Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-89332-090-5 ISBN 5-89332-094-8 (IVт.)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон.

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation

Под редакцией Кэнноскэ Накамура

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 4. — СПб.: Гиперион, 2004. — 976 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Четвертый том дневников охватывает период с 1899 по 1904 гг.

© К. Накамура, сост. текста, коммент., вступ. ст., 2004

---

Часа в два пришел с поздравлением о. Сергий Глебов и рассказал, что был в Иокохаме у еврейки, желающей креститься; по его соображениям, вера у нее совсем в стороне; главное же — хочет уйти от мужа; с Мериновым она, кажется, в очень интимных отношениях; живут вместе, хотя Меринов говорил мне, что живет на своем пароходе; вообще, речи у них во многом другие о. Сергию, чем мне. Я поручил о. Сергию это дело, и он охотно взял его.

Потом пришел с визитом студент Спальвин, с которым об японском языке проговорили часа два.

В шестом часу были: американский епископ McKim, Bishop Elect of Kyoto Partridge и еще один Reverend. Партридж был двенадцать лет миссионером в Китае; по физиономии очень симпатичный. Скоро будет рукоположение его здесь, в Токио; соберутся для сего восемь англоамериканских епископов. McKim приглашал меня посмотреть. Разумеется, очень интересно будет.

Ко всенощной не пошел, так как простуда усилилась — принял усиленные меры к лечению ее.

2/14 января 1900. Воскресенье.

К Обедне не ходил; целый день сидел в теплой комнате и лечил горло. — Просмотрел много накопившихся пакетиков с газетными вырезками; между прочим, в двух вырезках нашел длиннейшее описание гонения на китайцев во Владивостоке — результат будто бы русской жестокости и бессердечия; это — про недавнюю поверку паспортов у китайцев там и высылку беспаспортных и безхозяйных на родину; везде бы это дело — обычное, о котором и говорить нечего, а у русских — гонение и варварство! Прочие вырезки больше про религиозный билль — толки о нем газет и разных религиозных общин. В трех–четырех клочках прочитал, что я «отправляюсь в Иокохаму» — это про ту несчастную поездку, вследствие которой вот шесть дней ныне сижу взаперти и ничего путного не могу делать! А ведь сколько дел собирался обломать в эти дни! Расписки служащих Церкви перевести, все счеты свести, донесение написать… Вот так всегда! Коли засучил наперед рукава, знай, что дело на ту пору увернется в сторону. Ладно, поймаем! Шесть дней не Бог весть какая потеря.

3/15 января 1900. Понедельник.

Начались обычные занятия: школы у учащихся, проверка перевода с первой главы Марка у нас с Накаем.

С часу было отпевание Марии Уцимура, богатой христианки из прихода Коодзимаци. Сын ее — Петр, начальник полиции в Ямагата, прибыл на погребение и настоял, чтобы она была погребена по–христиански, тогда как все родные–язычники настаивали на буддийском погребении. Тележек тридцать было с родными в полицейских и разных других мундирах. Отпевание совершили три священника с хором певчих человек двадцать, и на могилу сопроводили в облачениях и с пением.

4/16 января 1900. Вторник.

Утром — перевод Нового Завета, вечером — перевод расписок, так как Накаи отозван был к о. Сергию Глебову на обед; целый день — страдание головною болью и горлом.

5/17 января 1900. Среда.

Тоже страдание в усиленной форме, едва позволившее кончить переводный Новозаветный урок до полудня.

Был, между прочим, старик Давид Кимура из Оказаки; говорил, что все христиане там твердо содержат веру, но новых почти не является, что составляет предмет скорби для катихизатора Василия Таде и для всей тамошней Церкви.

С почтой сегодня получена бумага из Киевской Духовной Академии, что препровождается мне «Диплом на звание Почетного члена Киевской Духовной Академии». Но диплома не получено.

За всенощной был и молитвы вычитал, дай Бог сил завтра служить Литургию и Водосвятие, но на литию и славословие выходить поостерегся; о. Петр Кано первенствовал, так как о. Павел Сато отозван в Иокохаму к больной.

6/18 января 1900. Четверг.

Праздник Богоявления.

Обычное праздничное служение с водоосвящением, на которое у меня едва–едва хватило голоса, по болезни горла. Итак, Рождественские праздники закончились.

Приходящая и исходящая корреспонденция не стоит отметки. Все — «денег дай», или что–либо в этом роде. О. Василию Усуи дано тридцать ен жалованья — больше, чем другим священникам, — и все беспрерывно просит еще. Так как ему уже было отказано, то жена ныне просит; послал пять ен и отказ в дальнейшем; да написано к Михаилу Кометани, церковному старосте в Одавара, возобновить ежемесячный сбор на священника— пять ен, которые, однако, кажется, о. Василий получает.

7/19 января 1900. Пятница 18/30 января 1900. Вторник.

Все время был болен. Мало и переводом занимался. По Церкви ничего особенного нет; обычные письма, с кое–какими малозначащими известиями. Сегодня японский гражданский праздник — ученья нет. У меня горло почти уже хорошо; впрочем, заниматься переводом надо еще подождать, чтобы дать горлу совсем окрепнуть. И буду же потом осторожен — ух! (Пока опять не сорвется!!!)

