Диана Мортеньес - Осколок

• Название: Осколок
• Автор: Диана Мортеньес
• Жанр: Современные любовные романы

Приглашаем вас в путешествие по сложной, но увлекательной истории любви, случившейся в наше с вами время в уютном городке на юге России, в Сочи. «Любимая ученица» — это серия книг о жизни. Не о жизни с мифическими героями и сверхчеловеческими препятствиями на пути к счастью. А о нашей с вами жизни; о проблемах, с которыми, несомненно, сталкивались многие из нас. Она — молода и взбалмошна. Упрямство подростка неискоренимо даже с годами, но время берет свое и учит уму-разуму. Он — прекрасен и талантлив во всем;) Проблема только в том, что он старше нее на тринадцать лет. Ах, да! И еще в том, что он — ее учитель физики. Два сильных, упрямых характера, просчитанных с математической точностью, логически продуманная сюжетная линия — в этой книге нет случайных мелочей. Приготовьтесь к тому, что, узнавая Максима и Наташу все лучше, вы будете чувствовать все то, что чувствуют они. Вы проживете вместе с ними десять лет их жизни, побываете с ними в постели, познакомитесь с их друзьями, увлечетесь их карьерами, в полной мере насладитесь красотами шикарного курорта на Черноморском побережье Кавказа… Готовы ли вы оказаться в Сочи?

Что правильнее: подумать о себе или подумать о своей половинке? Как остаться близкими людьми, живя далеко друг от друга?

---

Максим всегда испытывал уважение к этому мальчишке. Хоть он и на самом деле старше всех своих одноклассников, но все равно лишь в пределах одного года. А ведет себя так, словно у него уже свои жена и дети, — в свои тринадцать лет он очень ответственный паренек. И речь у него не по возрасту грамотная. И поведение всегда отличается глубокомысленным спокойствием. А тут вдруг такой фортель — не пойду к доске!

— Может, стесняешься кого-то? — предположил Макс, не дождавшись ответа. — Или чего-то? Может, влюбился в одноклассницу?

Пацан заулыбался и смутился, кажется, еще сильнее.

— Угадал? — улыбнулся Максим взамен и заглянул парню в глаза.

— Ну, в общем-то да, — признался Вадим робко. — Но дело не только в этом. Максим Викторович, Вы не сердитесь, что я так наглею! Я не из вредности, честное слово! Просто у меня на самом деле есть причина — и очень важная! Я просто не хочу лишний раз привлекать внимание одноклассников, и тем более этой девчонки…

Ефремов говорил так невнятно и сбивчиво, да к тому же все время теребил собственные пальцы, что Максу даже против воли становилось жаль пацана. Какое-то полностью интуитивное, отцовское, а не учительское чувство.

— Вадик, но так ты еще больше привлекаешь внимание! Отличник отказывается идти к доске! Ставить тебе двойки я не хочу — у тебя весьма неслабые знания. Но и держать тебя на особом положении не хотел бы: подумай, что начнут говорить! Что твои оценки не заслуженные, что ты учительский любимчик… Долго эта твоя проблема будет продолжаться?

Мальчишка ответил с искренней грустью:

— Не знаю, наверно, теперь это на всю жизнь…

Макс смотрел ему в глаза и не мог понять: вроде Вадик не особо ограничивает беседу, но сказать конкретнее тоже не решается.

— Это что-то очень личное? — продолжал мужчина выспрашивать. — Поделишься? Или я должен просто так, не зная причины, перестать вызывать тебя к доске на все оставшиеся года? А вдруг я тебя пойму, и мы что-нибудь вместе придумаем?

У Макса вдруг возникло ощущение, что Вадим был бы этому рад: на лице паренька появилась надежда. Но Вадик стыдливо потупил взор:

— Порядочные люди об этом не говорят!

Надо же! Макс отчетливо услышал в этих словах старомодные мамочкины наставления. Именно поэтому совершенно не внял поучительной фразе школьника:

— А может так быть, что твоя проблема называется «половое созревание»?

— Не знаю, возможно… — признался Ефремов тихо-тихо.

— Ну, все с этим сталкиваются, — улыбнулся Макс. — А в чем конкретно сложность? Давай, говори, не бойся.

Вадик занервничал изо всех сил: он даже стал часто дышать. Видимо, набирался смелости — проблема-то о-го-го! Казалось, он сейчас заплачет от безвыходности своего положения:

— Да ОН торчит постоянно! Хоть на люди не выходи! Я уже не знаю, как ЕГО скрывать! А скоро совсем тепло станет — ни курток, ни толстых штанов… Только легкая одежда! Я прячусь все время, стараюсь, чтобы никто не увидел…

— А знаешь, что самое страшное? — сказал Максим с ухмылкой. — Что это нормально, твой организм прекрасно работает, и тебе придется мучиться так еще очень долго! Мне только годам к шестнадцати слегка полегчало. Говорю «слегка» лишь потому, что тогда беспричинные эрекции сменились вполне озабоченными, девчонки-то тоже повзрослели: фигурка, грудь, попа, кокетство… И все это добро минимум по полдня вокруг тебя шастает… Но после двадцати лет вообще легко стало! Теперь мое возбуждение всегда соответствует ситуации. Так что ты не переживай, это не на всю жизнь!

Вадик слушал, открыв рот. Никогда еще ни один мужчина не разговаривал с ним так откровенно! У Вадика на лице появилась робкая улыбка, но горечь проблемы не давала улыбаться больше.

— А мастурбация совсем не помогает? — уточнил учитель.

— А что это? — не понял пацан.

Макс только показал на себе красноречивым и самым конкретным жестом.

