Вадим Проскурин - Восемь дней Мюллера

• Название: Восемь дней Мюллера
• Автор: Вадим Проскурин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Лайме нравилось учиться. Обычный студент воспринимает слова лектора как поток бессмысленных сведений, которые нужно тупо зазубрить. Редко кто начинает интересоваться смыслом, прячущимся за учеными словами (чаще все, кстати, там не прячется ничего), и до Лаймы не было случая, чтобы девушка всерьез увлеклась университетской наукой. А Лайма увлеклась всерьез, и даже подумывала, не попросить ли отца записать ее на медфак под видом юноши. Но пока не просила, боялась, что ответом на такую просьбу может стать порка.

И вот однажды заявилась Лайма в университетский квартал, сидела в таверне, пила вино, а потом стало ей нехорошо, закружилась голова, и решила Лайма выйти проветриться. Вышла на свежий воздух, в голове просветлело, но живот скрутило так, что терпеть невозможно, так что отошла Лайма на другую сторону улицу, прислонилась к столбу, и стала тошнить. И в какой-то момент ей примерещилось, что мимо пробежал Мюллер, это такой странный парнишка, они раньше в одном классе учились, Лайма даже была в него недолго влюблена. И что глаза у Мюллера как монеты по пять золотых, будто за ним черти гонятся, и еще он поминает Птаага вполголоса, что странно — в школе он особой набожностью не отличался. Но это еще ничего, однажды, помнится, Лайме привиделось по пьяни, будто она резала колбасу на бутерброд и порезала палец, а потом смотрит — и точно палец порезала, так что видения не всегда проходят бесследно…

— Эй, чувак! — прервал ее мысли чей-то грубый голос. — Парня бегущего… тьфу, бля!

Лайма открыла рот, чтобы ответить, что парня бегущего она видела, и это не просто парень, а Мюллер из ее бывшего класса, но вместо слов к горлу подкатила тошнота, и ничего Лайма не сказала. А когда она проблевалась и снова стала готова к беседе, обладатель грубого голоса уже удалился, а перед этим он сказал кому-то другому:

— Да это лесбиянка ужратая, чего ее спрашивать!

После таких слов желание рассказать про Мюллера пропало у Лаймы начисто.

— Сам ты лесбиян! — крикнула она ему вслед и пошла обратно в таверну, продолжать веселье.

4

— Ну что? — спросил Том. — Клиент признался?

— Никак нет, — смущенно ответил Дрон. — Как ушел в отказ, так и не выходит, чего только ни пробовали, а он все упирается.

Увещевали, угрожали, в том числе пыткой, в доброго и злого играли, аж сами устали, под конец немножко по почкам…

Том нахмурился.

— Да реально совсем чуть-чуть! — поспешно воскликнул Дрон, уловив настроение начальника. — Можно сказать, погладили! По-настоящему пытать мы без вашего указания не смеем, какая там пытка, если приказа не было… Совсем немножко побили, почти не больно!

— Смотри у меня, — строго сказал Том. — Если начнет кровищей ссать…

— Да ни в жизнь! — воскликнул Дрон. — Мы с Бородой меру знаем, не впервой!

— Знаю я, каково вам не впервой, — проворчал Том.

Но проворчал беззлобно, для проформы, чтобы впредь не нарушали. Если бы старшим в паре был вместо Дрона Тед Медведь или, скажем, Билл Дубина, тогда могли и покалечить, а эти нет, эти ребята дисциплинированные, исполнительные.

— Где клиент? — спросил Том.

— На дыбе, — ответил Дрон. — Но вы не бойтесь, мы не растягивали, только привязали и все, ждем ваших указаний.

Том недовольно поморщился. В перечислении всех строгостей, которые недавний указ сулил распространителям дурманных зелий, пытки почему-то не упоминались, очевидно, тупо забыли. Исходя из здравого смысла, понятно, что пытать обвиняемого по такому делу можно и нужно, но толковый адвокат обязательно обратит внимание на процедурное нарушение, а значит, если наркоторговец подвергся пытке, пусть даже незначительной, выставлять его на суд ни в коем случае нельзя, иначе будешь сам виноват. Это, конечно, не означает безнаказанности, есть много способов наказать преступника без суда, на заморские плантации, например, можно отправить. Но в карьеру это не зачтется, так что большого смысла так делать нет. Дурацкое положение — всякого босоногого голодранца, торгующего запрещенным дурманом, приходится допрашивать, как императорского племянника, пойманного на случайном богохульстве. Не зря говорят, что постигший законы в цирке не смеется.

Том вошел в пыточную камеру (на самом деле имитацию, но подследственный этого не знает), уселся на табурет и строго произнес:

— Рассказывай.

