Евграф Комаровский - Записки графа Е.Ф.Комаровского

• Название: Записки графа Е.Ф.Комаровского
• Автор: Евграф Комаровский
• Издательство: Товарищество русских художников, Внешторгиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» по сути повествует не только о своей жизни и жизни своего семейства. Его происхождение, положение при дворе сделали возможным не только наблюдать жизнь Российской империи в ее сложные времена, но и стать участником многих исторических событий. Именно поэтому «Записки» представляют интерес для всех, кто с научными целями или как любитель изучает историю России.

---

Государь скоро приметил, что граф Каменской был слишком тороплив, чрезмерно вспыльчив и переиначивал иногда даже приказания, его величеством ему даваемые. В отвращение сего последнего, государь повелел мне всякий раз после обеда приезжать к нему за получением приказаний, а от фельдмаршала поутру принимать изволил только рапорты, и когда он о чем докладывал, то его величество ему отвечал:

— Я после вам дам знать, что сделать должно.

Мое положение было самое затруднительное: иногда фельдмаршал вздумает сам собою сделать какое-нибудь распоряжение, а я знаю, что оно неугодно будет государю, или я получил уже совсем противное тому повеление, то и должен был ему представлять, как от самого себя, что не лучше ли будет сделать иначе; ибо государю неугодно было, по сродной его величеству деликатности, огорчить фельдмаршала тем, что будто он не имеет полной доверенности императора.

Я, пользуясь позволением всякий день после обеда приезжать к его величеству, представил государю однажды записку о положении, в котором находилась тогда полиция, и что кроме того, что будочников при всех будках не находится, но когда бывает пожар, то будочники ходят по улицам, вертят трещотками и сзывают с обывательских дворов людей, назначенных хозяевами для сей повинности, что весьма неудобно; сверх того, драгунская полицейская команда разделена по частям, и что у старательного только частного пристава оная находится в порядке. Его величество, прочитав мою записку, удивился и изволил сказать:

— Как, здешняя полиция находится в таком положении, и мне никто о сем по сие время не говорил!

Поблагодаривши меня за мою догадку, приказать мне изволил представить мои мысли насчет улучшения полиции. Проект мой состоял в том, чтобы хозяева домов не посылали людей натурою в полицейские должности, а платили бы по 9 рублей в месяц за каждого, на что, по собранным мною предварительным сведениям, хозяева домов все согласны. В будочники и пожарные служители я предлагал определять из армейских полков менее способных к фронтовой службе, которые поступали тогда в гарнизонные полки, в коих не отправляли никакой службы. Присовокупив собираемую с хозяев домов сумму к положенному по штату жалованью и провианту, можно улучшить состояние каждого полицейского служителя. Драгунские полицейские команды для единообразия должны соединены быть в одну команду, и следует поручить оную исправному штаб-офицеру.

Государь во всех частях изволил утвердить мой проект и приказал тотчас учредить из полицейских драгун одну команду, начальником которой я назначил подполковника Гейде. Теперь все будочники и служители в пожарных командах, по тогдашнему моему проекту, комплектуются из внутренней стражи не только в Петербурге, в Москве, но и во всех губернских городах.

Скоро потом назначены были маневры всем гвардейским войскам и находящимся армейским полкам в окрестностях Петербурга, при Красном Селе. Все войска поручены были начальству фельдмаршала графа Каменского. Государю угодно было видеть искусство в военном ремесле сего состарившегося в оном генерала, но, кажется, он не вполне оправдал ожидания его величества. На время отсутствия графа Каменского из столицы я остался единственным оной начальником.

Я должен признаться, что моя настоящая должность становилась час от часу для меня тягостнее. Дурное устройство полиции, о котором я выше упоминал, бестолковость моего ближайшего начальства, против которого я должен был почти беспрестанно действовать, вовлекали меня в большие неприятности, а сверх того, и беспрестанные хлопоты, сопряженные с исправляемою мною должностью, изнуряли мои силы. По возвращении императора из Красного Села, хотя его величество изъявить мне изволил свое удовольствие за управление мною столицею, но я решился при первом удобном случае просить государя уволить меня от возложенной на меня обязанности.

Однажды я был приглашен на обед к императору; во время стола его величество публично отзываться изволил, что он моей службой очень доволен, и, глядя на меня, сказал:

— Но ты, брат, не потолстел, видно, полицейские хлебы тебе не впрок.

Я только поклонился, не отвечая ничего. После обеда я должен был принять, по обыкновению, приказания от государя; получивши оные, я осмелился представить его величеству, что физические мои силы отказываются продолжать служение в настоящей моей должности, и что я прошу одной милости — меня от оной уволить. Государь, несколько помолчав, сказать мне изволил:

— На кого же ты меня оставляешь? Ты знаешь, каков фельдмаршал!

