Виктор Гюго - Девяносто третий год

• Название: Девяносто третий год
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-2210-6

«Девяносто третий год» — оправленная в художественную форму хроника драматических событий Великой французской революции.

Перевод под редакцией Е. Н. Киселева (1901).

---

— Вы еще забыли, — вставил свое слово Робеспьер, — председателя Революционного трибунала Антонеля{201}, настоящее имя которого — маркиз Антонель.

— А разве не дворянин Дампьер, — продолжал Дантон, — недавно погибший под стенами Конде в рядах республиканских войск? Разве не дворянин Борепэр, который предпочел пустить себе пулю в лоб, не желая впустить в Верден пруссаков?

— Однако все это не мешает тому, — проворчал сквозь зубы Марат, — что, когда Кондорсе{202} сказал: «Гракхи были знатного рода», Дантон крикнул Кондорсе{203}: «Все дворяне — изменники, начиная с Мирабо и кончая тобой».

— Гражданин Дантон, гражданин Робеспьер, — раздался серьезный голос Симурдэна, — вы, может быть, имеете основание полагаться на дворянство, но народ на него не полагается, и он имеет на то право. А когда на священника возлагается обязанность наблюдать за дворянином, то на него возлагается двойная ответственность, и священник должен быть непреклонен…

— Совершенно верно, — вставил Робеспьер.

— И неумолим, — добавил Симурдэн.

— Хорошо сказано, гражданин Симурдэн, — заговорил Робеспьер. — Вам придется иметь дело с молодым человеком, и вы, конечно, будете импонировать ему, будучи вдвое старше его. Нужно руководить им, но в то же время и щадить его. Он, по-видимому, не лишен военных дарований: относительно этого предмета сходятся все донесения. Он только что прибыл с нашей восточной границы, где показал чудеса храбрости. Он прекрасно умеет командовать. В течение двух недель он отлично действует против этого старого маркиза Лантенака. Он не перестает теснить и гнать его перед собою: вероятно, вскоре он прижмет его к морю и сбросит его туда. Лантенак хитер, как старый полководец, а наш военачальник по-юношески смел. Немудрено, что у него уже появились враги и завистники. Так, например, генерал Лешелль, несомненно, ему завидует.

— Этот Лешелль, — перебил Дантон, — непременно желает быть главнокомандующим, а между тем Шаррет бьет его на каждом шагу.

— А между тем, — продолжал Робеспьер, — он ни за что не желает, чтобы кто-нибудь другой, кроме него, разбил Лантенака. Истинное бедствие в этой Вандейской войне — это соперничество отдельных начальников; солдаты же наши — это герои, которых ведут в бой неумелые начальники. Простой гусарский ротмистр Шамбон вступает в Сомюр в сопровождении одного только трубача, наигрывающего на своей трубе «Ça ira»; он мог бы продолжать таким же образом и взять также Шалэ, но он не имеет инструкций и останавливается. Нужно произвести радикальные перемены в составе лиц, начальствующих в Вандее. Теперь там дробятся, разбрасываются силы республиканцев, а разбросанная армия — это уже не армия: это — камень, превращенный в щебень. В Парамейском лагере остались только одни палатки. Между Третье и Динаном без всякой пользы расставлено до ста небольших отрядов, которые, будучи соединены, могли бы составить целую дивизию и прикрыть все побережье. Лешелль, которого поддерживает Паррен, отозвал войска со всего северного побережья, под тем предлогом, что следует защищать южный берег, и таким образом открывает доступ во Францию англичанам. Поднять и вооружить полмиллиона крестьян и подготовить высадку англичан во Франции — вот план Лантенака. Молодой начальник экспедиционной колонны преследует, теснит и бьет этого Лантенака без позволения Лешелля, своего начальника; и вот Лешелль на него доносит. Мнения относительно этого молодого человека очень разноречивы: Лешелль желает его расстрелять, а марнский депутат советует произвести его в генералы и назначить на место Лешелля.

— Этот молодой человек, — сказал Симурдэн, — мне кажется, обладает большими способностями.

— Да, но у него один недостаток, — заметил Марат.

— Какой же? — спросил Симурдэн.

— Он слишком мягок, — ответил Марат. — Он тверд в бою, но затем чересчур мягок. Он прощает, милует, защищает монахинь, спасает жен и дочерей аристократов, отпускает на свободу пленных и священников.

— Это большая ошибка, — пробормотал Симурдэн.

— Не ошибка, а преступление! — воскликнул Марат.

— Иногда! — согласился Дантон.

— Часто! — заметил Робеспьер.

— Почти всегда! — настаивал Марат.

