Егор Вакула - Танец со змеей

• Название: Танец со змеей
• Автор: Егор Вакула
• Жанр: Фэнтези

---

– Врет?

– Нет. – Осекся богомол. Кто бы ни спрашивал на Тверди, на подобный вопрос стоит отвечать только «нет». – Просто трактуется... нелогично. Все нелогично. Вот возьми этих кошек.

– А что с ними? Нам вернуться назад?

Ее неверие сквозило за каждым словом, но боголюбы были к тому привычны, и Гордей продолжал.

– Зачем Творцы создали кошек?

– Чтобы те… охотились на мышей… и служили землепашцу. – Октис не могла похвастаться хорошим знанием Прямого Писания, но некоторые правила усвоила хорошо.

– Да. А эти? Они не на мышей охотились. На нас – людей. Откуда они взялись? Для чего их придумали Творцы? Какой смысл?

– Может быть, они для цахари. Чтобы те им в охоте помогали или... охотиться на них самих.

– Здесь нет цахари! И какой прок с охоты на такого зверя? Когда Боги дали цахари больших животных для охоты. Да и нужны ли людям кошки? Почему сразу не обойтись без мышей?

– Для богомола ты слишком смешной. – Ответила она. – Ты не самый умный на Тверди. И уж тем более тебе не стоит считать, что ты способен понять мысли Богов. Голова у тебя для того мала.

– Ха! Так церковники и отвечают, когда не знают. Сразу видно – твои ведающие тебя хорошо подготовили для первого церковного ряда. Подумай: зачем создавать то, что мешается богоподобным? А потом создавать то, что борется с проблемой, но не побеждает? Зачем болезни?

– Болезни посланы Богами в наказание.

– Зачем? Если есть сама Охота? А мы существуем спустя тысячи сезонов бок о бок с болезнями. А всякая мошкара и насекомые? Вот уж гадость! А эта легенда о Тверди и Семье? – Богомола несло, он озвучивал все, что плавало на поверхности его глубокого болота вопросов. – Сказано, что Твердь такая же, как Семья. Круглый камень, летящий в пустоте. Но как ты себе это представляешь? Это же бред! Мать и Отец вовсе не камни. Любое движение прекращается. А Твердь и Младшие все летят, да еще и по кругу. То есть что-то их держит на привязи и раскручивает. Как твою игрушку.

– Это не игрушка! – Буркнула она.

– Хорошо. Только в отличие от твоей кожаной – эту привязь никто рассмотреть не может. Да и по Писанию Твердь вращается вокруг Матери, а Младшие вращаются вокруг Тверди. А Отец? Да и что стоит взглянуть на небо и увидеть, что все вращается вокруг Тверди? Но из-за церкви никто наверх не смотрит и боится подумать своей головой! И то, что Твердь круглая. – Разошелся книгарь. – Почему мы не соскальзываем с круглого летящего камня? Да потому что мы никуда не летим – это церковная сказка, чтобы жить было еще страшнее. Твердь плоская и покоится на дне мира. Если бы это было не так, она бы все равно упала на дно и упокоилась бы там. А если Твердь плоская, значит, и края у нее есть.

– И что же за краем? – Вздохнула ведущая. Богомолы были знатными болтунами, но слушать их с интересом и верой, казалось, могли только городские дурачки.

– Обрыв. И никакой жизни. И вот тебе про Богов! Ну что Писание про них рассказывает? Они просто есть. Как они появились? Кто был первый, созерцавший Семью? Как появилась Семья? Ничего. Только про любовь...

– Я не думала, что буду такое говорить, но... скажем так, кто-нибудь тебе бы сказал в ответ, что любовь творит немыслимое.

– И вправду не тебе такое говорить. – Удивился Гордей.

– Я знаю и все же. Некоторым такого ответа было бы достаточно. Ты можешь объяснить зачатие, беременность, рождение? Нет. Это непостижимое таинство. Доступное всем тварям на Тверди. А ты отказываешь своим любимым Богам в праве быть непостижимыми.

– У тебя есть дети?

– Нет. Не про меня это. Никому я не буду и не собираюсь быть порядочной женой. – Спокойно ответила Змея и, сложив руки на груди, присмотрелась в поисках новой добычи для костра. Наверное, ей было поздно. В ее возрасте счастливые жены состоятельных мужей вдруг принимаются считать свои сезоны, понимая, что с каждым последующим воссоединением Старших увеличивается их шанс разделить семейный быт с новой молодой избранницей мужа. И разделить совсем не поровну.

– Тогда что ты об этом знаешь?

– Мать моя и отец любили друг друга. И от того родились я и моя сестра. Вот, есть я – и всего-то им для этого надо было! Пускай не я, кто-нибудь другой – они будут творить новую жизнь, как было заведено и до Сна Богов – во время первого быта. А ты, из-за своих вопросов, из-за своих дуратских книжек, готов поставить на кон все эти жизни. Как ты можешь? Они не принадлежат тебе.

