Евграф Комаровский - Записки графа Е.Ф.Комаровского

• Название: Записки графа Е.Ф.Комаровского
• Автор: Евграф Комаровский
• Издательство: Товарищество русских художников, Внешторгиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» по сути повествует не только о своей жизни и жизни своего семейства. Его происхождение, положение при дворе сделали возможным не только наблюдать жизнь Российской империи в ее сложные времена, но и стать участником многих исторических событий. Именно поэтому «Записки» представляют интерес для всех, кто с научными целями или как любитель изучает историю России.

---

Я предложил Алексею Николаевичу и сестрице ехать в Петербург, где я надеялся скоро с ними соединиться. Я прожил в Каменце около трех недель в ожидании моего преемника. По приезде генерал-майора Гана я сдал ему крепость в три дня и, распростясь с моим добрым начальником А. Т. Розенбергом, полетел в Петербург, взяв с собою просьбу от полицеймейстера Удома об определении его в армию[53]. Я приехал в Петербург после обеда; одевшись, отправился тотчас к Михаилу Илларионовичу Кутузову, бывшему тогда военным губернатором, на место графа Палена. Проезжая по улицам, на всех лицах встречающихся со мной людей я приметил изображение какого-то душевного удовольствия. Явясь к военному губернатору, который принял меня очень ласково, я просил его высокопревосходительство представить меня императору. Он мне на сие сказал:

— Я знаю, что вас государь всегда жаловал, и потому я вам советую завтра в половине первого часа поехать прямо на Каменный остров, вызвать дежурного камердинера и приказать о себе доложить его величеству: в это время государь возвращается от развода и бывает один.

Я с нетерпением ожидал другого дня и назначенного часа ехать на Каменный остров. Наконец час наступил, я во дворце, вызываю камердинера, который мне сказал:

— Тотчас доложу.

И через десять минут отворяет дверь и говорит:

— Пожалуйте к государю.

Я не в состоянии описать той минуты, когда я увидел моим императором того, который с небольшим за год перед тем, как наследник престола, оказал мне милости и благодеяния, которым нет примера. Я не заплакал, а зарыдал, и только что мог сказать:

— Простите, государь, это слезы радости и неизъяснимой благодарности.

Император меня обнял, я хотел поймать его руку, чтоб поцеловать, но он ее отнял, и я поцеловал его в плечо. Государь мне сказал:

— Я рад, что тебя вижу, теперь, я надеюсь, мы будем жить вместе. — Присовокупить изволил — Каково ты жил в Каменце? И ты не в претензии, что выехал оттуда?

Я отвечал его величеству:

— Не в претензии, потому что выезд оттуда доставляет мне счастие теперь видеть моего государя.

Потом император изволил спросить у меня:

— Был ли ты у брата?

Я отвечал:

— Нет еще, ваше величество!

— Так съезди к нему, — присовокупил государь.

Я откланялся и поехал с большим восторгом от милостивого приема императора.

В тот же день я отправился в Стрельну, где находился великий князь Константин Павлович. Его высочество обласкал меня как нельзя более и сказал:

— Ну, Комаровский, я надеюсь, опять ко мне?

Я отвечал, что я почту себе за великое счастие находиться по-прежнему при особе его высочества.

— Так я доложу государю, — продолжал великий князь, — теперь Бог с тобой.

Я пошел повидаться с бывшими моими товарищами и нашел только одного Озерова; впрочем, я увидел множество новых для меня лиц: Баура, Н. Ф. Хитрова, который был тогда в большой милости, Витовтова, Олсуфьева и Опочинина, которых я оставил офицерами Измайловского полка, адъютантами его высочества, и тон их мне вообще очень не понравился. Через год я нашелся у великого князя в кругу совсем почти незнакомых. Возвратясь домой, я подумал, как бы мне еще встретиться с государем, и, если возможно, избавиться от предлагаемого мне великим князем. Я узнал, что император всякой день после развода в 12-м часу прогуливаться изволит с Уваровым в Летнем саду. Я туда поехал и, к счастью моему, тотчас встретил государя; его величество мне сказал:

— Здравствуй, Комаровский, что тебя давно не видать?

Я доложил государю, что не смею беспокоить его величество.

— Вздор какой! Приезжай ко мне, когда хочешь, — присовокупил император.

Получив такое позволение, я решился в тот же день ехать на Каменный остров и тотчас был принят императором. Государь изволил у меня спросить:

— Ты виделся с братом? И он, я уверен, тебе обрадовался.

Я отвечал его величеству, что великий князь меня принял очень милостиво, и что его высочеству угодно, чтобы я по-прежнему находился при его особе. Сказав сие, я замолчал; последние слова я выговорил с некоторою расстановкою. Государь, взглянув на меня пристально, продолжал:

— А ты что думаешь?

