Вадим Проскурин - Восемь дней Мюллера

• Название: Восемь дней Мюллера
• Автор: Вадим Проскурин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Шу знал, что хороший педагог ко всем своим подопечным должен относиться одинаково ласково, не выделять любимчиков, умело изображать, что любит всех детей в строго одинаковой мере. По жизни так не бывает, любимчики появляются по-любому, как и ненавистные гаденыши, но все равно надо стремиться к тому, чтобы их как бы не было, чтобы любить как бы всех. Но как же трудно делать вид, что любишь этих двух клоунов, Кима и Мюллера!

Этих двух клоунов Шу ненавидел всем сердцем, не было в мире никого и ничего, что бы он ненавидел в той же мере, как этих двух. Особенно Мюллера! Ким-то еще ничего, дурак и есть дурак, но у Мюллера с интеллектом все в порядке, господин Джен однажды рассказывал, что он сложнейшие задачки как орехи щелкает! Может ведь подчиняться! Но когда надо упражнять не заумную арифметику, а житейский здравый смысл, соображалка у него отказывает напрочь. Отличный человек мог получиться из ребенка, дисциплинированный, исполнительный, но не получится, потому что ребенок отрицает таланты, данные богами, и упорно противится всем попыткам превратить его в достойного члена общества. А ведь дисциплина должна быть превыше всего! Времена феодальной вольницы прошли, нынешнего императора не зря называют вторым солнцем, с каждым годом страна становится все богаче, все приятнее и веселее живется в ней простому народ. Все меньше золота оседает в карманах удельных князьков, все больше падает в государственную казну, чтобы оживлять экономику. Глядишь, через полстолетия будет у самого последнего гражданина по три раба, а то и все четыре, чем не рай на земле? А феодалы и помещики не понимают народного блага, противятся светлому будущему, вредители. Но это временные трудности, победа будет за силами добра.

Иногда Шу становилось чуть-чуть жалко детей, которых он учил и воспитывал. Они не виноваты, что их родителей скоро сметет история. Но, с другой стороны, если молодой человек полагается не на отцовское наследство, а на личные знания и умения, такому человеку везде открыта дорога, кем бы ни был его отец — землевладельцем или, скажем, чиновником в министерстве. Но вслух Шу такого детям не говорил, а то кто-нибудь пожалуется отцу, а тот расстроится, начнет скандалить, лучше без этого.

Однажды Мюллер с Кимом сидели на уроке изящной словесности, Шелли Гусыня читала вслух стихи, не замечала ничего вокруг и можно было делать что угодно и переговариваться не тихим шепотом, как обычно на уроке, а просто вполголоса, главное не перекрикивать Гусыню, а то она обидится. Чтобы не было скучно, Мюллер и Ким играли в такую игру: нажевали из бумаги много мелких шариков и по очереди забрасывали их в пенал, при этом подбрасывать шарик разрешалось только двумя пальцами и траектория должна быть навесной, а не настильной. Вначале было интересно, но вскоре оба наловчились попадать девять раз из десяти, и интересно быть перестало.

— Давай последний раз, — предложил Ким. — Скучно.

— Может, с закрытыми глазами? — предложил Мюллер.

Они попробовали с закрытыми глазами, но это тоже было скучно, только по противоположной причине — попасть катышком в пенал стало почти невозможно. А если прицеливаться с открытыми глазами, и только кидать с закрытыми — опять слишком легко и неинтересно. И непонятно, как найти золотую середину.

— Может, попробуем так, — предложил Мюллер. — Я закрою глаза и буду кидать, а ты будешь говорить, в какую сторону я промахнулся и насколько, а потом поменяемся. Кто за меньшее число раз попадет, тот и выиграл. Идет?

— Ерунда какая-то, — сказал Ким. — Ну, давай, попробуем.

Они попробовали, и игра оказалась на удивление азартной. Особенно если пенал выставлять на стол уже после того, как кидающий закрыл глаза, так, чтобы он до первого броска не знал, где цель, а узнавал только по подсказкам второго участника. А особенно прикольно поставить пенал на самый дальний край стола, тогда при перелетах катышки попадают в спину Лайме. А если подсказывать Киму неправильно, можно сделать так, чтобы он попал ей за шиворот…

Мюллеру не удалось претворить этот план в жизнь. В класс вошел Маленький Шу, его глаза метали молнии.

— Госпожа Шелли, можно вас прервать на пару минут? — вежливо спросил он.

При звуках его голоса Ким улыбнулся, захихикал и открыл глаза.

— Проиграл, — констатировал Мюллер.

— Закончили, — возразил Ким. — Непреодолимая сила.

