Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

• Название: Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин
• Автор: Чарльз Рууд
• Издательство: Издательский центр «ТЕРРА»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00370-0

Герой этой книги – Иван Сытин – благодаря упорству, практической сметке и ловкости стал богатым и влиятельным издателем России. Он стал одним из первых предпринимателей, активно насаждавших грамотность в народе.

---

Кугель пишет, что их следующий решительный разговор с Сытиным произошел в конце года, когда его бывший московский покровитель приехал в Петербург и назначил встречу в ресторане «Куба». Там, едва они уселись за стол, Сытин якобы по-дружески взял издателя за руку и, понизив голос, попросил Кугеля отпустить его из дела. Затем Сытин, по словам Кугеля, с упреком сказал, будто «это не его вина, а моя, что дело так повернулось – вольно же мне было собрать в «День» самых левых журналистов и создать нетерпимую газету, сеющую смуту и анархию». Сытин пожаловался, что так о направлении газеты – в частности, проеврейском – «говорят и в Главном управлении по делам печати».

«Но позвольте, Иван Дмитриевич, – вроде бы ответил Кугель, – не мы ли с вами вдвоем вырабатывали ту анархическую программу, которую якобы проводит «День»?» Сытин не признал своего участия, но Кугель продолжал разговор в том же духе и поинтересовался, не изменил ли Сытин свою позицию под влиянием нападок на «День» «обывателей» из «Русского слова». В конце он насмешливо пообещал никому не открывать, «что Иван Дмитриевич Сытин – автор анархической программы».

Затем Кугель узнал, что Сытин продал свою долю в его газете банкирскому дому Г.Д. Лесина примерно за стоимость одной ротационной печатной машины – 10 тыс. рублей[394]. При следующей встрече Кугель выразил ему удивление по поводу столь низкой цены, а Сытин беззаботно ответил, что торопился. Относительно нового владельца Кугель сообщает, что Лесин купил газету «из чувства долга перед своими еврейскими братьями», ибо в России в ту пору процветал антисемитизм.

Сытин явно пошел на поводу у Правления своей фирмы, которое, должно быть, возражало против открытого участии Соловьева в учреждении газеты «День». А в конце 1912 года Сытин был особенно заинтересован в благосклонности членов Правления, так как ему предстояло получить их согласие на приобретение за 300 тысяч рублей издательских прав у наследников Толстого[395].

IV

А в Москве тем временем уверенный в себе и решительный Валентинов перекраивал «Русское слово» на свой лад. Политически, заявлял он, газета «хромала на обе ноги». Он вознамерился сделать из нее «демократическую газету»[396].

Несмотря на молодость, Валентинов уже тогда обладал твердым характером закаленного бойца. В 1898 году, будучи девятнадцати лет от роду, он вступил в запрещенную Российскую социал-демократическую партию (сытинские сыновья сделали это, видимо, в 1902 году); затем за активную поддержку большевиков, отколовшихся от партии в 1903 году, угодил в киевскую тюрьму. Выйдя на свободу в 1904 году, Валентинов отправился к Ленину в Швейцарию, однако не прошло и года, как он вернулся домой и примкнул к меньшевикам, которые выступали за партийную демократию, парламентские методы борьбы и независимость взглядов. (В 1912 году формально он еще был меньшевиком.)

С тех пор Валентинов стал журналистом, специалистом по экономике и горячо ратовал за индустриализацию Россию; именно это обстоятельство склонило содиректоров Сытина в пользу нового редактора. После революции он почти десять лет прослужит Советской власти на посту редактора «Торгово-промышленной газеты», органа Высшего совета народного хозяйства, в 1928 году эмигрирует в Париж, где напишет «Встречи с Лениным» – одну из лучших книг подобного рода. Валентинов умрет в Париже в 1964 году, в возрасте восьмидесяти пяти лет.

В сентябре 1913 года Валентинов написал письмо, раскрывающее стиль работы молодого редактора, ибо в нем он отвечает на вопросы критически настроенного Руманова по поводу редакционной политики. Объясняя, как он подбирает для газеты основные статьи, Валентинов говорит, что взял себе за правило ставить в каждый номер одну статью, посвященную внешней политике, «одну деловую пропагандистскую» (т. е. убеждающую в том, что рост производства и торговли есть благо для России) и одну на актуальную внутриполитическую тему. В ответ на румановские опасения, не слишком ли близки позиции газеты и министерства иностранных дел, Валентинов называет «Русское слово» «независимой оппозиционной газетой». «Русское слово» никогда не совершит «прямого преступления» и не будет рупором правительства, пусть даже в чем-то оно и считает возможным соглашаться с правительством. Далее, заявляя о своем кредо независимого журналиста («я другого и не вижу»), Валентинов ратует за освещение событий «с высоты принципов мира, культурности и социально-экономических отношений, международной ситуации» и призывает быть в работе заодно: «Оба его («Русское слово»] любим, – напоминает он Руманову, – а любовь – о, это великая сила»[397].