— Да, если имеешь дело с врагами отечества — всегда, — сказал Симурдэн.

Марат обратился к Симурдэну с вопросом:

— А что бы ты сделал с республиканским полководцем, который освободил бы роялистского генерала?

— В этом отношении я согласен с Лешеллем: я бы велел его расстрелять.

— Или отправить на гильотину, — поправил его Марат.

— Это дело вкуса, — заметил Симурдэн.

— А по мне, так и то и другое одинаково хорошо! — воскликнул Дантон, громко расхохотавшись.

— И ты, наверное, получишь либо то, либо другое, — пробормотал сквозь зубы Марат; и, переводя взор с Дантона на Симурдэна, он продолжал:

— Итак, гражданин Симурдэн, если бы республиканский вождь оказался слишком мягким, ты бы велел отрубить ему голову?

— В двадцать четыре часа.

— В таком случай, — объявил Марат, — я согласен с мнением Робеспьера, что следует послать гражданина Симурдэна в качестве комиссара Комитета общественной безопасности при начальнике экспедиционной колонны прибрежной армии. А как фамилия этого начальника?

— Это один бывший дворянин, — ответил Робеспьер и принялся рыться в бумагах.

— Ну, так пускай же поп следит за дворянином, — засмеялся Дантон. — Я не доверился бы одному попу и не доверился бы одному дворянину; но когда они вместе, они взаимно будут наблюдать друг за другом, и дело пойдет как по маслу.

Брови Симурдэна еще более нахмурились; но, находя, по всей вероятности, замечание это в сущности более или менее основательным, он не возражал Дантону и проговорил строгим голосом:

— Если республиканский военачальник, за которым я должен наблюдать, сделает хоть один сомнительный шаг — смертный приговор ему обеспечен!

— А вот и его имя, — проговорил Робеспьер, все это время рывшийся в бумагах. — Гражданин Симурдэн, военачальник, за которым вам поручается наблюдать, — бывший виконт. Фамилия его — Говэн.

— Говэн! — воскликнул Симурдэн, бледнея. Эта бледность не укрылась от взоров Марата.

— Виконт Говэн! — повторил он задумчиво.

— Да, да! — подтвердил Робеспьер.

— Ну, так что же? — спросил Марат, не спуская глаз с Симурдэна.

Наступило молчание. Наконец Марат обратился к нему со словами:

— Гражданин Симурдэн, принимаете ли вы, на обозначенных вами самими условиях, поручение состоять комиссаром при командующем войсками Говэне? Решено или нет?

— Решено, — ответил Симурдэн, все более и более бледнея.

Робеспьер взял лежавшее возле него перо и написал своим медленным и четким почерком четыре строчки на листе бумаги, в заголовке которого стояли слова: «Комитет общественного спасения», подписал свою фамилию и передал бумагу и перо Дантону; Дантон также подписал бумагу, и, наконец, ее подписал Марат, все время не спускавший взора со смертельно бледного лица Симурдэна.

Когда бумага возвратилась к Робеспьеру, тот проставил на ней число и передал ее Симурдэну, который прочел в ней следующее:

Год II Республики.

«Гражданин Симурдэн, чрезвычайный комиссар Комитета общественного спасения, облекается неограниченными полномочиями по отношению к гражданину Говэну, начальнику экспедиционной колонны, действующей вдоль морского побережья.

Робеспьер. Дантон. Марат. 28 июня 1793 года».

Революционный или так называемый гражданский календарь{204} в те времена еще не существовал легальным образом и был принят Конвентом, по предложению депутата Ромма{205}, лишь 5 октября 1793 года.

Пока Симурдэн читал, Марат все смотрел на него и, наконец, произнес вполголоса, как бы говоря сам с собою:

— Необходимо подтвердить все это декретом Конвента или особым постановлением Комитета общественного спасения. Тут еще остается кое-что сделать.

— Гражданин Симурдэн, — спросил Робеспьер, — где вы живете?

— На Коммерческой улице.

— А-а, там же, где и я, — заметил Дантон. — Вы, значит, мой сосед.

— Времени нельзя терять, — продолжал Робеспьер. — Завтра вы получите формальные инструкции, подписанные всеми членами Комитета общественного спасения. Это будет подтверждением поручения, возложенного на вас специально при состоящих в армии делегатах, — Филиппо{206}, Приэре, депутате от Марны, Лекуантре, Алькье{207} и других. У вас неограниченные полномочия. Вы можете повесить Говэна или отправить его на эшафот. Инструкции вы получите завтра в три часа. Когда вы думаете выехать?

— Завтра в четыре часа.