Сегодня мы с Моисеем Кавамура пересчитали и свесили старые японские монеты, идущие по 100, по 66 и по 50, смотря по величине их, на 10 сен — накопившиеся с 1892 года в Соборе от пожертвований язычников; ежедневно приходящие в Собор язычники посмотреть его бросают эти «дзени» с хлопанием рук и молитвою не известному им, но истинному Богу; ежедневно эти пожертвования собирают и опускают в кружку, из которой ежемесячно высыпают и пересчитанные и нанизанные по десять сен на бечевку приносятся ко мне для хранения в железном ящике. Ящик оказался переполненным ими, и потому сегодня мы освободили его для дальнейших вкладов, переместив накопленное в Крещальню, в железный шкап. Оказалось 64 ен 80 сен; по весу 44.965 монме, то есть, считая по 110 монме в русском фунте, 10 пудов 8,77 фунтов. Предполагается из этих монет, по дальнейшем накоплении их, отлить для Собора колокол, который бы возвещал японской столице хвалу неведомому Богу от ищущих Его язычников, имеющих, конечно, вскоре обрести Его… Это не все, что жертвуют приходящие в Собор язычники: наполовину из них бросают нынешние японские монеты — в сен, два сен, полсен, но сии тотчас же, по ежемесячном получении их, расходуются на нужды Церкви вместе с пожертвованиями сего рода от христиан, вметающих свои лепты в церковную кружку.

19/31 января 1900. Среда.

Нет предела любезности епископалов, хоть она, по нынешнему моему болезненному состоянию, совсем некстати. Епископ McKim с кандидатом епископства сегодня были, чтобы сказать время, когда будет посвящение последнего (хотя я знал это время из газетного объявления на днях). McKim даже план своей Церкви принес и, развернувши, спрашивал, где я хочу сидеть? Очень хотелось ему, по–видимому, посадить меня на возвышении, в sanctuary, но я уклонился, указав перстом на первый ряд сидений для простых христиан.

— А, значит, с Американским Посольством, — заметил он.

— Это и ладно будет, — промолвил я.

— С Вами, вероятно, будет священник?

— Может быть, кто–либо из наших священников пойдет посмотреть, это их дело; при мне не будет никого.

Кандидат пригласил на «lunch» после службы — я отказался под предлогом болезни, которая и для них была очевидна, так как я был с повязанным горлом и хрипел. Но на посвящении во всяком случае обещал быть.

По случаю сего рукоположения во епископа, Reverend Isaak Dooman приглашает 2–го февраля нового стиля (день рукоположения) вечером на обед — «все тоокейские епископы–де будут», Reverend Lloyd 5 февраля на вечер — в восемь часов вечера — «to meet Bishop Partridge». Сим придется, конечно, отказать — вечером выехать на холод и сырость было бы возобновить болезнь.

20 января/1 февраля 1900. Четверг.

Интересное письмо от о. Сергия Судзуки из Оосака. Описывает причины, почему недавно два католические семейства присоединились к православию. Человек шестьдесят католиков возмутились против своих «симпу» за деспотизм их (ассей), зато, что симпу живут вместе с монахинями и не хотят слушать, что это неприлично, за то, что уж прямо начинают высказывать, что «вели Папа изменить Императору — изменить должно, недаром–де Папа носит трехъярусную корону, ясно показывающую, что и все Короли, и Императоры безусловно в его власти». Приведенные в отчаяние всем этим благочестивые католики не знали, что делать — «в католичестве оставаться нельзя, но куда обратиться?». И вдруг им припомнилось, как в одной католической книге говорится, что «хотя все духовные Православной Церкви несомненно пойдут в ад, но это еще не значит, чтобы и все простые верующие Православной Церкви навеки погибли». Ба! Выход найден! Сама Католическая Церковь указывает его! Взволнованные католики обратились к о. Сергию Судзуки научить их православию и принять в Церковь. О. Сергий сделал это, по крайней мере, для двух семейств. Что будет дальше, увидим.

21 января/2 февраля 1900. Пятница.

В двадцать минут десятого отправился на Цукидзи, в американскую Церковь, на посвящение Dr. Partridge’a в епископа, и вернулся в начале второго часа. Служба продолжалась почти три часа. Так как это было первое рукоположение во епископа в Японии, то епископалы постарались сделать это возможно торжественно. Семь епископов собрались для сего; три тоокейских: Mc’Kim, Awdry, Шершевский (параличный; его в облачении внесли и усадили в кресла близ престола), из Хакодате, Оосака, Киусиу и — из Шанхая — Graves. Прочего духовенства — англоамериканского и японского, начиная с archdeacon’a Shaw, было больше сорока человек. Церковь была полна иностранцами и, по преимуществу, японцами; в числе последних, впрочем, большую часть составляли ученики и ученицы. Самая импозантная часть богослужения, по–моему, — вход под пение гимна самым черепашьим шагом священнослужащих в Церковь; впереди несется высоко водруженный крест, потом ряды облаченных в белые пелеринки — точно белые рубашки поверх платья, затем высоко поднятый епископский жезл, за ним епископы. Когда вошедшие расселись, началась служба. После которой пение, проповедь, сказанная Graves’oM и переведенная тут же, по кратким фразам, на японский одним японским священником. Проповедь началась с текста «Якоже посла мя Отец, и Аз посылаю вы» и продолжалась больше получаса. Внимательно я слушал и ждал, не будет ли чего похожего на то, что епископу дается особенная благодать на совершение его служения — ни намека на это! Епископство, мол, древне, со времен Апостолов, оно важно, оно нужно и подобное; «труп, лишенный души — вся проповедь», — так и отпечатлелось в душе. Затем Партриджа возвели снизу, где он дотоле был, на возвышение — sanctuary; произнес он, поднявши руку, клятву на верность церковному учению; затем Mc’Kim предлагал ему вопросы, на которые он отвечал; затем облачили его по–епископски, возложили руки на главу его, после чего поставили его в ряд епископов.