Сергей Кутолин - Философия интеллекта реального идеализма

• Название: Философия интеллекта реального идеализма
• Автор: Сергей Кутолин
• Издательство: СГАПС
• Жанр: Философия
• Год: 1996

В работе показана роль личности и ее духовных носителей в преодолении трудностей, создаваемых государственными авторитарными системами в эпохи бюрократического засилия.

---

Для творца интеллекта созданный им продукт дорог как миф, т.е. форма освоения мира, обобщающая в продукте множественные конкретности интеллектуальной жизни вообще. А. Ф. Лосеву дорого стоило напечатание своих книг 20-х годов. Ведь он вынужден был молчать 23 года, работая в «стол», но преподавать не переставал (А. Ф. Лосев и культура ХХ века. М.: Наука, 1991).

Таким образом, мы убеждаемся, что продукт интеллектуального труда, не востребованный даже в течение длительного времени, не теряет своей ценности по существу. Опережая свое время, он остается «молодым».

Только в условиях обостренной конкурентной борьбы на товарно-денежном рынке, где оперируют крупной прибылью, или в условиях инфляции, когда необходимо надежно вложить деньги, появляется стремление оперативно потреблять интеллектуальный продукт, так как потребитель интуитивно понимает, что финансово-экономические отношения, характеризуемые мерой выживания [59], эффективно могут быть рассчитаны, т.е. с опережением, носителями интеллекта и создателями интеллектуального продукта.

Интеллектуальный продукт, как и товар, как бумажные и золотые деньги, не может быть создан из ничего. Скорее всего, золото и интеллектуальный продукт, а не бумажные деньги и товар, сравнимы между собой по равномощности. Почему? Да потому, что они не теряют ценности во времени своего оборота, являются приданым в значимости характеристики личности. Значимость такого приданого общеизвестна в истории Русского государства. Она, например, выражалась в борьбе интеллектуалов-нестяжателей типа Нила Сорского и сторонников Иосифа Волоцкого. Разве интеллектуальный продукт Георга Эберса, как египтолога, в форме его экскремента — романа «Уарда» не представляет собой товар в денежном выражении? Ведь это произведение переиздается на различных языках и пользуется спросом у поколений. А «Три мушкетера» А. Дюма! Список может быть продолжен. Такой эквивалент интеллектуального продукта в полном смысле есть золото.

Носитель интеллектуального продукта, а точнее его создатель, в силу своей рефлексивности имеет возможность воспользоваться механизмом сознания как функциональным безразмерным рефлексивным кодом, т.е. синрефлексией [60], с целью упрощения и, если хотите, приспособления интеллектуального продукта к задачам рынка товаров и особенностям поведения носителей денежных знаков. Здесь можно не без основания утверждать, что создание и построение различных банков и бирж интеллектуального труда имеет смысл лишь в том и постольку, поскольку экскременты интеллектуального труда — научные исследования могут найти кратчайший путь к потребителю как носителю дензнаков, понимающему целесообразность их вложения в интеллектуальный продукт, еще не являющийся товаром на рынке. Поскольку эта ситуация требует в том числе и условия необходимости и достаточности вхождения в смысл возможностей интеллектуального продукта самим потребителем, то становится ясно, что не только биржи и банки могут не собрать сколько-нибудь значительного числа потребителей, но и выставки-продажи интеллектуального продукта могут быть обречены на процедуру самоубеждения и самообольщения, в которой потребителю — носителю дензнаков просто нет места. Вот почему в стыковке этих разноименных полюсов, которые обладают тем странным свойством, что вовсе не всегда должны притягиваться, должно иметь место взаимно-однозначное влечение между интеллектом философии и философией интеллекта носителей интеллектуального продукта и потребителем этого продукта [51].

Действительно, зачастую, если не сами предприниматели, то, по крайней мере, их потомки, в конечном счете, становятся носителями и создателями интеллектуального продукта, если не в очередном поколении, то через поколение, несмотря на сложности быстро текущего времени. И не поэтому ли потомки елисеевых, морозовых и пр. предпринимателей даже после жесточайших форм экспроприаций, как явствует из газет и телевизионных сообщений, оказываются носителями и создателями интеллектуальных продуктов? Мысль о вечном возвращении — это высшая форма утверждения, как полагал Ф. Ницше, для которого идея сверхчеловека в лучшем смысле и понимании этого слова является путеводной интеллектуальной звездой. И в этом смысле идея сверхчеловека у В.С. Соловьева как действительного победителя смерти и «первенца из мертвых» содержит своего рода «примат» идеи интеллектуального продукта перед идеей овеществленного золота. Этот «примат» позволяет отличить человека от животного, по крайней мере, в соловьевском смысле простым путем: «Ежели, значит, я — пес и ты, значит, пес, так у пса со псом какой же будет разговор?» Поэтому возникает практический вопрос о связующих формах взаимодействия носителей интеллекта и носителей денежных знаков, не взирая на те формы собственности, которые порождаются общественной системой.

