Конни Уиллис - Книга Страшного суда

• Название: Книга Страшного суда
• Автор: Конни Уиллис
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-076092-3

Студентку с помощью машины времени отправляют в XIV век. Конечно, любой исследователь проходит подготовку, изучая эпоху, получая прививки от чумы и оспы. Однако точно попасть в нужную точку во времени и угадать все события не всегда удается. Героиня попадает в Средневековье, где начинает вести «Книгу Страшного суда», но почти сразу понимает, что она тяжело больна. В это время в современной Англии вспыхивает опасная эпидемия гриппа, источник которой еще предстоит найти. И это только часть невероятных событий и головоломного сюжета.

---

— Thanway maunhollp anhour, — ответила молодая, поддерживая Киврин за талию и закидывая ее руку себе на плечо. Старуха взяла Киврин под локоть обеими руками. Ростом она едва доходила Киврин до подмышки, а в молодой на вид было не больше девяноста фунтов веса, и тем не менее им вдвоем как-то удалось довести свою подопечную до края кровати.

С каждым шагом голова кружилась все сильнее. «Мне не дойти даже до двери…» Но у изножья кровати дамы остановились. Там стоял ларь, низкий деревянный сундук, с грубым резным рисунком на крышке, изображающим то ли птицу, то ли ангела. На нем обнаружилась деревянная лоханка с водой, окровавленная повязка с головы Киврин и еще одна лоханка, поменьше, пустая. Киврин, сосредоточившая все силы на том, чтобы не упасть, сначала не поняла, зачем эта лоханка, пока старуха не сказала: «Swoune nawmaydar oupondre yorresette» и не изобразила, как приподнимает тяжелые юбки и присаживается над лоханкой.

«Ночной горшок, — сообразила Киврин. — Мистер Дануорти, в поместьях 1320 года были в ходу ночные горшки!» Она кивнула, показывая, что поняла, и дала им опустить себя на горшок. Правда, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за тяжелые занавеси полога, а потом в груди закололо так, что Киврин, едва начав выпрямляться, тут же снова согнулась пополам.

— Maisry! — крикнула старуха в сторону двери. — Maisry, Com undtvae holpoon!

Судя по интонации, она явно звала кого-то — Марджори? Мэри? — на подмогу, но поскольку никто не появился, возможно, Киврин и тут ошиблась.

Она осторожно разогнулась, проверяя, не скрутит ли ее снова, и попыталась подняться. Хотя боль слегка поутихла, хозяйкам все равно пришлось нести подопечную обратно чуть ли не на себе, и под покрывало Киврин забралась совсем без сил. Она закрыла глаза.

— Slaeponpon donu paw daton, — сказала молодая, и это наверняка означало «Отдыхайте», или «Поспите», но Киврин по-прежнему ничего не могла разобрать. «Переводчик сломался», — подумала она, снова ощущая в груди тугой узелок паники, куда более мучительный, чем боль под ребрами.

Глупости, как он мог сломаться? Это ведь не механизм, а химический усилитель памяти и распознавания синтаксиса. Там нечему ломаться. Однако некий набор лексики для работы ему необходим, а уроки мистера Латимера явно себя не оправдывают. «Когда апрель обильными дождями…» У мистера Латимера в корне неправильное произношение, поэтому переводчик и не может вычленить знакомых, но по-другому произнесенных слов, однако это не значит, что он сломан. Просто нужно накопить новый запас материала, и он пока ограничивается несколькими фразами, которых явно недостаточно.

Только вот латынь… Киврин снова похолодела от страха. «Нет, все логично. Он распознал латынь, потому что обряд соборования — это затверженный текст, ты уже знала, какие там слова. А речь хозяек дома заранее неизвестна, но все равно ее можно расшифровать. Имена собственные, обращения, существительные, глаголы, предлоги будут появляться в определенных повторяющихся позициях. Они себя обнаружат довольно скоро и послужат переводчику ключом ко всему остальному. Поэтому пока основная задача — набрать материал, слушать и слушать, не вдумываясь. А переводчик пусть работает».

— Thin keowre hoorwoun desmoortale? — спросила молодая.

— Got tallon wottes, — ответила старуха.

Вдалеке зазвонил колокол. Киврин открыла глаза. Обе хозяйки обернулись к окну, хотя за льняной шторой ничего не было видно.

— Bere wichebay gansanon, — сказала молодая.

Старая промолчала. Молитвенно сложив руки у груди, она не отрываясь смотрела в окно, будто видела сквозь штору.

— Aydreddit ister fayve riblaun, — произнесла молодая. Колокол звонил в одиночестве, остальные не спешили вторить. Может, это тот самый, чей сиротливый звон Киврин слышала тогда поздним вечером?

Старуха резко отвернулась от окна.

— Nay, Elwiss, itbahn diwolffin. — Она подняла с деревянного ларя ночной горшок. — Gawynha thesspyd…

За дверью послышалась громкая возня, топот бегущих по лестнице ног, и детский вскрик:

— Modder! Eysmertemay!

Вбежавшая в комнату маленькая девочка, по плечам которой прыгали светлые косички и завязки шапки, чуть не налетела на старуху, державшую горшок. Круглое личико девчушки было красным и заплаканным.

