Душан Збавитель - Одно жаркое индийское лето

• Название: Одно жаркое индийское лето
• Автор: Душан Збавитель
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1986

Известный чехословацкий индолог Душан Збавитель в 1979 г. по приглашению правительства Индии посетил штат Западная Бенгалия для получения почетной премии имени Р. Тагора. Автор живо и достоверно воссоздал атмосферу «жаркого» лета 1979 г., ставшего «одним из ключевых моментов в истории Индии».

В книге рассказывается об истории главного города Западной Бенгалии — Калькутты, больших и малых городов этого штата, дается описание жизни и быта бенгальцев — простых тружеников городов и деревень.

---

Впрочем, по богатству и оживленности культурной жизни Калькутта все еще значительно опережает все остальные крупные индийские города. Речь, однако, идет не о количестве кинотеатров, которые одинаково многочисленны и любимы по всей Индии. Зато лучшая бенгальская кинопродукция стоит выше среднего индийского уровня, прежде всего социальной значимостью тематики. Один из примеров — фильм «Побег», где рассказывается история из недавних времен — времен «чрезвычайного положения». Молодой, совершенно аполитичный чиновник неожиданно теряет работу, потому что полиция спутала его с однофамильцем, активным политическим деятелем левого направления, и распорядилась на основе закона о государственной безопасности уволить со службы. Молодой человек с помощью друзей пытается добиться справедливости и при этом получает возможность глубже заглянуть за кулисы полицейских методов и политиканства. Когда наконец полиция готова отменить приказ об его увольнении, если он согласится стать осведомителем, герой фильма отвергает это предложение и активно включается в политическую борьбу.

Но такие фильмы в Бенгалии, да и во всей Индии, составляют незначительную часть кинопродукции. Преобладают безвкусные коммерческие ленты, сентиментальные любовные истории, наивные приключенческие и псевдоисторические кинобоевики. Кино в индийских условиях — прежде всего большой и выгодный бизнес, соответствующим образом оно себя и проявляет.

В Калькутте есть и нечто такое, чем вообще не могут похвастать другие индийские города, — несколько постоянных театров, посещаемых большим количеством зрителей. Характерно, что по крайней мере три из каждых пяти пьес современного репертуара имеют левую или социально-критическую направленность. Некоторые из кинозрителей, очевидно, еще помнят актера Саумитра Чаттерджи — Апу из последней части знаменитой кинотрилогии Сатьяджита Рая. На этот раз я увидел его на сцене в пьесе «Имя — Жизнь», которую он написал, поставил и в которой сам играл. Это отнюдь не выдающаяся драма, но автор позволяет нам увидеть жизнь и проблемы беднейшей части средних слоев населения и не боится рассказать обо всем, что заслуживает критики.

Еще более четкую политическую направленность имели две другие пьесы, которые шли в то время в Калькутте, — бенгальская театральная версия «Броненосца Потемкина» и впечатляющее повествование о борьбе безземельного крестьянина за право на жизнь.

Однако в начале мая, когда я приехал в Калькутту, все отодвинул, как и каждый год в эту пору, некий полуфестиваль, приобретающий все более широкий размах. Связан он с годовщиной рождения крупнейшего индийского поэта нашей эпохи Р. Тагора и сопровождается рядом акций, а также вручением выдаваемых западнобенгальским правительством литературных премий имени Р. Тагора, одна из которых на сей раз досталась и мне.

Вручение этих премий главным министром западнобенгальского правительства и министром высшего образования ежегодно открывает серию культурных мероприятий и потому носит торжественный характер. И на сей раз эта церемония транслировалась по телевидению и радио, а за ней последовал вечер поэзии, где поэты декламировали свои новые стихи. Затем несколько дней подряд собиралось множество зрителей, чтобы увидеть в исполнении профессиональных и любительских ансамблей пьесы Тагора, прежде всего танцевальные драмы, интерес к которым все возрастает, послушать его песни и чтение его стихов.

9 мая праздник превратился в настоящий фестиваль, продолжавшийся, невзирая на сорокаградусную жару, с утра до ночи. Открылся он небольшой книжной ярмаркой. Уже перед входом в просторный Рабиндра-садан молодые люди предлагали посетителям, которых оказалось больше, чем могло поместиться, новые книги и журналы, в первую очередь самые различные издания поэзии. Как поэтический центр Калькутта, безусловно, занимает первое место в мире. Количество сборников, печатающихся тут ежегодно, исчисляется сотнями, популярность поэзии нагляднее всего доказывает тот факт, что здесь регулярно издаются не только десятки литературных журналов, в которых стихи занимают значительное место, но и специальный поэтический еженедельник «Кабита сабтахик». Некоторое время выходила даже поэтическая ежедневная газета, а несколько лет назад в один из дней тагоровского юбилея ее издатели попытались осуществить небывалый эксперимент — издать «Поэтический ежечасник»: с утра до вечера каждый час рой продавцов газет разлетался во все стороны с новым номером, заполненным только поэзией и статьями о ней. Добавим еще, что двухнедельный тагоровский фестиваль во второй половине мая сменили вечера воспоминаний о революционном поэте Нозруле Исламе, первом великом представителе мусульманского большинства нации в современной бенгальской литературе, а затем…

