Седа Маркарьян - Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции

• Название: Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции
• Автор: Седа Маркарьян
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-02-016623-5

Авторы исследуют праздник как историческое явление, а его эволюцию, формирование социальных функций и атрибутики — как составную часть национальной культуры Японии. Рассматривается происхождение, понятие и содержание праздничного действа, развитие его по нескольким важнейшим линиям — земледельческая обрядность, обожествление природы, культ предков, праздники и государство. Особое внимание уделяется проблеме праздника как фактора социализации общества на разных этапах его развития. Дано описание наиболее популярных и массовых традиционных праздников.

http://nippon-history.ru/books/item/f00/s00/z0000002/st002.shtml…

---

Маска мифологического принца Сарудахико, который, по преданию, привел потомков богини солнца Аматэрасу на землю

Осень, пожалуй, самое приятное время года в Японии. Миновала пора дождей, тайфунов и жары, небо снова стало чистым и ясным, но все еще тепло. Люди снимают урожай, подытоживают результаты своего труда. Повсюду в сельской местности видны золотые снопы сжатого риса, развешенные на вешалах, и подвешенные к крышам длинные стволы японской редьки. Цветут хризантемы, и постепенно меняют свой цвет кленовые листья — изумрудно-зеленые, они становятся желтыми, затем оранжевыми и, наконец, красно-багряными. Это прекрасный и поэтичный наряд сезона, завершающего год.

Смена сезонов обусловила и время проведения праздников. Появляются праздники весенние, летние, осенние и зимние. Продолжает сохраняться неразрывная их связь с природой, уже опосредованная. Из этого и сложился один из основных принципов дальневосточной эстетики — созерцательное восприятие природы. С ним связана характерная черта календарной обрядности японцев — появление праздников любования природой.

Японцы издревле склонны были восхищаться сменой времен года, видя в этом неповторимое очарование. "Мое единственное желание в жизни — видеть красоту меняющихся сезонов", — писал Камо-но Тёмэй (1155?-1216), автор известной "Повести четырех времен года" ("Сики-моноготари"), поэт, критик, эссеист. Эту же мысль развивает Кавабата Ясунари, распространяя понятие красоты времен года на природу вообще и человеческие чувства в частности. ""Снег, луна, цветы", олицетворяющие красоту сменяющих друг друга четырех времен года, по японской традиции олицетворяют красоту вообще: красоту гор, рек, трав, деревьев, бесконечных явлений природы…" [41, с. 387]. Кавабата приводит известное стихотворение японского поэта Догэна (1200–1253):

Цветы — весной,

Кукушка — летом.

Осенью — луна.

Холодный чистый снег —

Зимой.

Он отмечает, что простейшие слова этого стихотворения, "чередуясь… передают сокровенную суть Японии" [41, с. 387–388].

Такое отношение японцев к природе подчеркивает и Ф. Мараини: "Связь между человеком и природой Японии проявляется в пристальном, ритуальном, часто одержимом интересе к времени года. Каждое из них воспевалось и нередко до сих пор воспевается в литературе и искусстве, и у каждого есть свои особые атрибуты цветов, животных, растений, явлений природы и человеческих настроений" [59, с. 54].

Природа "это то, что, — по образным словам великого японского поэта М. Басё (1644–1684) — "роднит все… виды искусств". Японские поэты, писатели, художники прекрасно умели и умеют "сдружиться с четырьмя временами года"; "…следуйте природе! Вернитесь к ней!"" — призывал М. Басё [43, с. 64]. Один из ведущих эстетических принципов различных областей японской культуры — соотнесенность жизни человека с природным циклом — нашел свое отражение прежде всего в поэзии.

В эпоху средневековья, когда создавались наиболее прославленные антологии японской поэзии типа "Манъёсю", существовала так называемая календарная поэзия. Были специфические "сезонные слова, точно передающие колорит определенного времени года. И даже когда стала отживать традиционная канонизация тематики поэтических сборников, "единственным отзвуком былой стандартизации осталось", по словам академика Н. И. Конрада, "требование, чтобы в "хокку" (или "хайку" — трехстишие. — Авт.) был выражен "сезон", т. е. какой-либо конкретной деталью показано время года" [92, с. 8]. Весной, например, это сакура, а осенью — алые листья клена. Хага Хидэо писал, что именно резко различимые в стране четыре времени года вызвали к жизни этот вид поэзии. Видимо, не случайно бытует мнение, что если из многочисленных японских антологий исключить стихотворения о природе, то от них почти ничего не останется.