Возможно, сегодня эти общие слова Валентинова о демократической журналистике звучат банально, зато в них выражалось полное согласие с задачами, которые ставил перед газетой Сытин. Оба стремились сделать «Русское слово» «демократическим»; оба хотели создать нечто новое, дотоле невиданное в России – честную, пытливую, высокопрофессиональную газету, отстаивающую интересы народа, а не правительства или какой-либо фракции[398]. Кто не за правительство, тот против него, считали многие, особенно консерваторы, этим людям казалось, что Сытин все в большей мере становится бунтовщиком. Они решили не ограничиваться критикой «Русского слова» и повели наступление на сытинские учебники. Этими школьными учебниками, предупреждали они, Сытин сознательно подрывает верноподданнические чувства к самодержавию.

Угроза нависла над одним из главных источников доходов Сытина, ибо, как писал Валентинов, отмечая «характерную» особенность «Товарищества И.Д. Сытина», когда он поступил в него в 1912 году, это было «самое большое в России издательство (в частности, всяких книг для школ и учебников)». Валентинов преувеличивал – он забыл о многочисленных сытинских лубках и календарях, но если иметь в виду основную массу собственно книжной продукции, то его правота несомненна. Ведь в каталоге фирмы за 1911 год «Учебники, учебные пособия и наглядные пособия для низших, средних и высших учебных заведений всех ведомств, а также для самообразования» занимают 250 страниц[399].

Впервые осуждение сытинских учебников прозвучало из уст официальных лиц 6 марта 1913 года, когда 32 члена Государственного совета подвергли всесторонней критике учебник «Товарищества», который назывался «Новь» и был одобрен министерством народного просвещения в 1910 году. Эта хрестоматия для начальной школы, утверждали они, показывает только «мрачные страницы» русской истории, особенно ужасы войны, и «заражает душу сомнением в своих силах», а детям «надо будет отбывать воинскую повинность»[400]. В прениях по резолюции некоторые члены Государственного совета выступили в защиту учебника и назвали его не однобоким, а, напротив, уравновешенным и привели в пример те его страницы, где рассказывается, как воспитание Ивана IV стало причиной его жестокого царствования. Однако большинство обвиняло авторов в том, что они «проводят нравственность утилитарно» и «проводят материалистическое мировоззрение», причем, отметил один из выступавших, это вообще свойственно сытинским учебникам. Победила точка зрения последнего оратора. В «Нови», сказал он, нет ничего опасного, но наряду с добром в учебнике говорится и о зле, а это вносит в умы учеников начальной школы путаницу и смятение. Когда председатель предложил потребовать у министерства отчета в связи с одобрением данного учебника, его предложение было принято 92 голосами против 59[401].

Тогда остро стоял вопрос о роли образования в пору социальных взрывов. Годом раньше, после того как на Ленских золотых приисках солдаты убили и ранили свыше ста рабочих, в стране началось массовое стачечное движение. В резолюции Государственного совета было заявлено, что подрывные силы используют нарастающие волнения, дабы сокрушить Российское государство изнутри, и, одобряя учебники наподобие «Нови», министерство способствует им.

24 апреля в Государственный совет поступил ответ из министерства народного просвещения по поводу «Нови». В нем министр Л.А. Кассо разъяснял, что два рецензента представили на учебник благоприятные отзывы, но поскольку имелись «причины соблюдать осторожность» в отношении его издателя, комитет не «одобрил», а лишь «разрешил» книгу. Министр отмечал далее, что оппоненты учебника не обнаружили в нем ни единой ошибки, как не нашел в нем «партийности» и «пристрастия» Учебный комитет. В заключение Кассо обещал еще раз отдать «Новь» на рецензию[402].

Вслед с нападками на Сытина обрушился в Думе В.М. Пуришкевич, его недоброжелатель с 1908 года. В конце мая этот правый депутат из Курска выступил в нижней палате с гневной речью против поставщиков материалистической писанины, в том числе против «революционера Сытина»[403]. На двух заседаниях Пуришкевич дважды поднимался на трибуну и произносил обличительные слова, в основном почерпнутые из своей же изданной годом ранее брошюры «Школьная подготовка второй русской революции», где подрывная литература грубо сравнивалась с «одним сплошным, гигантским злокачественным нарывом», который заполыхает огнем и вызовет революцию гораздо худшую, нежели в 1905 году, «при участии «иудомасонских главарей» и издателей[404]. В той брошюре он тоже выделил Сытина как основателя «революционного» общества «Школа и знание».