– А что, если это не так? Что, если Боги непостижимы, как ты говоришь? И богоподобные неверно истолковали их действия?

– Когда тебя убивают, трудно истолковать это как-то иначе.

– Нет. Книги, которые я несу, могут поставить под сомнение принятую точку зрения на Охоту Богов. Понимаешь? Это важно. Это как путь, по которому мы с тобой идем. Никто о нем не помнит, но ты же видишь, что он есть. Это правда. Так и книги. Там такое, от чего бы церковь и ведающие кинули бы их в костер, если бы знали. – Может, только из-за камня, на котором стоял Гордей, но, произнося это, он впервые возвышался над ведущей и свободно указывал на нее пальцем сверху-вниз.

– Ведающие – и не знали? – Цыкнула она. – Ты не понимаешь слова «ведающие», Вороней.

– Гордей. – Разочаровано перебил он. – Я – Гордей, Октис.

Она чуть запнулась и тут же продолжила:

– Я верю им, но не верю тебе – иносказателю. Вы хотите лишить всех богоподобных жизни, решить за них. Будто это позволит вам – тщедушным и убогим – вернуться в Царствие Богов!

– Это не так!

– Да? Это как вот этот хребет, который ты отыскал на старых картах. Это правда – да. Но если кто-нибудь из властителей узнает об этой правде, они вырубят заросший лес. Воспользуются новой тайной тропой и проведут войска. С запада на восток или обратно. Думаешь, что так не будет? Тогда открой свои карты и внимательно посмотри на очертания государств и княжеств. Они совпадают с очертаниями гор и лесов. Такие трудные узкие места решают всю стратегию больших войн. Да, богомол! Не видишь за собой вины за покинутый Кулон? Я хочу, чтоб ты запомнил: если кто из воевод когда-нибудь узнает про этот твой путь, вина за всю будущую войну – за насилие, за тысячи погибших – будет лежать именно на тебе. Потому что твоя божественная правда открыла эти ворота. – Наконец, Октис развернулась и пошла вниз по склону одна.

Гордей промолчал и сложил руки на груди, его обдал очередной холодный порыв ветра. Он не знал, от чего ему стало так неуютно: от холода или от слов бывшей перволинейной?

***

Наутро она разбудила его несколькими осторожными пинками. Гордей очнулся, зябко потянулся, лежа в расщелине перед давно остывшим пепелищем и намеками на вчерашнее пиршество.

Легендарный седлоног Октис закончился. Мясо как мясо, но спутница придавала ему порой слишком большое значение. Можно было только гадать, что происходило в ее голове. Ведь, если Светлотрав был для нее сродни человеку, значит, логичней было бы сжечь его на костре. Но, получается, своим решением она обрекала душу животного на долгие скитания. – К вопросу о душе животных. – Подумал Гордей, и подивился тому, что очнулся ровно с той же мыслью, с которой и уснул – словно сна и вовсе не было.

– Что случилось? Уже пора в путь? – Зевнул он.

– Да. Нет. Скоро, собирайся. Дай мне свою карту.

– Какую?

– Которую ты мне давал – какую еще?

– Она у тебя. – Отмахнулся книжник. Его бой со сном еще не был окончен.

– Если бы была у меня, не спрашивала бы. Я отдала тебе ее перед тем, как мы вступили в лес. Ну же! Или мне самой рыться в твоей подтопке для печки?

Гордей вздохнул и подполз к сумке. Расправил тесьму и углубился внутрь чуть ли не с головой. Октис успела сложить руки на груди и нетерпеливо постучать ногой по камню прежде, чем сонный книжник вынырнул обратно, щурясь и недоверчиво рассматривая на свет выловленный лист. Она почти вырвала из его рук карту и направилась в сторону, оставив спутника наедине со своим утренним моционом.

Положение Матери и Отца в небе, места Младших – на что еще мог полагаться путник? На ориентиры и время проведенное в дороге. Но при переходе через Донный лес нельзя было полгаться на расчеты. Чем можно измерить блуждание по болоту среди стен скрюченных деревьев? Да и карты Октис Слезе достались неправильные. Халтурные. Правильный и усидчивый картограф обязательно бы написал, сколько дней затратил у него тот или иной путь. Чем гружен был. Верхом, на телеге или пешком. Не хромал ли он сам или его скотина, и что за скотина то была и как использовалась. Вот так и можно было судить о расстоянии. Но что на ее карте, что на хвастливой карте книгаря – не было никаких заметок путешественника. Словно игрушки – картинки для праздного любопытства. И только.

Все равно, – подумала ведущая, разворачивая и сравнивая два источника, – потому Донный лес и изображен черным пятном. Потому что ни один картограф и в страшном сне не посмеет вступить в его пределы.