Особый интерес японцев к природе отразился и в других видах искусства, например в архитектуре и живописи. Архитектурные сооружения — и дома, и великолепные храмовые ансамбли — строились в гармонии с природой. Здесь тоже просматривается принцип "соотнесенности". Сюжетами многих гравюр, как известно, были восход и заход солнца, горы, покрытые снегом, долины, залитые солнечными лучами, праздники любования луной, цветами вишни, сливы, лотосами в прудах. Художник Хокусай известен, в частности, серией гравюр "36 видов Фудзи", в которой он изобразил японский символ красоты природы в различные времена года. При этом он удивительно органично соединил философски отвлеченный образ мироздания с природой родной страны, с трудовой деятельностью человека.

Особое место в пейзажной живописи Японии занимает изображение цветов. Советский искусствовед О. Н. Глухарева отмечает, что живопись цветов в искусстве Дальнего Востока воспринимается иначе, чем в Европе. "Декоративная по своей художественной форме, она развивалась на глубокой философской основе. За каждым изображением цветка здесь скрывается символическая сущность" [35, с. 90]. Одним из выдающихся мастеров живописи цветов был Огата Корин (1658–1716). Он с особым поэтическим воодушевлением воспевал цветы сливы, хризантемы, ирисы, камелии, каждые в соответствующем сезоне. Другой мастер этого вида искусства — Утагава Кунисада создал серию "Соревнование цветов", соотнеся сезонный цветок с настроением человека.

Современные художники поддерживают это направление живописи. В частности, Такидайра Дзиро (род. в 1921 г.), известный своими картинами на темы современной жизни, отдавая дань традиции, создал серию "Четыре сезона в Японии". Каждая картина этой серии представляет собой изображение основных примет того или иного сезона. Зима — крестьяне, несущие вязанку хвороста. Весна — насекомые. Лето — праздник Танабата. Осень — сбор урожая. Листья, цветы, плоды, животные, облака, волны появляются не только на картинах, но и в узорах кимоно, на лакированных шкатулках, в керамике или в аккуратном рисунке фамильного герба.

Еще в большем объеме культ природы и соответственно сезонность просматриваются в календарных обычаях и обрядах. Если перелистать календарь японских праздников, то нельзя не заметить, что многие из них так или иначе имеют отношение к природе. Прежде всего это все земледельческие обряды, связанные с культом плодородия. Целый ряд традиционных праздников посвящен окончанию таких стихийных бедствий, как наводнение, засуха, тайфуны. И конечно, с природой связаны праздники любования ею.

С древних времен отношение японцев к природе породило специфические японские обычаи любоваться луной, снегом, красными листьями клена, цветущими деревьями, различными цветами в зависимости от времени года. Любование у древних японцев — это восприятие мира, природы, всей сущности бытия через созерцание красоты [57, с. 259–260]. Это не просто любование, а и сопереживание. Под влиянием буддийских догм о бренности и иллюзорности мира это восприятие красоты несло в себе элемент быстротечности. На этой основе возникло такое понятие древней японской эстетики, как моно-но-аварэ — грустное очарование вещей, что в наибольшей степени присуще обрядности, связанной с любованием природой. Древние японцы посещали храмы не только для соблюдения религиозных обрядов, но и для ощущения изменяющихся настроений природы, "что было простым народным обычаем" [132, с. 124]. Это вылилось в своеобразные праздники, сопровождающиеся песнями, танцами, представлениями, пирушками, увеселительными прогулками и т. д. В Японии"…большие народные празднества — не что иное, как празднества цветов. Сама природа назначает дни, когда человек должен быть особенно радостным. Это то время, когда она меняет свой наряд, являя вечно новые прелести в вечно одинаковой последовательности", — писал немецкий исследователь и путешественник Карл Гагеман, посетивший Японию в 10-е годы нашего столетия [11, с. 161–162].

Именно в Японии по тем же причинам ритуальный буддийский обряд подношения определенных цветов божествам и предкам развился в особый вид искусства — икэбана. С течением времени икэбана стала играть важную роль в культуре и повседневной жизни народа. Можно сказать, что не только в поэзии и искусстве, но и в быту поведение японцев и их настроение, одежда часто гармонируют с временами года, т. е. с природой. Праздники, связанные с культом природы, по сей день занимают равноправное место среди японских традиционных зрелищ.

Снег и слива

Обряд любования цветущей сливой (умэ) — примета зимнего сезона. Эта церемония называется камбай (ранняя слива). Слива была завезена в Японию из Китая. Как явствует из песен "Манъёсю", эти деревья очень полюбились японцам и так широко распространились по стране, что стали неотъемлемым элементом японского пейзажа. Праздник цветущей сливы — это неброский, очень интимный лиричный ритуал. Цветы умэ — хрупкие, изысканные по форме, с тонким ароматом. Они удивительно красиво смотрятся на фоне зимнего пейзажа.