Душан Збавитель - Одно жаркое индийское лето

• Название: Одно жаркое индийское лето
• Автор: Душан Збавитель
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1986

Известный чехословацкий индолог Душан Збавитель в 1979 г. по приглашению правительства Индии посетил штат Западная Бенгалия для получения почетной премии имени Р. Тагора. Автор живо и достоверно воссоздал атмосферу «жаркого» лета 1979 г., ставшего «одним из ключевых моментов в истории Индии».

В книге рассказывается об истории главного города Западной Бенгалии — Калькутты, больших и малых городов этого штата, дается описание жизни и быта бенгальцев — простых тружеников городов и деревень.

---

Наконец шофер-сикх нажал на допотопный клаксон — и наш автобус стал лавировать среди людских толп и сутолоки машин. Первые метры пути подтвердили мои опасения — автобус давно уже утратил последние остатки рессор и на каждой выбоине бренчал, как средневековый рыцарь доспехами. Но все же ехал.

Прежде чем мы выбрались из калькуттского центра, именно во второй половине дня переживающего часы пик, переехали по гигантскому стальному мосту им. Тагора через реку Хугли, пропетляли по узким улочкам Хауры, где как раз проходила ежегодная ярмарка, и оказались на свободном шоссе, прошел почти час из запланированных четырех с половиной, отделявших нас от цели путешествия. Однако мы успели. Перед нами открылась дорога, гордо названная моим спутником «National Highway № 6» («Государственная автострада № 6»). Покрытие ее было вполне сносным, но ширина явно не соответствовала моим представлениям о настоящей автостраде. Только когда мы повстречали несколько других автобусов и грузовиков, я догадался, почему эту дорогу называют автострадой; мы могли разминуться, не убавляя скорости, хоть и впритык, тогда как на обычной дороге, не заслужившей названия «автострада», одной из машин не остается ничего иного, как съехать с проезжей части на пыльную обочину, чтобы пропустить другую.

Я с облегчением вздохнул: худшее позади. Однако я поторопился. Несколькими минутами позже мы уже стояли в безнадежной очереди перед железнодорожным шлагбаумом. Веер, надобность в котором отпала благодаря притоку свежего, хотя и слишком горячего воздуха из окна, снова пригодился. И пользоваться им пришлось довольно долго — около получаса. Ведь железнодорожные шлагбаумы, притом что их и обслуживают вручную, подчиняются лишь сигналам, поступающим задолго до появления поезда. Шоферы развлекаются, нажимая на клаксоны, знают — это не поможет, но что делать, когда ожидание длится бесконечно? Под окно автобуса приковыляло несколько убогих нищих, очевидно просиживавших здесь с утра до ночи в ожидании такого удобного момента. Но вот наконец показался и протащился мимо длинный товарный состав, и мы смогли двинуться дальше.

Старик сикх за рулем не посрамил славу шоферов в тюрбанах. Он мчался по довольно свободному шоссе (еще одно преимущество автострад — по ним не имеют нрава передвигаться повозки, запряженные буйволами), местами доводя скорость до восьмидесяти километров в час. Иностранцам это делать не рекомендуется: в совершенно неожиданных местах вдруг на гладкой поверхности обнаруживается глубокая трещина или выбоина. Но наш водитель на этой трассе явно чувствовал себя как дома и мог себе позволить соревнование с ветром.

По расписанию за всю дорогу полагалась всего одна остановка, а дорожные правила требуют, чтобы в проходах никто не стоял, но что значит серая теория предписаний перед зеленеющим древом индийской жизни? Мы останавливались в каждой второй деревне, у дверей автобуса стояли люди — и ни то, ни другое ни у кого не вызывало возражений. Впрочем, автобус каждый раз делал остановку лишь на секунды, чтобы кто-то вскочил на его подножку, — и уже снова дребезжал по шоссе.

Запланированная пятнадцатиминутная остановка была на середине пути, на оживленном базаре, над которым сияли электрические и керосиновые лампы. Было уже около семи часов вечера, а в Индии переход от дневного света к полной тьме не длится и получаса, наступает по сравнению с нашими краями очень рано, еще около шести часов. Мы тоже вышли из автобуса, чтобы размять одеревеневшие ноги и утолить жажду. Я молниеносно осушил бутылку неприятно теплой кампа-колы и выпил освежающий сок двух кокосовых орехов, и у меня осталось время, чтобы теперь, когда темнота хоть немного умерила жару, как следует осмотреть людный базар, кишевший продавцами и покупателями. Но тут снова раздался жалобный призыв нашего клаксона, мы сели на свои места и пустились в путь, одолевая последний этап маршрута.