— А, это, — смутился Ефремов и даже покраснел от стыда. — Нет, что Вы! Я этим не занимаюсь: меня сильно ругают, по рукам бьют…

— Значит, все-таки занимаешься, — поправил его мужчина. — Вадик, это тоже нормально. Только не надо, чтобы кто-нибудь видел. Моя дочка с трех лет себя между ног трогает, слава богу, я отучил ее делать это в магазине или в гостях! Но тебе-то уже не три года! Прячься!

— А когда жидкость выделяется — это нормально? — с опаской поинтересовался пацан. — Раньше так не было. Ну, знаете, в самом конце, когда приятней всего…

— Это даже очень хорошо: можешь считать себя мужчиной. Это значит, что ты уже можешь иметь детей. Надеюсь, не раньше, чем ты этого захочешь.

Максим был уверен, что современная молодежь не ограничена в информации по этой теме. В истинной или ложной информации — уже другой вопрос. Хотя, действительно, мальчика с таким идеальным воспитанием наверняка родители должны были усердно оберегать от «развращающих» разговоров. А от других детей он ничего не узнал, скорее всего, потому, что у него нет времени с ними дружить. Он же еще и «на скрипку» ходит, и уроки надо успевать делать, да еще и не на сто процентов, а на сто пятьдесят…

— Ты, наверно, без отца растешь? — предположил учитель.

— Да, — кивнул Вадик, — только с мамой и бабушкой.

— Ты с ними об этом не разговариваешь?

— Они говорят всегда одно и то же: что это очень неприлично, и что я вырасту извращенцем…

Иногда приходится принимать очень сложные решения. Каждые родители сами решают, как воспитывать своего ребенка. Мама и бабушка выращивают Вадика, как тепличное растение, ограждая его от всего, что они считают плохим. ОНИ СЧИТАЮТ. Как часто, начиная со своего собственного детства и заканчивая своей педагогической карьерой, Максим наталкивается на мысль, что детей надо оберегать от заботы своих же родителей. Если родные Вадика узнают, какие беседы ведет с их чадом учитель физики, в лучшем случае Вадика переведут в другую школу. Что будет в худшем — даже думать не хочется. Как отец Макс не хотел бы, чтобы кто-то вмешивался в его методы воспитания дочери. Но как педагог Макс просто не может себе позволить поддерживать политику устаревших взглядов. Одно из двух: рассказать Ефремову, что означают слова «эрекция», «сперма», «мастурбация», чтобы он хотя бы понимал, что с ним происходит, не говоря уже о том, чтобы он понимал, о чем болтают его ровесники; или избавить самого себя от нервотрепки со взбешенными и негодующими старшими Ефремовыми, а может, и от чего-то похуже.

Выбор сделал очень быстро, когда Вадим ненавязчиво поинтересовался, как с этой проблемой справлялся Максим Викторович. И Макс откровенно и с ностальгией рассказал историю своего взросления.

Собственно, у Макса тоже были моменты, когда рядом не было взрослого мужчины, чтобы задать ему свои вопросы. Отец ведь по полгода в море — он капитан дальнего плавания. Но зато в другие полгода он дома. Вот тогда-то, заметив, как Максим стесняется своего «петушка», проводил над сыном тяжелую и жестокую работу. Подсмеивался над своим сыном-подростком и с ухмылкой говорил: «Когда хорошо стоит, надо гордиться, а не стесняться!» Макс невероятно обижался! А папа все время, как назло, давал советы типа: «Выпячивай его, это ж достоинство!» Мать, узнав, что сын уже «хочет», впала в истерику и много ругалась, возможно, так же, как и мама Вадика. А в школе Макс точно так же стеснялся выходить к доске. Только учился на тройки, и потому мог себе позволить получить двойку взамен позора.

Долго так страдал, с полгода. Пока отец из жалости не предложил ему: «Давай его отрежем»! И вот тогда Максим понял, что скорее позволит отрезать себе руку, ногу и даже голову, но только не Его. И все изменилось. Нет, чисто физически все осталось по-прежнему. Просто стал носить трусы в обтяжку, чтобы особо не выпирал. Это уже решило половину проблемы: ОН и вставать стал реже, потому что перестал болтаться без дела. Но другая половина проблемы все-таки осталась. И вот однажды Макс для проверки решил не дожидаться, пока ОН успокоится, подошел к друзьям, будто ничего не происходит. Они болтали, смеялись — ну, как обычно в компаниях бывает. Там и девчонки, и пацаны были. И за всю большую перемену (абсолютно точно!) никто ничего не заметил.

Улыбнулся Вадиму:

— Люди ведь просто так не смотрят друг другу ниже пояса — ты понаблюдай. Но если ты будешь привлекать внимание к своей эрекции, твои одноклассники обязательно заметят. Так и скажут: «Что это ты там прячешь?» и поймут, что.

Ефремов слушал и поглядывал на учителя исподлобья. Макс дал ему те же советы, которые в свое время сам получил от отца: например, заниматься спортом, чтобы сбросить лишнее напряжение. На собственном опыте убедился, что даже если это не помогает, но и не вредит. Ему четырнадцать лет было, и девчонкам он нравился нереально: еще бы, с такой классной мускулистой фигурой! Правда, не сказал Вадиму одно: чтобы не смущаться самому, пришлось научиться смущать других. И когда подружки летом на пляже хихикали друг с другом, поглядывая на его торчащие плавки, он им только нагло подмигивал: «Девчонки, я рад, что вы туда смотрите!» И девчонки оскорбленно отворачивались. Хотя все равно стеснялся и старался либо лицом вниз лечь, либо в воде прятался под предлогом того, что хочет поплавать. Тогда же выяснил еще одну замечательную вещь: девушкам нравятся наглые, хотя они в этом не признаются.