— Wol yadothoos forshame ahnyous! — рявкнула старуха, поднимая горшок повыше. — Yowe maun naroonso inhus.

Девочка, не обратив на нее никакого внимания, кинулась с ревом прямо к молодой хозяйке.

— Rawzamun hattmay smerte, Modder!

«Моддер!» — ахнула Киврин. «Мать», «матушка».

Девочка потянулась к матери — да, точно, матери! — и та подхватила ее на руки. Малышка уткнулась ей в шею и заревела.

— Ш-ш-ш, аххнес, ш-ш-ш, — принялась успокаивать хозяйка.

Это «хх» — немецкое гортанное «г», сообразила Киврин. «Ш-ш-ш, Агнес».

С дочкой на руках мать села на подоконную лежанку и принялась вытирать девочке слезы завязкой чепца.

— Spekenaw dothass bifel, Агнес.

Да, точно, Агнес. А «спекен» — это рассказывать. «Расскажи, что случилось».

— Shayoss mayswerte! — заявила Агнес, показывая на вторую девочку, которая только что вошла в комнату. Она была заметно постарше, лет девяти-десяти, с длинными темными волосами, перехваченными темно-синей повязкой.

— Itgan naso, Агнес, — сказала старшая девочка. — Tha pighte rennin gawn derstayres. — Досада пополам с заботой красноречиво говорила сама за себя. Несмотря на отсутствие внешнего сходства, Киврин уже не сомневалась, что девочки — сестры. — Shay pighte renninge ahndist eyres, modder.

Снова «мама» и «shay» — это «she», «она», a pighte — это «упала». Интонации французские, но ключ надо искать в немецком. Произношение, конструкции — все германское. Киврин отчетливо ощутила, как встают на место части головоломки.

— Na comfitte horr thusselwys, — проворчала старуха. — She hathnau woundes. Hoor teres been fornaught mais gain thy pitye.

— Hoor nay ganful bloody, — ответила молодая. Киврин ее не слышала, она слышала переводчик, который хоть и неуклюже и с явным отставанием, но потихоньку переводил: «Не балуй ее почем зря, Эливис. Она не ушиблась. Просто ластится к тебе», — и дальше ответ Эливис: «У нее коленка разбита».

— Rossmunt brangund oorwarsted frommecofre, — попросила хозяйка, показывая на изножье кровати, и переводчик продублировал: «Розамунда, принеси ткань из сундука». Старшая девочка послушно пошла к ларю.

Значит, старшую зовут Розамунда, а младшую — Агнес, а их невероятно молодую мать в апостольнике и чепце — Эливис.

Розамунда вытащила истрепанную повязку, явно побывавшую до этого на лбу Киврин.

— Не трогай! Не трогай! — заверещала Агнес, и Киврин даже переводчик не понадобился, тем более что он по-прежнему ощутимо отставал.

— Я только перевяжу, чтобы кровь не шла, — успокоила Эливис, забирая у Розамунды тряпицу, которую Агнес тут же отпихнула. — Повязка не… — переводчик пропустил незнакомое слово, — …тебя, Агнес. — Там явно должно быть «не обидит», «не укусит». Странно, что переводчик, даже если этого слова у него в базе нет, не смог подобрать похожее по контексту.

— …будет penauncel — взвизгнула Агнес, и переводчик откликнулся: «Будет…» — и снова пропуск. Наверное, чтобы Киврин послушала незнакомое слово и сама попробовала догадаться. Мысль неплохая, но переводчик настолько запаздывал, что Киврин не поняла, какое именно слово он пропускает.

— Будет penauncel — хныкала Агнес, отпихивая материнскую руку. — «Будет больная», — шепнул переводчик, и Киврин облегченно вздохнула, радуясь хоть какому-то варианту, хоть и не особенно правильному грамматически.

— Как ты упала? — спросила Эливис, отвлекая малышку.

— Она побежала вверх по лестнице, — ответила за сестру Розамунда. — Хотела поведать тебе, что… приехал.

Снова пропуск, но в этот раз Киврин уловила слово. Гэвин. Судя по всему, имя, и переводчик тоже, очевидно, пришел к такому же выводу, потому что, когда Агнес выкрикнула: «Это я должна была сказать маме, что Гэвин приехал», он уже ничего не пропустил.

— Я сама хотела, — прогундосила Агнес сквозь слезы и уткнулась в плечо Эливис, которая тут же воспользовалась этим, чтобы перевязать ушибленное колено дочери.

— Так поведай теперь, — попросила Эливис.

Агнес помотала головой.

— Слабовато завязала, невестушка, — проговорила старуха. — Свалится поди.

На взгляд Киврин, повязка сидела вполне плотно — если завязать потуже, начнутся новые вопли. Старуха так и стояла посреди комнаты с ночным горшком в руках. Почему она его не вынесет, раз собралась?

— Чш-ш, тихо, — утешала дочку Эливис, легонько баюкая и гладя по спине. — Поведай мне, сделай милость.

— Падению предшествует надменность, — сказала старуха, определенно пытаясь снова довести Агнес до слез. — Ты сама виновата, что упала. Негоже бегать по дому.