Я молчал. Потом он изволил сказать:

— Говори откровенно.

Тогда я объяснил государю, что, будучи с лишком год в отсутствии от его высочества, я нашел при его особе много людей, мне вовсе незнакомых, которые, вероятно, уже удостоены доверенности великого князя, и я в моем чине буду увеличивать только число чиновников, при его высочестве находящихся, что я бы не желал вести жизнь праздную, и что те занятия, которые я имел при великом князе, возложены, конечно, на другие лица. Император слушал меня с приметным вниманием. Помолчав немного, государь сказал:

— Разве ты хочешь быть моим генерал-адъютантом?

Я не опомнился от радости и отвечал:

— Это было бы верх моего счастия.

Я бросился благодарить государя. Его величество меня обнял и изволил сказать:

— Теперь никому ни слова; мне надобно уладить это с братом, — и меня изволил отпустить.

Хотя назначение мое казалось верным, но я опасался, чтобы великий князь не воспрепятствовал. Через несколько дней я читаю, однако же, в высочайшем приказе от 17 июля 1801 года: «Состоящий по армии генерал-майор Комаровский назначается генерал-адъютантом к его императорскому величеству». Всякий может себе вообразить, что я почувствовал при прочтении сего приказа. Сие назначение было для меня тем лестнее, что я первый удостоился получить сие звание при императоре Александре. После императора Павла оставались генерал-адъютанты: Уваров, граф Ливен, князь Долгорукий — сии два последние имели военный портфель, — и князь Гагарин, который находился министром во Флоренции. Я узнал потом, что в первое свидание у императора с великим князем Константином Павловичем государь, между прочим, спросил у его высочества:

— У тебя был Комаровский?

— Был, государь, — отвечал великий князь. — Я надеюсь, что ваше величество пожалует его мне по-прежнему, — присовокупил его высочество.

Государь изволил сказать:

— Охотно, но у меня один только генерал-адъютант, Уваров; Ливен и Долгорукий имеют свою часть; мне бы не хотелось взять, кого я не знаю; при тебе же будут два генерал-майора: Хитров и Комаровский, они оба мне известны, уступи мне одного из них.

Император знал, что от меня великий князь уже отвык, а Хитрова он очень любит. Его высочество, подумав несколько, сказал:

— Если вашему величеству уже непременно угодно иметь одного из двух, то извольте взять Комаровского, а Хитрову позвольте носить конногвардейский мундир.

Государь изволил отвечать:

— Очень рад.

Возвратясь в Стрельну, великий князь обнимает Хитрова и поздравляет. Наконец объясняется, что он выпросил Николаю Феодоровичу позволение носить конногвардейский мундир, и что меня уступил государю. Хитров мне никогда не мог простить, что не он назначен был в генерал-адъютанты, а я. Он считал, что при сем случае мною употреблена была какая-нибудь интрига, ибо и его император очень жаловал. Вероятно, Хитров был причиною, что с тех пор великий князь ко мне переменился до того, что приказал своей конторе не производить мне тех трех тысяч рублей, которые пожалованы были в пенсион по смерть.

Я всякий день после обеда был во дворце на Каменном острову. Обедов тогда с гостями у государя не было. Уваров выезжал с императором поутру верхом или гулял пешком с его величеством в Летнем саду, а я сопровождал государя после вечерних его величества занятий в кабриолете парой, которой государь сам правил. В одно время были с докладом у императора вместе Беклешов и Трощинский, первый был генерал-прокурором на место Обольянинова, а второй первым статс-секретарем. Я видел, что они вышли из государева кабинета оба чрезвычайно раскрасневшиеся, как будто после большого прения или спора, и казалось, в великом негодовании друг на друга. Лишь только я сел подле государя в кабриолет, его величество у меня изволил спросить:

— Ты видел, каковы были лица на Беклешове и Трощинском, когда они вышли от меня?

Я отвечал:

— Видел, государь.

— Не правда ли, что они похожи были на вареных раков? — продолжал император. — Они, без сомнения, по опытности своей в делах знающие более всех прочих государственных чиновников, но между ними есть зависть; я приметил это, потому что, когда один из них объясняет какое-либо дело, кажется, нельзя лучше, лишь только оное коснется для приведения в исполнение до другого, тот совершенно опровергает мнение первого, тоже на самых ясных, кажется, доказательствах. По неопытности моей в делах я находился в большом затруднении и не знал, которому из них должно отдать справедливость. Я приказал, чтобы по генерал-прокурорским делам они приходили с докладом ко мне оба вместе и позволяю спорить при себе, сколько им угодно, а из сего извлекаю для себя пользу.