Я продолжал:

— Здешняя полиция в самом дурном положении, как вашему величеству известно; я со всем моим желанием и усердием не в состоянии ее исправлять, ибо не имею ни малейшей опытности, ни познания по полицейской части; один, по мнению моему, генерал-майор Эртель, бывший обер-полицеймейстером почти во все время царствования покойного государя в Москве, может привести здешнюю полицию в порядок.

— Да ты знаешь ли, — возразил государь, — каковы были Эртеля поступки в Москве? Я должен был первого его удалить от должности и дать ему полк.

Я на сие отвечал:

— Вашему величеству докладывал граф Салтыков, что Эртель действовал самовластно; может быть, он имел на то высочайшее повеление; но здесь, и в присутствии вашего величества, он, конечно, не осмелится выйти из границ своей должности; впрочем, я могу засвидетельствовать перед вашим величеством, что московские жители вообще были Эртелем очень довольны.

Государь, подумав немного, изволил сказать:

— Хорошо, я согласен, но с тем, что ты остаешься, как теперь, начальником полиции.

Я осмелился возразить:

— От сего потерпит служба вашего величества, ибо генерал-майор Эртель, будучи гораздо старее меня в чине, неохотно мне будет повиноваться.

Император изволил отвечать:

— Но ты мой генерал-адъютант.

— Все равно, государь, — продолжал я, — старшему быть в команде у младшего очень обидно.

Наконец его величество согласился и приказал мне послать фельдъегеря за Эртелем, который тогда был шефом Бутырского пехотного полка. Я несказанно был рад приезду Эртеля, который тотчас назначен был петербургским обер-полицеймейстером, а Овсов получил другую должность. Когда генерал-майор Эртель принял должность петербургского обер-полицеймейстера, государь в высочайшем приказе изволил объявить мне свое удовольствие за хорошее мною исправление порученной должности и в знак всемилостивейшего благоволения пожаловал мне перстень с бриллиантами и с вензелевым его величества именем.

Я должен сказать, что во время нахождения моего под начальством графа Каменского он обращался со мной, невзирая на его крутой нрав, весьма снисходительно. Фельдмаршал так, можно сказать, надоел императору, что его величество однажды мне говорить изволил:

— Не хочет ли граф Каменской проситься прочь? Если бы сие случилось, я бы поставил свечу Казанской Божьей Матери!

С одной стороны, государь не хотел огорчить фельдмаршала увольнением его от должности, а с другой — граф Каменской привык служить там, куда государи его определяли, хотя фельдмаршал мне тоже говорил:

— Я приехал сюда огурчиком, а теперь стал похож на вялую репу.

Меня однажды просил Эртель, чтобы, по знакомству моему с графом Васильевым, бывшим тогда государственным казначеем, куплены были у него в казну пятьсот душ, пожалованные Эртелю императором Павлом. Граф Васильев мне отвечал, что в казне тогда на сей предмет денег не было; мне вздумалось самому войти в торг с Эртелем, и, найдя покупку выгодною, за 75 000 я приобрел те 500 душ, которые были в двух деревнях на Днестре в Подольской губернии. Я поехал осмотреть новые мои поместья и с удовольствием увидел Каменец-Подольск и его жителей, которые приняли меня с большою ласкою. Управление новокупленным имением представляло, по отдаленности своей, некоторые неудобства, и я решился через год продать оное и получил 100 000 рублей.

В проезд мой через разные города я видел гарнизонные роты, составленные из людей, по виду еще здоровых; сие подало мне мысль представить государю проект о сформировании из сих гарнизонных рот, — в которых люди не исправляли ни малейшей службы, особливо в заштатных городах, — под названием земского войска, разделив оное на батальоны и команды, которые и подчинить отставным из военной службы начальникам. Тогда в губернских городах были драгунские команды и несколько пеших солдат, а в уездах штатные команды, состоявшие в губернских городах под распоряжением губернаторов, а в уездных — городничих; но число людей в сих командах было весьма ограничено. Государю проект мой понравился, и, может быть, оный послужил основанием учреждения впоследствии внутренней стражи.

В царствование императрицы Екатерины солдаты гвардейских полков жили в так называемых светлицах; светлица была деревянная связь, разделенная сенями пополам, и состояла из двух больших покоев; в каждом из них помещались и холостые, и женатые солдаты. Между строением находилось довольно большое пространство пустой земли, которая занималась огородами. Светлицы выстроены были по обеим сторонам улицы, в линию, и в каждой из оных квартировала одна рота, а потому и теперь называют еще улицы, находившиеся в гвардейских полках, по номерам живших тогда в оных рот. Офицеры жили в больших деревянных связях: у богатых и у женатых оные были прекрасно убраны.