Но нет смысла перечислять бесконечный ряд акций и мероприятий, в результате которых в течение всего мая каждый вечер заполнялись публикой залы Рабиндра-садана и других культурных центров Калькутты. И хотя количество публики не показалось бы европейцу слишком большим, Калькутта в этом отношении значительно превосходит все остальные крупные города Индии.

Есть в Калькутте и одно из новейших развлечений — телевидение. Я имел возможность основательно познакомиться с ним даже изнутри, когда через несколько дней после вручения тагоровской премии меня пригласили на получасовое интервью перед телевизионными камерами. В Калькутте ведутся только прямые передачи, причем практически все — за исключением репортажей из-за границы, главным образом спортивных, — транслируются из одного не слишком большого помещения. Тут стоят искусно расставленные столики, столы и кресла, а между ними движутся две камеры. Передачи ведутся только вечером (примерно по четыре-пять часов в сутки).

Телевизионные спектакли здесь редкое исключение, основную часть программы составляют фильмы, различная информация и беседы. В такую передачу, называвшуюся «Мир культуры», было включено и мое выступление. У одного столика сидела женщина-диктор, у другого находился диктор-мужчина, читавший сообщения, у третьего — репортер, бравший у меня интервью, и я, естественно, в индийской одежде — в рубахе курта без воротничка, в пайджама — белых широких штанах и накидке через плечо, называемой чадар. Первые два предмета одежды я еще успел купить себе сам, а накидку мне одолжили. За сообщениями, во время которых нам все время напоминали, приложив палец к губам, что мы не смеем даже шепотом произнести ни словечка, последовало несколько информационных документальных кадров (с паузой, позволившей нам набрать воздух), затем объявили о нашем интервью. Разумеется, говорили мы по-бенгальски, причем без малейшей паузы. Вопросы касались не только моей работы и переводов из бенгальской литературы, но часто носили сугубо личный характер. Мне пришлось показать фотографию своей дочери и несколько открыток с видами Праги, одолженных секретаршей нашего консульства в Калькутте, а под конец интервьюер даже попросил меня что-нибудь спеть. Я откупился словацкой народной песней и в душе радовался, что благодаря иной музыкальной системе индийцы не понимают, когда европеец поет фальшиво. Трудно было привыкнуть к присутствию нескольких десятков людей за стеклянной полустенкой, которые явно не имели никакого отношения к телевидению и были приглашены просто так, чтобы «посмотреть». Но все прошло хорошо, и, как я смог в ближайшие дни убедиться, интервью имело успех. Не раз на улице меня останавливали незнакомые люди, желавшие сообщить, что «они тоже это видели», и добавляли к двум дюжинам вопросов, на которые мне пришлось отвечать перед камерами, еще несколько своих.

Это сулило и неожиданные выгоды. В кафе ко мне подсели два господина из какого-то института, имевшего что-то общее с земледелием, и предложили передать в мое распоряжение джип, если я захочу когда-нибудь съездить в провинцию. Особенно интересна была встреча в южнокалькуттском отделении Государственного банка. Пока я ждал оплаты чека, ко мне подошли два просто одетых местных жителя, узнавшие меня, как они сказали, по телевизионной передаче, осыпали меня похвалами по поводу моего знания бенгальского языка, а потом спросили:

— Не могли бы мы что-нибудь для вас сделать?

Я ответил скорее в шутку, чем серьезно:

— Пожалуй, помочь мне отыскать такси.

Было уже около одиннадцати часов утра, когда найти такси порой истинная мука. Они тут же с восторгом согласились, вывели меня из банка, усадили в какой-то лавочке под электрическим вентилятором, разбежались в разные стороны и вскоре вернулись не с одним, а с двумя такси.

Хотелось бы пояснить читателю, что подавляющее большинство бенгальцев — великие патриоты, гордящиеся своим языком и культурой. Хотя на этом языке говорят более ста миллионов человек и по своей распространенности он занимает восьмое место в мире, изучают его за границей очень мало. Вот почему бенгальцы так восхищаются всяким, кто владеет этим очень мелодичным и выразительным языком. Если добавить к этому и то, что в Чехословакии вышло, как они узнали из телевизионной беседы, уже около пятидесяти бенгальских книг, т. е. значительно больше, чем во многих других странах, вы поймете, откуда появился у них столь непомерный интерес к человеку, сделавшему половину этих переводов.