В Мединипур мы приехали примерно с получасовым опозданием в глубокой тьме. Я имею в виду не только темноту естественную, но и городскую. Незадолго до нашего приезда, когда мы уже приближались к освещенному городу, вдруг все огни на горизонте погасли — выключили электричество. Мы пробирались от остановки автобуса к дому Анимеша на велорикше в кромешной тьме, и я до сих пор никак не могу понять, как рикша — разумеется, без фонаря — благополучно доставил нас на место. Но он сумел это сделать великолепно.

На другой день столбик термометра показывал уже 47 °C, а в последующие дни — еще на один-два градуса выше. В Мединипуре жарче, чем в Калькутте, где жару как-то немного снижает влажность воздуха, даже летом подчас достигающая более девяноста процентов, — но это лето было воистину рекордным. В газетах начали появляться сообщения о первых жертвах необычайной жары: их число до температурного спада достигло трехсот тридцати. Только ночью становилось немного прохладней.

Из окна моей спальни на втором этаже город ближе к полудню казался словно вымершим. Всякая жизнь прекращалась, магазины закрывались, лишь изредка показывалась какая-нибудь фигура с огромным черным зонтом над головой. Не оставалось ничего иного, как приспособиться к этому укладу жизни. Мы поднимались в пору наибольшей «прохлады», около пяти утра и еще раньше, а примерно с десяти до пяти не высовывали носа из комнат. Порой, когда прерывалась подача электричества, приходилось обходиться ручными веерами, но, как правило, это продолжалось не более получаса, и до следующего выключения тока мы всегда успевали достаточно охладить помещение вентиляторами.

К тому же мы сидели без воды. Не потому, что в Мединипуре ее не хватало, просто хозяин дома, живший над нами, решил, что должен выселить моего друга, поскольку захотел повысить плату за пользование квартирой на втором этаже, а закон по охране квартиросъемщиков не позволял ему это сделать, раз договор был заключен давно. В свою очередь, Анимеш переезжать в другое место не желал. Даже в провинциальном городе не просто найти хорошую квартиру, причем она явно обошлась бы ему намного дороже. Вот почему хозяин, не долго думая, перекрыл воду. Не помогли ни ходатайства, ни знакомства в местных учреждениях, ни их вмешательство — Анимешу пришлось подать на хозяина судебный иск. Да только колеса справедливости вертятся довольно медленно, и все время моего пребывания в Мединипуре водопровод бездействовал. Лишь недели через две после моего отъезда обе стороны предстали перед судом и примирились, договорившись, что мой приятель в течение двух лет переселится в другое место, — после этого из кранов снова потекла вода.

А до тех пор каждое утро водоносы доставляли нам поду из пожарного крана на улице и наполняли все имеющиеся в квартире сосуды, а из водопровода в соседнем доме приносили еще и воду для питья. Вместо душа пришлось, как это здесь принято, обливаться из кувшина, причем по возможности экономя воду. Однако без трех омовений в день такую жару не вынести.

Немного помогло «открытие». Оказывается, всего в каких-нибудь пяти минутах от города протекала удивительно чистая глубокая река Касай. Несколько раз мы отправлялись туда под вечер или утром за освежающей купелью. Обычно мы оказывались у реки (она чуть шире Влтавы в Праге) одни. Лишь изредка появлялись тут несколько мальчишек, а когда однажды мы пришли туда утром, недалеко от нас возле берега купались девушки и женщины, чья почти черная кожа выдавала их принадлежность к какому-нибудь местному племени. Никто из городских жителей купаться не приезжал. Более того, когда я во время бесчисленных разговоров со старыми и новыми друзьями из Мединипура несколько раз упоминал, что часто скрашиваю таким приятным образом пребывание в их жарком городе, в ответ всякий раз следовала удивлявшая меня реакция:

— Купание? В реке? Да ведь тут нет никакой реки!

— Касаи? Да ведь летом она пересыхает!

— Река наверняка грязная, правда?

Одинаково реагировали и молодые студенты, и люди солидного возраста, и старожилы, и те, кто провел здесь всего несколько лет в ожидании служебной вакансии в родной Калькутте. Это резко противоречило общепринятому представлению, что индуисты купаются не реже одного раза в день и, очевидно, относятся к числу самых чистоплотных людей на свете.

Однако между омовением, которое предписывает религиозная традиция, и спортивным плаванием, гигиеническим душем или купанием ради освежения — большая разница. Если через город не протекает Ганг или другая священная река, утреннее омовение верующих почти всегда происходит в каком-нибудь прудике возле дома — человек постоит какое-то мгновение по колено в воде, молитвенно сложив руки, а затем, не снимая одежды, погрузится в воду. Сейчас в городах это делает все меньшее и меньшее число людей. Зато утром каждый горожанин, прежде чем отправиться на работу, освежится, щедро обольется несколькими кувшинами воды — в ванной или в огороженном дворике за домом. Разумеется, мылом он при этом не пользуется.