Катрин Панколь - Белки в Центральном парке по понедельникам грустят

• Название: Белки в Центральном парке по понедельникам грустят
• Автор: Катрин Панколь
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-086282-5

На Жозефину наседает издатель, требуя от нее новую книгу. Но ей не до творчества: младшая дочь только что завела первый взрослый роман, старшая превращается в копию своей интриганки-бабушки; расположения Жозефины добивается красавец Филипп (но не так-то просто принять ухаживания мужа своей умершей сестры!), а лучшая подруга пребывает в депрессии и постоянно требует внимания и утешения.

Однажды утром Жозефина находит на помойке чей-то дневник. Она и подумать не могла, что именно в нем найдет утраченное вдохновение и вкус к жизни…

---

Она слушала его серьезно, почти хмуро. Голубые глаза потемнели до черноты и смотрели на Филиппа в упор.

— Вы действительно готовы избавиться от этого хлама?

— По-моему, готов. Но вы все-таки начинайте потихоньку.

Жозефина встретила мсье Буассона в аптеке.

Он стоял в очереди, опустив глаза. Щеки у него были бледные, почти белые. Жозефина оказалась прямо за ним. Дю Геклен ждал на тротуаре, караулил тележку. «Я стою в очереди из-за тебя, чтобы купить тебе лекарство для уха, так что ты уж, будь добр, сиди смирно и не скули!»

Она подняла глаза от рецепта и только тогда заметила затылок мужчины, который стоял перед ней. Ей всегда нравилось рассматривать мужские затылки. Она считала, что по ним можно все понять о душе человека. Этот затылок чем-то ее растрогал. Такой затылок, казалось, может принадлежать только человеку сломленному. Ровная, в струнку, как прочерченная скальпелем, кромка волос, кожа покрасневшая, раздраженная, уши тонкие, полупрозрачные, а голова опущена. Мужчина кашлянул. Кашель у него был глухой и словно разрывал ему нутро. Он поднес руку к губам, отвернул голову в сторону, и Жозефина узнала мсье Буассона. Плотно сжатые губы, на которых никогда не мелькнет улыбка… На миг ей захотелось положить руку ему на плечо и сказать: «Мы с вами знакомы, правда, вы об этом не знаете, но на самом деле мы с вами знакомы. Я уже несколько месяцев делю вашу жизнь, читаю о ваших горестях и волнениях…» Но она сдержалась. Хотя было странно вот так оказаться вплотную к человеку, о котором она столько знала по черной тетрадке: в каждом слове ей слышалось, как бьется его сердце. Сколько раз ей хотелось дать ему совет, приласкать, утешить!

Но теперь Жозефина лишь молча смотрела ему в затылок. Он продолжал кашлять в кулак. Ей бросилось в глаза, что рукава сорочки у него заколоты элегантными жемчужными запонками. Подарок Кэри Гранта?

Мсье Буассон подступил к прилавку. На нем был весенне-летний плащ — бежевый, легкий. В точности такой, как у мадам Буассон. Он держал в руке длиннющий рецепт — как три страницы из требника. Аптекарша спросила, сразу ли ему нужны все лекарства или он может зайти попозже? Мсье Буассон ответил, что лучше сразу, он готов немножко подождать, — и отошел в сторонку. Жозефина встретилась с ним взглядом и улыбнулась. Он посмотрел на нее удивленно и поспешил поднять воротник, словно не хотел, чтобы его кто-нибудь заметил. Жозефина обратила внимание на то, что он очень худой, прямо ходячие мощи.

Гарибальди подтвердил ее догадку: Юноша — не кто иной, как мсье Буассон.

Он зачитал ей по телефону справку на мсье Буассона, которую передал ему сослуживец из отдела внутренней разведки.

— Там ничего особенного, мадам Кортес. По-моему, на него и нашлось что-то только потому, что он два года был в правительстве Балладюра, а потом у Жюппе. Так что вот, чем богаты… Буассон Поль, дата рождения — 8 мая 1945 года, место рождения — Мон-де-Марсан. Отец — директор компании «Французские угольные шахты». Мать — домохозяйка. Окончил Политехническую школу, год 1964-й. Это значит, что он поступил в 1964-м.

— А окончил в каком?

— В 1967-м, в июне. И сразу поступил на работу во «Французские угольные шахты». Не иначе как папаша подсуетился. Не авантюрист ваш герой, что и говорить! Так и дышит папе в затылок…

— Он тогда, наверное, окончательно во всем разуверился.

— Во всяком случае, держался всегда тише воды, ниже травы. Не входил ни в какую партию, организацию, в профсоюзе и то не состоял. У него даже абонемента в библиотеку не было! Ему что, совсем жить опротивело?

— Бедный, — сочувственно проговорила Жозефина.

— Так, дальше… В 1973-м на встрече выпускников он сходится с Антуаном Бреннером, восходящей звездой партии ЮДР[70]. Красавец мужчина, между прочим. Высокий, атлетически сложенный, элегантный… Вашему подопечному нравятся привлекательные мужчины, да?

Жозефина в ответ промолчала.