Здесь возникает законный вопрос, ЧТО, если не биржа, рынок или выставка, не способные привлечь интерес потребителя, ЧТО может быть первичным стимулом обращения взора потребителя на рынок интеллектуального труда? Это ЧТО может быть названо научно-консультационным бюро (НКБ), которое должно обладать набором действенных функций, сближающих автора интеллектуального продукта с его потребителем. Можно указать несколько основных функций работы такого НКБ:

1. НКБ обрабатывает научную, научно-техническую, технологическую, техно-экономическую информацию и создает компьютерные модели экспертных оценок в этих областях, формирует модель спроса–предложения, технологического использования новых видов сырья, формирования безотходных технологий, технологий инновационного использования материалов смежных отраслей промышленности.

2. НКБ рекомендует потребителю поле деятельности, обеспечивающее прибыль, оценивая вероятность краха.

3. НКБ формирует творческий подход к решению поставленных задач, а при необходимости формулирует саму творческую задачу.

4. НКБ решает проблемные ситуации, содержащие в том числе противоречивые и даже взаимоисключающие решения, рекомендуемые различными экспертами.

5. НКБ рационализирует рыночные отношения путем модельного анализа движения цен.

6. НКБ защищает заявками на изобретение материалы своих аналитических исследований.

Указанная система функциональных правил НКБ по существу представляет собой комбинированную сложную дедукцию, которая может быть превращена в поливариантный практический результат. Здесь ситуация, конечно, несколько сложнее той дедукции, которая была использована Архимедом во время осады Сиракуз, когда он нашел способ уничтожения римских кораблей. По опыту Архимед владел техническим правилом, согласно которому можно произвести некоторое нагревание предмета, направив на него металлическим зеркалом отражение солнечных лучей. Другое, гораздо более общее техническое правило говорит, что, повторяя трудовые акты, можно получить умноженное количество продукта или вообще их результатов. Третье правило утверждает, что, увеличивая нагревание деревянных предметов, можно достигнуть их возгорания. Связывая первое и третье правило посредством второго, Архимед заключил, что, направив отражения многих зеркал на один пункт деревянной стенки римского корабля, он его сожжет.

С помощью 150–200 зеркал дедукция была реализована и оказалась правильной. Создание интеллектуального продукта опирается на систему необходимых и достаточных правил, имеющих место в сложной дедукции, и правила 1–6 для НКБ являются примером сложной дедукции в создании интеллектуального продукта.

Перечень вопросов, которые являются содержанием работы НКБ, при желании может быть расширен или сужен. Но дело как раз в том, что из указанного перечня вытекает необходимость и достаточность работы выставок, бирж и банков как следствие анализа ситуации членами «мозгового треста» НКБ.

Тем не менее государственная система, хотим мы того или не хотим, оказывается тем точильным камнем, на котором затачивается лезвие интеллекта и, значит, интеллектуального продукта. Жить в государстве и быть свободным от государственной системы невозможно. Другое дело, что интеллект в отличие от вечного двигателя способен работать и в чрезвычайных условиях, не теряя присутствия духа и юмора. Вспомним создание, например, прекрасного романа Р. Штильмарка «Наследник из Калькутты», написанного автором в сталинском лагере при покровительстве «пахана». Увы, государственная система нашей Родины, и это следует честно признать, способна обюрокрачиваться независимо от характера общественного строя: «Между тем уже заметно обмеление рек, причина коего лежит в хищнической рубке деревьев вдоль их течения и в бессистемном сплаве леса. Но русские довольствуются пухлыми папками с оптимистическими отчетами и мало беспокоятся о постепенном оскудении важнейшего природного богатства страны. Их леса необъятны... в министерских департаментах. Разве этого недостаточно? Можно предвидеть, что настанет день, когда им придется топить печи ворохами бумаги, накопленными в недрах канцелярий. Это богатство, слава Богу, растет изо дня в день». А ведь приведенное высказывание сделано еще М.А. де Кюстином о николаевской России в 1839 г. Само по себе это пророчество, относящееся и к нашему времени, практически лишь свидетельствует о том, что интеллект, как и продукт его деятельности, в России является принципиально «свободным» в том смысле, что деятельность его в России всегда протекала и протекает в условиях лагерности, в условиях зоны. Это печальная реальность, и от нее некуда деться. Не поэтому ли столь свежо высказывание старца Силуана, подвизавшегося на Афоне в ХХ веке, сказавшего: «Держи ум свой в аду и не отчаивайся». А старец знал, что говорил. Ведь он был в свое время русским солдатом первой империалистической войны. Итак, интеллект угнетается государственной системой, и притом любой и постольку, поскольку такая система обюрокрачивается. И здесь уже применимы слова А. Жида, написанные им в книге «Возвращение из СССР», прямо к интеллектуальному труду, хотя, казалось бы, касаются классового подхода: «Нам говорят: диктатура пролетариата. Мы все больше и больше разубеждаемся в этом. Все больше и больше утверждается диктатура бюрократии над пролетариатом ... Ведь невозможно ни стереть, ни утаить прошлое, и из-за невежества, на которое обрекли народы СССР, они беззащитны и беспомощны перед эпидемией мистики, способной возникнуть в любое время». Чем большие сбои дает государственная машина в форме продукции бюрократов, тем сильнее тормозится сама суть возникновения интеллектуальной продукции, хотя интеллектуальная деятельность не прекращается и в лагерях ..., но эффект мистицизма, а не веры, пронизывает «ткань» интеллектуального продукта и деструктирует ее.