Перед изящной словесностью у них был урок обществознания, и там Рита Жаба, преподававшая этот предмет наряду с историей отечества, рассказывала про то, что законники называют непреодолимой силой или, на древнем языке, форс-мажором. Сейчас Ким вспомнил эти слова и употребил не к месту. Он часто употреблял научные термины как слова-паразиты, этому его научила старшая сестра, ей эта привычка помогала зубрить, в у Кима она из полезной превратилась во вредную.

— Мелкая какая-то сила, — прокомментировал Мюллер.

Они тихонько засмеялись. Ким протянул руку и стал собирать катышки, прилипшие к Лайме. Лайма обернулась, Ким продемонстрировал ей собранный урожай и сказал:

— Мыться надо лучше.

Мюллер засмеялся чуть громче и подмигнул Лайме.

— Дурак, — сказала Лайма и отвернулась обратно.

И ласково улыбнулась, но ни Мюллер, ни Ким этого не увидели. А Шу увидел, но не придал значения.

— Мюллер, Ким, тишина, — сказал Шу и выпучил глаза, как всегда делал, когда хотел казаться грозным. — Лайма, не вертись.

Ласковая улыбка пропала с Лайминых губ. Мюллер и Ким закрыли рты и насупились.

— Кто подрисовал нос герцогу Дори? — сурово спросил Шу.

Мюллер поперхнулся и захрюкал — хотел захохотать, но сдержался. Из разных углов класса послышались сдавленные смешки.

— Это не смешно, — заявил Шу. — Мне пришлось самому оттирать этот нос. Кто вчера убирался в моем кабинете?

Надо сказать, что в империи было принято, что парни и девушки знатного происхождения в определенном возрасте должны причаститься простонародному труду, это обосновывалось сложными религиозно-мифологическими соображениями, которые мы не будем здесь приводить ибо они несущественны. Важно для повествования только то, что коридоры и лестницы в школе убирали рабыни-уборщицы, а в классах мыли полы и протирали пыль сами ученики, каждый в свою очередь. Некоторые присылали вместо себя рабов, за это наказывали, хотя и не очень строго.

— Кто вчера убирался в моем кабинете? — повторил Шу.

Он говорил подчеркнуто медленно, четко разделяя слова, подражая манере, в которой император произносит ежегодную речь в день национального флага. Впрочем, никто не понимал, что он подражает императору, все думали, что он склонен заикаться, и когда говорит медленно, борется с этой дурной привычкой. Но сам Шу был уверен, что когда он так говорит, получается внушительно и убедительно.

— Там на стене список висит, можно свериться, — подала голос отличница Полина с первой парты.

Она хотела придти учителю на помощь, но получилось так, что этими словами она разрушила его хитрый замысел заставить виновника либо самого признаться и тем самым унизиться, либо все отрицать, а потом быть попаленным и опять-таки попасть в дурацкое положение.

— Господин Шу, давайте я схожу и посмотрю, — предложил Ким. — Я быстро, одна нога там, другая здесь!

— Одна здесь, другая там, — автоматически поправила его Шелли.

Ее всегда злило, когда дети перевирают традиционные поговорки, Ким часто дразнил ее таким образом. Но сейчас он ее не дразнил, он просто случайно перепутал.

Шу насупился, раздул ноздри и стал похож на сумасшедшего больше, чем обычно. Сам он полагал, что демонстрирует благородный гнев.

— Не придуряйся! — закричал он. — Я знаю, кто убирался в моем кабинете! Это был ты! И ты тоже это знаешь!

— Ах да, — сказал Ким и хлопнул себя по лбу. — Что-то такое припоминаю… А вы не подскажете, господин Шу, герцогу большой нос пририсовали или не очень?

— Десять розг! — рявкнул Шу, развернулся и пошел прочь.

Ким пожал плечами и постарался придать лицу безразличное выражение. Розгой больше, розгой меньше…

Мюллер подумал, что Лайму никогда не наказывали розгами. А любопытно было бы по розовой попке…

Ким ткнул его локтем в бок и зло спросил:

— Чего лыбишься?

— Чего? — не понял Мюллер. — А, это… Не бери в голову, о своем подумал.

— Шу пидор гнойный, — констатировал Ким.

Взял в пальцы бумажный катышек, ловко щелкнул, бумажка взлетела по навесной траектории и прилетела Лайме в волосы. Девочка ничего не заметила.

— Говна бы ему в волосы, козлу мелкому, — продолжил Ким свою мысль.

Мюллер вдруг понял, что это можно организовать.

— Сделаем, — спокойно сказал он.

— Что сделаем? — не понял Ким.

— Говна в волосы, — объяснил Мюллер. — Обкидаем говном мелкого пидора, а он не увидит, кто. Может догадаться, но обосновать не сможет. Только людей надо больше набрать, вдвоем не получится.