Валентин Томин - Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером

• Название: Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером
• Автор: Валентин Томин
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09010-X

"Большой шеф Красной капеллы" - это уникальная книга о самом знаменитом советском разведчике Второй мировой войны. Миллионам телезрителей сериала "Красная капелла" он известен под именем Жан Жильбер (Отто). Настоящее же имя этого человека Леопольд Треппер. О Героической и трагической судьбе этого человека, о его боевых товарищах и заклятых врагах Рассказывает книга Валентина Томина. В качестве приложения к книге даны впервые публикуемые не только в России, но и во всем мире уникальные Воспоминания разведчика, существенно отличающиеся от его мемуаров, вышедших за рубежом.

3апись бесед с Леопольдом Треппером произведена писателем Юрием Корольковым, который работал над книгой о Красной капелле.

---

Наблюдатели предупредили меня, и я отправился арестовать его...

Большой шеф не выдал никого из своих агентов хотя бы по той простой причине, что его об этом никто не просил. Если бы он предал их, мне, наверное, было бы об этом известно: я ведь работал там постоянно».

И, как пишет Жиль Перро:

«Райзер уселся поглубже в кресло, его жесткие глаза сузились, руки он сжал так, что побелела кожа на суставах.

— Слушайте меня внимательно, мсье. Если вы хотите что-то понять в этом деле, вы не должны верить ни единому слову, сказанному о Большом шефе в донесениях гестапо. Вы меня поняли? Ни единому слову!»

«Я присутствовал не на всех его допросах, — вспоминал бывший капитан абвера Гарри Пипе, — далеко не на всех, ведь вскоре после его ареста я вернулся в Брюссель, на службу. Но могу дать гарантию, если Большой шеф и заговорил, то не из страха перед пытками или ради спасения жизни. Он был не из таких, как Райхман или Венцель. Если бы он решил молчать, то и под пытками ничего бы не сказал, я уверен в этом... О, он был очень умен и очень тверд! Обманул нас всех!.. Треппер заговорил, это правда, но сказал только то, что было предусмотрено. Таков был его долг. Как ни странно, своим молчанием он предал бы Москву».

В своем последнем, предсмертном письме, написанном в камере берлинской тюрьмы Плётцензее, Анри Робинсон назвал тех, кто выдал его гестапо.

Леопольд Треппер к его аресту не причастен, иначе он бы так и написал: «Меня выдал Отто».

Там написаны другие слова:

«Предан мужчиной, единственным имевшим связь и адрес, полученные от вас».

Мы не знаем, встретились ли после ареста Анри Робинсон и Генрих Кенен в гестаповских застенках на допросах или на очной ставке, и, наверное, это теперь не так уж важно. Несомненно одно — фактически Гарри был схвачен с помощью «человека из Москвы» и Абрахама Райхмана. В своей записке он так и написал, так как не знал ни имени, ни клички неизвестного ему посланца.

Спасаясь бегством от наступающих войск союзников в июле 1944 г., зондеркоманда, учитывая заслуги Абрахама Райхмана, пощадила его... После войны он был арестован бельгийскими властями и приговорен за сотрудничество с оккупантами к длительному тюремному заключению. Его дальнейшая судьба неизвестна.

Упоминаемый Анри Робинсоном друг — Медардо Гриотто, арестованный в декабре 1942 г., был его ближайшим соратником. Профессиональный гравер, он изготавливал необходимые документы для членов группы, был радистом, выполнял другие поручения. Приговоренный к смерти, Медардо Гриотто 15 апреля 1943 г. из парижской тюрьмы Френ был перевезен в Германию и помещен в берлинскую тюрьму на Лертерштрассе.

28 июля 1943 г. Медардо Гриотто вместе с Альфредом Корбеном и Робером Брейером были обезглавлены на гильотине в каторжной тюрьме Плётцензее. По свидетельству священника, они умирали мужественно.

7. Здесь Анни со мной, предупредите Сисси. Обезглавлен или расстрелян. Победа наша. Ваш Г.

Так заканчивает свое предсмертное послание Гарри — Анри Робинсон. Он не ошибся, предвидя такой исход.

Арест и мучительные допросы в казематах парижской зондеркоманды, затем — в берлинской каторжной тюрьме гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, 8. Гестаповцы жестоко пытали Гарри. Пытаясь сломить его волю, угрожали расстрелять сына Лео. Робинсон молчал. С его губ не сорвалось ни слова, он не назвал своих товарищей по борьбе.

Снова Париж — 2 апреля 1944 года, после чего следы Гарри теряются.

Документы гитлеровской зондеркоманды, которые бы могли рассказать о последних днях этого выдающегося коминтерновца и антифашиста, не сохранились и, вероятнее всего, были уничтожены. Согласно предположениям некоторых историков Анри Робинсон был застрелен якобы за попытку к побегу. За несколько дней до освобождения Парижа.

Ни цветов, ни могилы у того, кто мечтал, что мировая Революция всколыхнет всю нашу планету, как гигантскую застоявшуюся зыбь. Его последние, предсмертные слова: «Победа наша!» как завещание — напутствие живым, звучат сегодня прощальным набатом.

ПОСЕЯННОЕ ВЗОЙДЕТ

В историческом центре Парижа, там, где расположены памятники великой французской культуры — Лувр и собор Парижской Богоматери, где в соборе дома Инвалидов хранится прах Наполеона, на улице Варенн под номером 77 стоит старинный особняк Бирона.

В этом доме, где сто лет назад жил выдающийся французский скульптор Огюст Роден, располагается музей, носящий его имя.