— Бреннер обращает на него внимание. Они встречаются еще несколько раз. Вместе ведут несколько проектов, сближаются, но продолжают обращаться друг к другу исключительно на «вы». Домами не дружат. В 1993-м Бреннер становится министром экологии и приглашает нашего друга на должность директора канцелярии. Мсье Буассон отработал при нем два года, в общей сложности — неплохих. Судя по всему, он был всецело предан Бреннеру. Потом, в 1995-м, премьер-министром становится Жюппе. Бреннер в новом правительстве занимает должность уполномоченного по делам Европейского союза. Мсье Буассон остается при нем. Затем их дороги расходятся. Буассон назначается… Здесь попрошу вас не смеяться…

— Постараюсь.

— Техническим директором компании «Тарма», офис которой находится в славном городе Гренобле.

— Что же тут смешного?

— Компания занимается производством пассажирских и грузовых канатных транспортеров.

— Ну и что?

— Перевожу: выпускает лыжные подъемники. Мсье Буассон у нас, как видите, не честолюбец и не интриган. Вчера служил народу и отечеству, а сегодня переключается на ржавые тросы. Как-то негламурно. Да и на продвижение по службе не тянет.

— Не вижу в этом ничего удивительного. Он очень сентиментальный человек, живет чувствами.

— Кстати, о чувствах. Личная жизнь.

— Его жену, я полагаю, зовут Женевьевой?

— Звали. Первую. Он женился двадцати двух лет от роду на некоей Женевьеве Люзиньи. Через десять лет она умерла от рака крови. Детей у них не было. В 1978-м женился вторично, на Алисе Гоше. У них двое сыновей.

— Да, я их знаю в лицо.

— Вроде все. Тусклая жизнь, тусклая карьера, унылая равнина, безрадостный удел. Как сосед он вам, надо полагать, хлопот не доставляет. На него ни разу не подавались жалобы, скажем, на шум в неурочное время. Знаете, мадам Кортес, мне кажется, этот ваш Юноша толком прожил в своей жизни только эти три месяца на съемках «Шарады», а все остальное время провел в спячке. В семнадцать лет вышел на пенсию! Не понимаю, как вы собираетесь из этого сделать роман?

— Вы же не читали его дневник. И про жизнь Кэри Гранта вы вряд ли наслышаны.

— Ну, так или иначе, рад был вам помочь. Если что — обращайтесь. Я всегда к вашим услугам.

Жозефина купила в аптеке ушные капли для Дю Геклена, вернулась домой и раскрыла черную тетрадку. Теперь за неуверенным рассказом Юноши ей отчетливо виделась тонкая, хрупкая шея мсье Буассона, его склоненная голова, и слышалось, как он хрипло кашляет в перчатку.

«Сегодня 18 апреля — день его рождения. Ему исполняется пятьдесят девять. Отмечали на съемочной площадке. Ему поднесли торт с двадцатью свечами. Всего двадцать! «Потому что для нас, Кэри, — объяснил продюсер, — вы всегда будете молодым!» Он в ответ произнес коротенький благодарственный спич, очень смешной. Сначала сказал так: «Вот, я достиг того почтенного возраста, когда уже не я бегаю за женщинами, а женщины бегают за мной, и это очень приятно». Все засмеялись. Он добавил, что ему уже без малого шестьдесят, а он по-прежнему простофиля простофилей, и непонятно, как он вообще умудрился сделать карьеру. Вот недавно отказался от роли, которая в итоге досталась Рексу Харрисону, в «Моей прекрасной леди», потом от той, что сыграл Джеймс Мейсон в «Звезда родилась», потом от роли Грегори Пека в «Римских каникулах», от роли Хамфри Богарта в «Сабрине», от еще одной роли Мейсона — в «Лолите»… «На этом, — сказал он, — я, пожалуй, поставлю точку, иначе вы решите, что я вопиюще старомодный зануда!» Тут все, конечно, захлопали и завозражали. Опять он всех обаял…

С тех пор как он рассказал мне о себе столько личного, он переменился. По-моему, он стал меня избегать. Может кивнуть или издали помахать рукой, но всегда так устраивает, чтобы не оставаться со мной наедине. Я ломал-ломал голову, что ему подарить, и в итоге, кажется, выбрал подарок — глупее не придумаешь: шарф. Красивый кашемировый шарф «Шарве», все мои сбережения.

Шарф! Человеку, который живет в Лос-Анжделесе!

В съемочной группе некоторые, я видел, ухмыльнулись насмешливо.

А он поблагодарил, свернул шарф и положил его обратно в коробку.

Я пробормотал что-то в оправдание. Он улыбнулся и сказал: «Don’t worry, my boy! В Голливуде тоже бывает прохладно. И потом, я буду носить его в Париже».

Я знаю, он скоро уезжает. Я видел график съемок. Осталось всего два дня.

Мне наконец удалось подойти к нему. Вид у меня, должно быть, был мрачный, потому что он накрыл мою руку своей и спросил:

— Что с тобой, my boy, у тебя что-то не ладится?

— Вы скоро уезжаете…

— Не грусти. Ты ведь грустишь, правда?

— Почему вы спрашиваете?

— Это ты зря, my boy. Я возвращаюсь к своей обычной жизни, а ты к своей. Перед тобой еще знаешь какой путь!.. Нет, слушай, так с тобой и я посерьезнею, того гляди. Ну!..