Валентин Томин - Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером

• Название: Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером
• Автор: Валентин Томин
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09010-X

"Большой шеф Красной капеллы" - это уникальная книга о самом знаменитом советском разведчике Второй мировой войны. Миллионам телезрителей сериала "Красная капелла" он известен под именем Жан Жильбер (Отто). Настоящее же имя этого человека Леопольд Треппер. О Героической и трагической судьбе этого человека, о его боевых товарищах и заклятых врагах Рассказывает книга Валентина Томина. В качестве приложения к книге даны впервые публикуемые не только в России, но и во всем мире уникальные Воспоминания разведчика, существенно отличающиеся от его мемуаров, вышедших за рубежом.

3апись бесед с Леопольдом Треппером произведена писателем Юрием Корольковым, который работал над книгой о Красной капелле.

---

В 38-м г. летом началась настоящая подготовка. Все шло в направлении на случай войны.

Красная капелла имеет пять этапов своей деятельности. Конечно, приблизительно. От 38-го примерно до нападения на Бельгию (май 40-го г.) — подготовительный этап работы. От мая 40 г. до начала нашей войны с Германией второй этап. (Позже скажу, что было здесь характерного.) Третий этап — от начала нашей войны с Германией до 24 ноября 42-го г. — это крупнейший этап деятельности разведывательной и подготовительной работы в период после моего ареста. Четвертый этап, который менее всего известен, это не те четыре месяца моего ареста, которые, я считаю, являются главным, самым сложным периодом деятельности моей личной и всей группы. Это этап разоблачения заговора немецкой разведки по всем направлениям — гестапо, абвер и т. д. — против советской разведки. И не только против разведки. Большая игра имела политический, дипломатический характер. Этот период продолжался до того момента, когда нам удалось переправить в руки Жака Дюкло окончательный документ, который раскрывает суть всего, что происходит. В Москве он был передан Димитрову, затем передан непосредственно или через ЦК начальнику Главразведки. Потом был этап до моего побега из гестапо и последний этап, который имел больше контрразведывательный характер, — этап от побега моего до освобождения Парижа. Так имеется пять этапов деятельности.

Понятно, что по характеру и направлению деятельность Красной капеллы шла в одном направлении. Следует сказать, что в своей работе я начал реализовывать идеи и мысли, высказанные когда-то мне Берзиным. Я не был военным специалистом, все, что об этом расписывают повсюду, — проходил школы разведки, был генералом и т. д., — это ложь. Никаких школ разведки не проходил. Единственная моя жизненная школа — это компартия, подпольная работа. Все. Но откуда взялся генерал? Когда я был арестован немцами, они говорят так:

— У нас есть данные, что вы были полковником. Но мы этому не верим. По тем задачам, по проведенной работе, характеру работы вы были генералом Советской армии.

Я ответил:

— Если вам так нравится...

Немцам нужен был генерал. Как им, по их немецкой логике, можно было понять, что такая организация, как Роте Капелле, могла обходиться без генерала.

Очень важная деталь, когда мы начали работу, начали встречаться с немцами, нам удалось увидеть и понять немецкую психологию. Это было очень важно. До того я знал только немцев-коммунистов, но с первых встреч с другими, когда они пришли в Бельгию, я начал изучать их. Как они думают. Жиль Перро, независимо от неточностей в его книге, он увидел, что во Франции, Бельгии, Голландии, Берлине действовали группы, руководимые коммунистами, антифашистами, у которых главное было борьба не на жизнь, а на смерть с нацизмом. Нашим плюсом было то, что мы знали до конца, чего мы хотели. Организационно — техника, подполье создавалось то, что ни немцам, ни французам, ни американцам, ни англичанам невозможно было понять. По документам в Берлине, с которыми знакомился Перро, дело выглядело так, что после моего ареста столкнулись с новой школой разведработы. Что эта школа далеко превосходила старые понятия. Была ли это новая школа? Была. Это была партийная, коммунистическая школа подпольной работы в военное время, с задачами военного характера при использовании всех тех преимуществ, которые мы, как коммунисты подполья, имели. В сравнении, предположим, с работой групп французской разведки, которые таких преимуществ не имели. Был такой французский полковник, забыл его фамилию, который был одним из руководителей французского Сопротивления — Реми{36}. Он жив и сейчас. Прочитав книгу, он прислал мне письмо. «Хотя мы теперь политически-идеологически думаем различно, но во время войны мы совместно вели борьбу с нацизмом. Я нашел первого человека, которому могу подать руку». Это высшая похвала. Потом наодной встрече он говорил: «Сколько людей мы погубили тем, что не умели приспособить нашу работу к тем принципам подпольной работы, которые требовались, к условиям борьбы с нацизмом». «Я не мог проявлять недоверия к людям своим и скрывать от них, где я живу. А Гран шеф имел двадцать квартир, и каждый, с кем он встречался, был уверен, что он ему очень близок, потому, что приходил в его квартиру, именно в ту, где он жил».