Напротив северного фасада, на уровне земли, стоят на постаменте шесть бронзовых фигур — «Граждане Кале» работы Родена. Памятник высочайшей нравственной силе духа людей, добровольно решивших принести себя в жертву ради других.

Их поступок — одно из самых драматических событий в истории Франции.

В 1347 году, после героической защиты Кале от войск английского короля, длившейся почти год, голод вынудил защитников города сдаться. Эдуард III стал угрожать разрушить Кале до основания и уничтожить всех его жителей. И тогда шестеро граждан осажденного города, с веревками на шее и городскими ключами в руках, решили явиться в лагерь короля, пожертвовать собой, чтобы спасти оставшихся в живых. Шагнули навстречу смерти и обрели бессмертие на века.

Покрытые зеленой патиной времени бронзовые фигуры «Граждан Кале» и сегодня потрясают своей духовной силой сердца и чувства тех, кто приходит сюда увидеть работы Огюста Родена.

Пожилые и старые мужчины, с веревкой и ключами в руках... Скульптор выбрал самый напряженный момент в этом неравном поединке грубой силы и неукротимого духа, когда граждане приняли решение пойти в лагерь противника.., Когда каждый из них, предвидя неминуемую гибель, думает о своей смерти. Их фигуры, согнувшиеся от тяжести принятого решения, их позы, их руки, опущенные вдоль тела, вопросительно протянутые к нам, как будто бы говорят нам: «У нас нет другого выбора, и мы не можем поступить иначе...»

В пятнадцати минутах ходьбы от музея Родена находится станция метро «Инвалидес». Там, в декабре 42-го, был схвачен гестаповцами один из героев Красного оркестра, Гарри — Анри Робинсон, отдавший свою жизнь во имя живых.

Весной 45-го, после взятия Берлина — столицы гитлеровского рейха, советские солдаты нашли в тюремной камере № 9 берлинской каторжной тюрьмы Плётцензее небольшой листок бумаги. Он чудом сохранился под слоем обвалившейся штукатурки.

Характерным твердым почерком, по-немецки написаны слова, обращенные к нам, живым. Их автор — Харро Шульце-Бойзен написал это письмо незадолго до казни:

Спроси себя в этот час роковой:
А стоило жизнь так пройти?
Ответ один, он такой простой:
Мы были на верном пути...
Пусть мы погибнем. Но вера жива:
Посев наш скоро взойдет.
В тюрьме не увидишь правды слова,
Услышит их весь наш народ.
Топор и веревка нас не страшат —
Не выиграть ими спор.
Пусть судьи суд свой неправый вершат,
Не вечен их приговор.

Харро Шульце-Бойзен был повешен 22 декабря 1942 года в берлинской тюрьме Плётцензее.

Красный оркестр погиб, растерзанный гитлеровскими палачами.

Граждане разных стран, сыновья и дочери разных народов были солдатами тайного, незримого антифашистского фронта, организации, которую мы называем Красным оркестром. Эти люди закрыли собою брешь, пробитую в рядах советской разведки сталинским террором и стали жертвами гестапо.

Выбирая путь борьбы и сопротивления нацизму, не каждый из них понимал, какие адовы муки их ждут, какой тяжкой и жестокой будет расплата. Сильные и слабые люди, мужчины и женщины, по-разному они вели себя в фашистских застенках, шли в свой последний бой и уходили в небытие... И погибли — во имя Победы.

Я вспоминаю бронзовых героев Огюста Родена, когда думаю о Красном оркестре, о тех, кто не вернулся с поля боя, погиб во имя нас, живых... Вспоминаю своих товарищей, с которыми ходил в атаку и прыгал с танка во вражеские окопы... Вспоминаю тех, кто был солдатом Великой Отечественной войны, кто жертвовал собой ради нашей великой Победы.

Наша память о тех, кто сражался, — их высшая награда.

Подвиг героев бессмертен.

Посеянное — взойдет.

Москва — Берлин — Копенгаген — Москва

1986 — 2004 гг.

БЕСЕДЫ О КРАСНОЙ КАПЕЛЛЕ{19}

ТРЕППЕР ЛЕОПОЛЬД (ЛЕВ ЗАХАРОВИЧ). БЕСЕДА 13.01.1969 г.

Часть первая.

Мой первый контакт с Главразведупром был в первой половине 36-го года. Неверно, что пишет Перро про Фантомаса{33}, он жив. Дело было в том, что все происходившее до 36-го г. связано с тем, что я помогал работникам Разведупра, которые работали во Франции. Помощь заключалась в том, что в 30, 31, 32-м гг., когда нужно было несколько человек или нужно было знать, скажем, адрес. Скажу другое, что вы поймете, как далеко мы шли в связи с этой работой. Был у меня случай с одной девушкой. Нужно было переключить ее на эту работу. Ее называли троцкисткой. Вы представляете, как от нее отодвинулись. Мы привлекли ее, она пошла на работу. У меня были такие контакты, сам непосредственной разведработой не занимался. Но почему же пришлось бежать из Франции? Дело в том, что произошел первый крупный провал. Провалился Штром. Там оказались товарищи, которые разрешали себе то, на что не имели права. Например, для своих работников он среди других дал и мой адрес. Когда начался провал, в руках французской контрразведки оказались какие-то таинственные письма, написанные на мой адрес. Расследование показало, что (Штром и молодая женщина-врач были арестованы) мне грозит тоже арест, а я был известен как партийный деятель, и все это могло скомпрометировать партию. Тогда я получил указание ЦК Французской партии немедля исчезнуть. А Перро дает эту часть книги на основе документов, которые он нашел в префектуре полиции, где для них я был связан со шпионажем.