Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

• Название: Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин
• Автор: Чарльз Рууд
• Издательство: Издательский центр «ТЕРРА»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00370-0

Герой этой книги – Иван Сытин – благодаря упорству, практической сметке и ловкости стал богатым и влиятельным издателем России. Он стал одним из первых предпринимателей, активно насаждавших грамотность в народе.

---

На протяжении всех лет, что Сытин стоял у руля «Русского слова», он постоянно бывал в рабочих кабинетах редакторов и репортеров, но оставил очень скудные упоминания – если не считать письма к Петрову от 1909 года – о редакционных распрях. Между тем по отрывочным сведениям из воспоминаний и писем ведущих штатных сотрудников можно предположить, что обстановка в редакции особенно накалилась в 1913 году, при Валентинове.

Как видно по самой газете, Валентинов проводил твердую редакционную политику на решительную демократизацию «Русского слова». Вслед за своим предшественником Дорошевичем он определил как важнейшее условие, «чтобы ни одна руководящая политическая статья без моей санкции не проходила и без моего согласия ни один новый сотрудник не мог быть приглашен». К тому же Валентинов имел право не брать в расчет возражений Сытина или Благова в отношении одобренных им материалов и избавляться от неугодных ему авторов.

«Я вошел в редакцию «Русского слово» совсем не потому, что гнался за большим гонораром, – писал далее Валентинов, – в момент вступления в «Русское слово» у меня была и интересная работа, и приличный заработок». А раз главная идея состояла в выпуске демократической ежедневной газеты, «мне пришлось настоять на удалении из газеты трех очень видных ее сотрудников, статьи которых компрометировали газету».

Валентинов не называет имен этих сотрудников, но в их число наверняка не входила столь заметная фигура среди консерваторов, как В.В. Розанов, которого Сытин уволил сам в ноябре 1911 года, перед тем как предложить место редактора Струве. Философ и выдающийся мастер стиля, Розанов писал в «Русском слове» под псевдонимом В. Варварин, поскольку он еще сотрудничал и в суворинском «Новом времени», а Сытин понимал, что такая связь губит Розанова в глазах либералов[417].

Весьма вероятно, одним из трех сотрудников, упомянутых Валентиновым, был Григорий Петров, чьи надежды на руководящую роль в к Русском слове» рухнули с приходом Валентинова. Во второй половине 1912 года Петрова опять заставили тщетно ждать опубликования своих статей. В результате бывший священнослужитель в декабре 1912 года написал еще одно желчное письма, угрожая Сытину и редакторам «Русского слова» третейским судом. Свое письмо он адресовал не Сытину, а члену Правления Соловьеву и третьему сыну Сытина Владимиру, который тогда занимал в фирме высокое положение и, вполне возможно, состоял в Правлении.

Петров говорил о неоднократных унижениях «за последние 4 года». Когда «Русское слово» только начиналось, возмущался он, без него не могли обойтись. Тогда Сытин «буквально на коленях умолял не оставлять газету… спасти дело». С 1896 по 1905 год он работал не покладая рук и давал по две, три, а то и пять статей в номер.

Вот, продолжал Петров, Дорошевич в последнее время вообще подолгу ничего не делает, сохраняя при этом всеобщее расположение и непомерное жалованье, а «я, деликатничая и работая годы, теперь вижу издевательство». Он «на газете сломал свою жизнь». «И вот, когда на наших костях, на нашей крови и трудах выросло благосостояние газеты, я должен месяцами ждать печатания моих статей».

Затем следует любопытное обвинение, с которым Петров поклялся обратиться в суд. Сытин, говорит он, написал ему «три года тому назад» (в конце 1909-го) о намерении перевести «Русское слово» в Петербург и о том, «что В. Дорошевич пойдет к П. Столыпину и условится, как вести газету. Я запротестовал письмом И.Д. Сытину, что это будет новая азефовщина». Поскольку они с Сытиным вместе «создавали» газету для народа, а «не для тайного служения Столыпину», то Петров заявил о своем праве «напечатать о всей этой истории». Угроза разоблачения, заключает бывший священнослужитель, сделала его положение в «Русском слоне» еще хуже[418].

Независимо от этой угрозы его осуждение связей со Столыпиным подтверждает высказанную ранее версию, что в другом письме (примерно в 1911 году) Петров иронизировал, предлагая Дорошевичу посоветоваться с первым министром по поводу издания второго «Русского слова». Делать подобные предложения всерьез было не в духе Петрова. Что до непечатания его статей в «Русском слове», то основная причина видится в его крайнем христианском, общинном популизме. Сытин, как цитировалось выше, считал статьи Петрова чересчур «левыми».

Ведь в 1906 году Петров дал полиции повод закрыть ежедневную религиозную газету «Правда Божия», выходившую под его редакцией. Затем он стал одним из кандидатов от партии кадетов, избранных в 1907 году депутатами Государственной думы. К тому времени иерархи церкви запретили ему сотрудничать в периодических изданиях, и он оставил свой сан, дабы полностью посвятить себя публицистике. В 1908 году Петров начал давать статьи в «Русское слово» и был раздражен тем, как холодно его приняли. Газета, столь многим обязанная ему, имела аудиторию, исчислявшуюся шестизначной цифрой, а его не пускали к этой аудитории. Даром что Сытин исправно посылал ему ежемесячное жалованье в 2 тысячи рублей и божился, будто не знает человека лучше его, но Петров-то хотел быть услышанным.

