Валентин Томин - Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером

• Название: Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером
• Автор: Валентин Томин
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09010-X

"Большой шеф Красной капеллы" - это уникальная книга о самом знаменитом советском разведчике Второй мировой войны. Миллионам телезрителей сериала "Красная капелла" он известен под именем Жан Жильбер (Отто). Настоящее же имя этого человека Леопольд Треппер. О Героической и трагической судьбе этого человека, о его боевых товарищах и заклятых врагах Рассказывает книга Валентина Томина. В качестве приложения к книге даны впервые публикуемые не только в России, но и во всем мире уникальные Воспоминания разведчика, существенно отличающиеся от его мемуаров, вышедших за рубежом.

3апись бесед с Леопольдом Треппером произведена писателем Юрием Корольковым, который работал над книгой о Красной капелле.

---

1986 — 2004 гг.

БЕСЕДЫ О КРАСНОЙ КАПЕЛЛЕ{19}

ТРЕППЕР ЛЕОПОЛЬД (ЛЕВ ЗАХАРОВИЧ). БЕСЕДА 13.01.1969 г.

Часть первая.

Мой первый контакт с Главразведупром был в первой половине 36-го года. Неверно, что пишет Перро про Фантомаса{33}, он жив. Дело было в том, что все происходившее до 36-го г. связано с тем, что я помогал работникам Разведупра, которые работали во Франции. Помощь заключалась в том, что в 30, 31, 32-м гг., когда нужно было несколько человек или нужно было знать, скажем, адрес. Скажу другое, что вы поймете, как далеко мы шли в связи с этой работой. Был у меня случай с одной девушкой. Нужно было переключить ее на эту работу. Ее называли троцкисткой. Вы представляете, как от нее отодвинулись. Мы привлекли ее, она пошла на работу. У меня были такие контакты, сам непосредственной разведработой не занимался. Но почему же пришлось бежать из Франции? Дело в том, что произошел первый крупный провал. Провалился Штром. Там оказались товарищи, которые разрешали себе то, на что не имели права. Например, для своих работников он среди других дал и мой адрес. Когда начался провал, в руках французской контрразведки оказались какие-то таинственные письма, написанные на мой адрес. Расследование показало, что (Штром и молодая женщина-врач были арестованы) мне грозит тоже арест, а я был известен как партийный деятель, и все это могло скомпрометировать партию. Тогда я получил указание ЦК Французской партии немедля исчезнуть. А Перро дает эту часть книги на основе документов, которые он нашел в префектуре полиции, где для них я был связан со шпионажем.

Я приехал в Берлин. Этот рассказ тоже идет по данным французской контрразведки. Я совершенно спокойно сел в поезд и уехал. В Берлине встретился с Вальтером, который руководил МОП Ром, он меня принял, провел в Берлине 8 дней, оттуда приехал в Москву. Поселился на Воронцовом Поле, в доме для политзаключенных. Через три или четыре месяца приехала жена с ребенком. Родился в Париже в 31-м г. Приехала в 33-м г. Я жил в Москве, с Разведупром не имел ничего общего, связан был с КИ и секцией Компартии Франции.

Во Франции проходил еще один процесс, связанный с нашими разведчиками, и обвинение пало на компартию. Среди арестованных был работник «Юманите» Рикье, который будто был главным провокатором, из-за которого была раскрыта вся сеть. Шума тогда было очень много, в партии работал Жак Дорио, который тоже каким-то образом дал подтверждение, что руководство партии связано с советской разведкой. Дюкло должен был уехать. Меня послали в Комуниверситет Запада им. Мархлевского{34}. С Дюкло был знаком по партийной работе в Париже.

Было заседание в Колонном зале, в президиуме сидел Дюкло, увидел меня, машет рукой, встретились в перерыве. Чем тебе помочь? Ничего не нужно. Как жена? Вот тогда меня и направили в Комуниверситет, кончил в 36-м, стоял вопрос о поездке на работу в Польшу или обратно во Францию. Там уже начиналось движение за единый фронт. Вот тогда и возник вопрос о Рикье. В Разведупре меня встретил легендарный человек — Берзин. Говорили о задаче, которую мне поручали. Сушествовала уверенность, что виноват Рикье, что он главный провокатор, но прямого отношения к организации он не имел. Ситуация складывалась сложная. Противники усматривали руку Москвы, в компартии — агентов Советской России, а французские коммунисты упрекали руководство компартии — как мог проникнуть провокатор.

В начале 36-го г. были освобождены первые осужденные по этому процессу, приговоренные на четыре года. Они приехали и стали опровергать разговоры, что виновен Рикье. Товарищи обратились о предложением — нужно разобраться, надо проверить, что произошло. Тогда назвали мою фамилию — Домб. Это была моя кличка еще с Домброво, где я начинал работу. От Домброво я взял первые четыре буквы.