Уезжая, я говорил, войны еще не было, дайте мне хороших двух радистов, не давайте мне агентов, не давайте людей. Если будет хороший специалист военный, пожалуйста, такого мне пришлите. Я его буду держать в большой конспирации, чтобы он никогда не провалился, но который оказывал бы мне помощь, разбирался бы в тех вопросах, которых я не понимаю. Есть и другие вопросы — политические, экономические, всякие, знающих эти вопросы я найду на месте. Пусть приедет самый умный человек, это будет один на сотню, чтобы он стал крупным источником. Он останется только агентом, который будет получать и передавать. Нам нужно искать источники в каждой стране. Для этого надо искать других людей. Прибывший человек потеряет два года, чтобы акклиматизироваться, чтобы выглядел так, как все другие, окружающие его. Чтобы он не оглядывался, когда совсем не нужно оглядываться. Чтобы он не жил в состоянии, будто ему всегда что-то угрожает. Я имел в этом уже некоторый опыт. Был такой случай. Я контактировался с одним из работников посольства. Дал ему телефон, чтобы он мог звонить мне в случае особой важности. Сказал ему:

— Задолби этот номер. Запомнил? - Да.

— Все в порядке.

Два месяца спустя задержали его на улице, взяли на два часа. Переписали всю записную книжку, в том числе и мой телефон. Это был номер первой резервной точки, созданной на всякий случай. То была база по скупке старых автомашин. Туда потом направил одного работника отсюда. Начали работать, и вот номер из телефонной книжки все разрушил. (В первую поездку.)

Уезжая, я сказал, что люди, работающие в организации, должны быть уверены, что они не провалятся из-за такой вот телефонной книжечки.

Через несколько дней пришел из префектуры. Прибывший человек был неопытный, и он раньше времени выскочил через окно, хотя опасности никакой не грозило. Из префектуры только попросили документы.

В Париж я приехал после партийной работы, которую вел в Палестине. Там были забастовки, были тюрьмы. Партия отправила меня во Францию. Приехал один, потом приехала жена. Жил в маленькой комнатушке. У меня были документы, у жены нет. Через месяц мне говорят — могут быть неприятности. Приходит инспектор из префектуры:

— Вы уже месяц живете здесь с вашей женой, надо это оформить.

Пригласил его в другую комнатку, достал бутылку. Сказал ему:

— Пусть это будет между нами. Это же не моя жена. Ты хочешь, чтобы я оформлял ее документы?

А если бы я сделал, как тот товарищ, что выпрыгнул в окно. Его не трогали до начала войны, а началась война — Шрайбера посадили как подозрительного в лагерь, потом из французского лагеря его переправили в неоккупированную зону. Удалось освободить, он вернулся в Лион. Запретил ему поддерживать с нами связь. Дал деньги, устроился на работу. И все же он вошел в контакт с группой в Лионе, попался, погиб в лагере. Жена его в 40—41-м гг. очень много мне помогала, живет теперь в Москве.

Первый этап — 38-й г. — подготовительный. Наше первое прикрытие называлось не «Симэкс». Базу мы создали в Бельгии. То было... (Фирма по изготовлению, торговле плащами.) «Руа дю Каучук». Возглавил Гроссфогель, изумительный товарищ. Только о нем, о его жизни можно написать книгу. Я его знал с семнадцатилетнего возраста. Он из старой французской семьи в Страсбурге, потом переехал в Бельгию. Когда-то приезжал в Польшу.

Было 32 магазина «Руа дю Каучук» и фабрика. Он был директором-ревизором.

У меня был принцип — я не покупаю агентов. Сегодня я его куплю, завтра его купит другой. В отношении наших работников у меня тоже расходились принципы с Разведупром. Я жил в Союзе, когда существовал партмаксимум. Наш человек уходит на работу, он остается в тех же условиях материальных. Другое дело, когда нужно делать какие-то расходы на квартиру и т. д., но делать так, чтобы что-то наживать, это было чуждо.

Я привлек Каца. Мне сообщают — надо платить 220 долларов. Я отвечаю: нет. Почему?

— Это мой близкий друг и не хочу его деморализовать.

Если бы я ему предложил такие деньги, он бы обиделся.

Во время войны у меня был такой принцип — все получают одинаковое жалованье. Я говорил раньше — если во время войны мы не создадим свою финансовую базу, можем оказаться в затруднительном положении. Я не мог ждать, когда привезут из Москвы деньги. Надо мной подсмеивались в 38—39-м гг. Не было еще случая, чтобы хоть одному разведчику удалось создать собственную финансовую базу. Это — хозрасчет? Я сказал — дайте мне 20 тысяч долларов. Взял эти деньги, вложил в «Руа дю Каучук». В Бельгии существовала такая фабрика плащей. Мы пришли туда и говорим — вы работаете только на Бельгию. Давайте мы создадим контору для экспорта. Вы будете получать процент от прибыли независимо от наших убытков, если они возникнут. Потери на вас не будут падать. Так возникли заграничные отделения «Руа дю Каучук». Расчет был такой, если немцы и оккупируют Бельгию, наше общество с филиалами сохранится. Филиалы создавали в Копенгагене, Стокгольме, Осло и других местах, филиалы, в которых могли сидеть наши люди, частично для самостоятельной работы, для пересылки документов, которые шли из Бельгии, Франции.