Когда Петров в 1912 году жаловался на то, что его лишили голоса в «Русском слове», там уже правил Валентинов, поэтому весьма вероятно, что Петров был одним из трех авторов, на отлучении которых на стаивал Валентинов. Остаются еще двое, и один из них, несомненно, – Александр Блок, знаменитый поэт-символист, с которым Руманов начал переговоры о сотрудничестве за полгода до прихода в редакцию Валентинова. Руманов обратился к Блоку после того, как в начале декабря 1911 года получил от Сытина письмо, где говорилось о необходимости печатать «беллетристов хороших… каждый день… роман, рассказ, повесть – по очереди и, кончив один, начинать другой…»[419] Первоклассные писатели оживят «Русское слово», поднимут его авторитет, а заодно сделают рекламу книгам, издаваемым Сытиным. Среди именитых авторов, уже привлеченных Сытиным в газету, был писатель-философ Мережковский, который начал сотрудничать в «Русском слове» примерно с 1910 года. С тех пора Мережковский питал надежду на то, что его жена, поэтесса Зинаида Гиппиус, получит в газете место заведующего литературным отделом, и вот, имея в виду это назначение, он первым попытался привлечь в «Русское слово» Блока.

Вскоре Блок узнал, что к нему намерен обратиться Руманов. 24 декабря он записал в дневнике «все существенное о «Русском слове», дабы решить для себя вопрос о сотрудничестве. К достоинствам он отнес особенность, не свойственную другим крупным русским газетам: «Вся московская редакция – РУССКАЯ… без евреев». Среди недостатков были «ее внутренняя противоречивость» и «патриархальная косность», но все же этот «консервативный орган… может быть, превратится в прогрессивный…»[420]

Сразу после встречи с Румановым 30 декабря Блок рассказал о полученном предложении своему другу В. Пясту, который уже сотрудничал в «Русском слове», но, будучи малоизвестным поэтом, не удостаивался чести подписывать свои материалы. К удивлению Пяста, от Блока требовалось обсуждать социальные вопросы в статьях и заметках, написанных пером «страстного публициста» и «в духе катковского наследия»[421]. В этой роли он должен был заменить «отчасти… одного писателя, которого к тому времени пришлось, по настоянию либералов, из числа сотрудников газеты исключить», – здесь Пяст имеет в виду Розанова[422].

Блок испытывал серьезные сомнения, однако в дневниковой записи от 31 декабря вновь перечислены привлекательные стороны сотрудничества. Во-первых, это огромная читательская аудитория «Русского слова», а, по мнения Блока, каждый из 224 тысяч экземпляров газеты прочитывался по меньше мере десятком человек. Во-вторых, газета щедро финансировалась: «…держится чудом – чутьем Ивана Дмитриевича Сытина… не стесняющегося в средствах». Тем не менее в ней «есть нота мира и кротости, которая способна иногда застывать в благополучной обывательщине», о чем «тревожится сам И.Д. Сытин»[423]. Наконец в июне 1912 года – это как раз совпало с приходом в «Русское слово» Валентинова – Блок дал Руманову свое согласие. Известную роль сыграло тут и обещание среднего сына Сытина Василия, ведавшего тогда в фирме детской литературой, выпустить два сборника блоковских стихов для детей[424].

Едва прослышав о сделанном Блоку предложении, Валентинов воспрепятствовал заключению договора. «Когда я узнал, – пишет он, – что минуя меня, кто-то (я не знал, что это Руманов) проводит в постоянные сотрудники Блока, я встал на дыбы. Попытки включить в постоянные сотрудники других лиц делались уже не раз, и я считал, что, если уступить в случае с Блоком, придется уступать и в других случаях, и от моего оберегания газеты от нежелательных лиц ничего не останется…» Известен случай, отмечает Валентинов, когда Сытин принял на службу любимца министра просвещения или обер-прокурора Святого синода, дабы заслужить для своих книг «одобрение» и доступ в государственные и церковноприходские школы[425], Валентинов узнал также, что Блок должен был давать в газету «не стихи, а какие-то сенсационного характера статьи, а меня буквально тошнило от его писаний и прозе, особенно после такого его «шедевра», как статья «О современном состоянии русского символизма». К этому присоединялось, несомненно, – я этого не скрываю – отталкивание от Блока вообще как от человека». Как рассказывает Валентинов,«упорное давление» на него по поводу контракта с Блоком «шло со всех сторон, и когда Благов вторично обратился к нему с этим предложением, Валентинов ответил, что блоковские писания «несомненно, будут полезны «Русскому слову», когда я газету покину…» Этим «с угрозой намеком» дело между ними было исчерпано, но намек оказался провидческим.