Дальнейшие события казалось Тому предопределенными. Пойманный парнишка спросит, что рассказывать, Том скажет, чтобы рассказывал все, какое-то время они будут препираться, потом Том сделает вид, что затягивает винты на дыбе, парень занервничает и начнет рассказывать. И стоит ему только произнести первые слова, как внутреннее сопротивление рушится, будто его никогда не было, и дальнейшие слова льются потоком, только успевай записывать. Вопрос только в том, стоит ли. Не похож этот парень на портового голодранца, слишком румяный и мускулистый, даже странно, что Дрон с Купером смогли взять такого лося, не покалечив. Растерялся, видимо, не стал сопротивляться. И никакой он не профессиональный торговец, а случайный прохожий, наткнулся случайно на склад наркоты, накурился прямо на месте… наверное, потому и не сопротивления не оказал. Да, в суд его тащить не надо, лучше не связываться. Продать пиратам, и довольно, золото лишним не будет.

— Ничего я тебе не расскажу, сучий потрох, — заявил парень на дыбе.

Том встал, подошел поближе и некоторое время с интересом рассматривал преступника.

— А ты храбрый, — констатировал Том. — Как зовут?

— Поди отсоси, — ответил парень.

— Будешь выпендриваться — продам в рабство, — пообещал Том.

— Это незаконно, — сказал парень. — В мирное время нельзя никого лишать свободы кроме как по решению суда.

— Это ты верно подметил, незаконно, — согласился Том. — Так как, рассказывать будешь?

Парень задумался. «Сейчас все расскажет», подумал Том. И ошибся.

Парень вздохнул и сказал:

— Ничего я тебе не расскажу. Хочешь пытай, хочешь не пытай, ничего, кроме ругани, не добьешься. А пугать меня бессмысленно. Один раз испугался уже, хватит. Давай, начинай пытать, пидор гнойный!

— Разрешите, я ему врежу? — попросил Дрон.

— Не разрешаю, — сказал Том. — Наш почтенный собеседник сделал свой выбор. Закуй его как следует, и договорись с пиратами.

— А выкуп? — удивился Дрон.

— На твое усмотрение, — сказал Том. — Но сверх меры не усердствуй, а то ни выкупа не получишь, ни торговой цены. А я пойду, недосуг мне.

5

Про работорговые корабли говорят, что условия содержания невольников настолько ужасны, что из каждого десятка успешно пересекают море человек пять-семь, редко больше. На тех торговых линиях, где возят черножопых чернорабочих, так все действительно так, но корабли, перевозящие белых специалистов, устроены по-другому.

Рабов размещают в четырехместных каютах, называемых также морским жаргонным словом «купе». В каждой каюте стоят двухэтажные нары слева и другие двухэтажные нары справа. Между ними установлен маленький столик для еды, а под нарами есть немного места на случай, если у раба есть личные вещи. Еду раздают дважды в день, это та же самая еда, какой кормят матросов. Каюты не запирают, рабы могут ходить везде, кроме верхней палубы, и еще нельзя заходить в трюмы с ценными грузами. Когда работорговля только разворачивалась, многие пираты пробовали пихать рабов в галеоны, как селедок в бочку, но скоро стало ясно, что излишняя жестокость здесь неоправданна. Экономить на условиях содержания бессмысленно, изможденного раба надо либо продавать намного дешевле, либо тратить время и деньги на реабилитацию перед продажей. Если бы все рабоперевозчики между собой договорились, что рабы прибывают в заморские колонии только изможденными и никак иначе, тогда еще можно было экономить, но такие договоренности бывают только в сказках, а по жизни каждый пират заботится только о своей прибыли, а на товарищей по ремеслу ему плевать.

Оказавшись в трюме пиратского галеона, Ким почувствовал себя странно. Вся его жизнь перевернулась вверх дном, еще вчера он был наследником богатого землевладельца, студентом-хорошистом, перспективным спортсменом и еще более перспективным женихом для какой-нибудь богатой наследницы, симпатичной и с хорошим характером, не склонной к ботаничеству и иным мерзким выходкам. А сегодня он никто, и зовут его никак, безымянный раб он, и, странное дело, ему так даже нравится. Потому что, став рабом, он впервые почувствовал себя свободным.

Раньше он не понимал, в какой степени является рабом обстоятельств, что почти все время он играет жесткие социальные роли, от которых освобождается только когда пьяный или накуренный, да и то ненадолго. Ты богатый наследник, одевайся прилично и не ругайся матом, ты приличный студент, не плюйся жеваной бумагой из трубочки, ты воспитанный юноша, не хватай девиц за жопы. Но его никто не спрашивал, хочет ли он быть богатым наследником, приличным студентом или воспитанным юношей! Может, ему по душе скакать голому по диким лесам, может, только там он будет счастлив! А если и не будет счастлив, так придумает что-нибудь другое и станет счастлив по-любому!