В то время многие отправлялись в Испанию. Берзин сказал:

— Вы можете встретить много своих знакомых, старайтесь выбирать гостиницу так, чтобы не встречаться.

Тогда начались наши разговоры. Берзин развивал много идей, о которых теперь пишут. Как сейчас в Европе, что с нацизмом. Говорил, что война, наверно, будет. Вам, коммунисту и партийному работнику, знающему Европу, могу сказать, что мы еще не подготовлены, не с точки зрения армии, но с точки зрения знания противника. Мы очень шаблонно еще знаем, что происходит в Германии. Он стал развивать некоторые мысли, которые потом толкнули меня к определенным выводам, в 38-м г. У нас есть товарищи, говорил он, которые считают, что разведработа — это только конкретные факты, конкретная информация. Получить, направить какой-то материал военного или другого характера. Теперь нам нужны, вопервых, хорошие коммунисты, разбирающиеся в политике, дипломатии, экономисты, знающие военное дело. Нам нужна уверенность, что они нас смогут проинформировать о перспективах.

Я уехал, получил адреса двух адвокатов. Андре Филипп, независимый социалист, и Ферручи с Корсики. Когда пришел к Ферручи, у него пластинки — советские песни, поставил пластинку, думал, это наигранное. Сказал, что мне нужно. Ферручи сказал — у вас в Москве думают, что это правда. Учтите, сказал он, тот, кто предал сеть, был главный резидент. Я расскажу всю историю, потом будем искать документы. Оказывается, что человек, который был тогда резидентом, уже после ареста Фантомаса, а работать начала другая группа. Связали обе группы, начали со второй и дошли до первой. Этот человек раньше работал в США, его направили туда из Разведупра. Он знал отлично английский, ему дали американский паспорт. Однажды при проверке документов в Панаме насела на него американская полиция и установила, что паспорт поддельный. Человек был мелкой душонки, за подложный паспорт в то время можно было получить десять лет — больше, чем за разведработу. Для разведки он еще ничего не сделал, но успел провалиться на паспорте. Ему предложили выбор: вы остаетесь американским гражданином, но надо придумать, чтобы вас отозвали из США в другую страну. Вероятно, американцы намеревались сохранить этого человека до нужного им момента. Так же как англичане, которые не трогали германскую сеть до самого начала Первой мировой войны, потом взяли всю сеть в первые дни{35}.

В Париже нужен был наш новый резидент, и этого человека послали туда взамен арестованного Фантомаса. Приехал с женой, которая, как оказалось, была главная стерва. Понятно, что люди бывают умными после. Он жил роскошно — было много денег, менял машины, это потом вспомнили. Работал года два и все время находился в контакте с американским военным атташе. Когда его арестовывала французская полиция, у него дома нашли 23 письма и ответы — всю переписку, которую он вел с американским атташе.

Аресты во второй резидентуре произошли совсем случайно, арестовали двух-трех, но полиция шла по следам первой резидентуры. И еще не зная, кто он и что он, полиция напала на его след. Тогда французская контрразведка сконтактировалась с американцами. Он получил указание из Штатов выдать всю резидентуру, а его начали спасать. В печати начали шуметь, сообщили, что среди арестованных есть американский гражданин. Во всей американской прессе началась кампания — нельзя невинного человека, американского гражданина держать в тюрьме. В это время он уже передал полиции всю резидентуру. Рикье сделали козлом отпущения. Через четыре недели, к большому удовольствию Разведупра, его освободили. Сообщали о поведении арестованного, приводили его слова на допросах, что он считает ниже своего достоинства отвечать на нелепые вопросы, что затронута его честь как американского гражданина. В итоге американцы были довольны, французы тоже, но, к Несчастью, Разведупр тоже был доволен. Здесь считали, что он спасся с женой, Рикье виновник провала, но только одно было не ясно. Резидент заявил, что ему лучше не возвращаться в Москву. Согласились, что так будет лучше, нужно сохранять конспирацию. Он не возвращался два или три года.

Когда удалось раскрыть это дело, его держали в резерве. Может быть, он уехал в Америку, не знаю.

О всех событиях мне рассказывал адвокат. Но это еще ничего не значило. Нужно подтверждение. Ферручи сказал:

— Сегодня ночью я сюда принес все архивное дело — на одну ночь. Стоить это будет столько-то.

Адвокат договорился с чиновником, принес, я прочитал. Там раскрылись американские методы работы. Вели себя осторожно, подсказывали, что и как сообщать в Москву.

Потом я все уточнил у второго адвоката и возвратился в Москву.

Теперь англичане пытаются создать впечатление, что Красная капелла сначала действовала против Англии. Это абсолютно неверно. Наша задача была поехать в Европу, создать базу, собирать первые источники, готовить их на случай войны с Германией. Это было с самого начала. Указание было никакой оперативной, агентурной деятельности не проводить. Ну, конечно, если бы попадались какие-то материалы, для разведчика было бы неестественно не обратить на них внимания.