христа и самым большим Алтарём: бронзовая Мария с младенцем, шесть святых, рельефы положения во гроб? А ещё творения великого Джотто? Разве можно пропустить в жизни такой шанс?

     – Вы хорошо подготовились к путешествию в Италию. Или искусство – Ваше увлечение?

     – К сожалению, я очень мало видел, и мои знания основаны на картинках – репродукциях, которых много в княжеском дворце Феодоро. Только мечтаю посмотреть весь мир. Княжество Феодоро расположено на отшибе Европы, и мы, феодориты, знакомы лишь с искусством Византии. В конце прошлого века замечательный художник Феофан расписал несколько наших храмов. До этого, как я знаю, он работал в Константинополе и Галате, где расписал более четырёх десятков храмов. Потом жил в Каффе, работал в Феодоро, а уже от нас уехал в Москву, где получил прозвище Феофан Грек. Там он трудился над убранством Успенского и Благовещенского соборов Московского Кремля вместе с русским художником Николаем Рублёвым. Его роспись – самое замечательное произведение искусства, которое украшает нашу страну. Но я не могу сказать, что искусство – моё увлечение. Я увлекаюсь сразу всем: искусством боя, архитектурой, лошадьми, оружием. Кстати, поэтому мечтаю попасть в Милан, чтобы посмотреть и, возможно, заказать мастеру знаменитый миланский доспех. А ещё мне нравятся красивые женщины. Такие как Вы.

     – Это просто лесть, уважаемый граф. Кстати, здесь прохладно, поднимемся в дом,– предложила Анна.

По узкой мраморной лестнице они поднялись на верхний этаж и вошли в одну из комнат. На стенах висели картины итальянских художников. Александр узнал Якопо Беллини, его сыновей Джентиле и Джованни, потому что уже встречал их картины: бесконечные мадонны с младенцами.

Широкие окна впускали много света. Везде росли фиалки в мраморных вазонах. Было тепло и уютно.  Мебели мало: несколько кресел и стол из Болоньи с точёными ножками, украшенный позолоченными шляпками гвоздей. Вдоль стены стояла скамья – ларь, обрамлённый пилястрами, затемнённого орехового дерева с высоким ступенчатым цоколем, рельефными украшениями из позолоченного левкаса, отделанный живописью – видами итальянских городов. Возле окна - аналой для чтения с изумительной резьбой и необыкновенным орнаментом. А рядом на полке лежали греческие книги: "Хроника"  Георгия  Амартова,  "Минологий" Симеона Метафраста, украшенный драгоценной живописью труд Дионисия Ареопагита, и гимны Дамаскина. Рядом с ними "Тайная  история" Прокопия Кесарийского, произведения Платона и его последователя Плотина. На других полках стояли «Божественная комедия» Алигьери Данте 1472 года издания,  Сонеты и канцоны – Canzoniere  Франческо Петрарки, «Декамерон» Джованни Бокаччо и много других произведений на итальянском языке и латыни. Александр с изумлением взял в руку одну из книг, писанную странными, никогда им не виданными буквами, и спросил Анну:

 – Кто умудрился написать книгу таким странным почерком?

     -­ Это печатная книга. Недавно в Венеции начала работать первая типография. Книги теперь не пишут от руки, а производят оттиск с шаблона, покрытого краской. Процесс ещё не совершенен, но будущее за книгопечатанием. Это откроет книгу для простого народа, которому ныне она недоступна.