Владимир Дьяков - Ярослав Домбровский

• Название: Ярослав Домбровский
• Автор: Владимир Дьяков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Ярослав Домбровский — человек по-настоящему замечательный, имевший очень интересную и поучительную судьбу. Автор, рассказывая о своем герое, пользовался такими источниками, которые воссоздают максимально близкий к действительности облик исторических событий середины XIX века: патриотические манифестации в Варшаве, восстание в Царстве польском, покушение на русского царя Александра II, Парижская коммуна. Герой книги — непосредственный участник описываемых событий.

---

План Домбровского опирался на тесное взаимодействие двух основных реальных сил конспирация — Варшавской городской организации и организации русских офицеров в Польше. В Варшаве обе эти организации располагали наиболее компактными и многочисленными группами, В то же время Варшава являлась важнейшим экономическим и политическим центром, захват которого имел огромное стратегическое значение. Поэтому план ориентировался прежде всего на активные действия в Варшаве и ее окрестностях, хотя в этом районе было сконцентрировано много царских войск.

Намечались два важнейших объекта для атаки: Варшавская цитадель, находившаяся на берегу Вислы в северо-восточной части города, и расположенная в сорока верстах от Варшавы крепость Мэдлин. Овладев этими укрепленными пунктами, повстанцы получили бы около 100 тысяч ружей (в том числе 30 тысяч в Варшаве) и боеприпасы к ним, а также создали бы прочную базу для дальнейших действий. Захват Модлина и Варшавской цитадели предполагалось осуществить путем внезапного нападения извне (его должны были подготовить отряды, состоявшие преимущественно из членов городской организации) в сочетании с ударами изнутри силой боевых групп, созданных армейскими революционерами. Кроме этого, военная организация должна была в первый момент снабдить оружием хотя бы часть повстанцев и попытаться нейтрализовать царские войска, собранные в Повонзковском военном лагере под Варшавой. Предполагалось, что некоторые распропагандированные подразделения присоединятся к восстанию, а всех остальных можно будет с помощью фальсифицированного приказа поднять по тревоге и увести подальше от Варшавы.

Успех дела был немыслим без соблюдения строжайшей тайны в подготовительный период. Поэтому о плане в целом знали единицы из числа самых активных деятелей подполья, а остальные знали лишь то, что их непосредственно касалось. Имея широчайшие связи в конспиративных кругах, Домбровский мог убедиться, что участники городской и военной организаций горячо одобряют любые практические шаги, связанные с подготовкой к вооруженному выступлению. Это позволяло городскому комитету в течение весенних месяцев 1862 года исподволь, но тем не менее весьма энергично вести подготовку к восстанию так, чтобы его начальный этап развертывался в соответствии с планом Домбровского.

Первоначально вооруженное выступление намечалось на август 1862 года. Существенные изменения обстановки в мае и особенно в июне 1862 года ставили августовский срок под сомнение. Царизм переходил в контрнаступление. Провокационные пожары и аресты в Петербурге, провалы в некоторых звеньях военной организации, начавшиеся аресты среди варшавских рабочих, участвовавших в конспирации, ослабляли революционный лагерь. Вызывал опасение и курс царизма на примирение с польскими имущими классами. Этот курс мог вызвать усиление противоречий внутри конспираторов и переход в лагерь противников восстания многих из тех, кто занимал колеблющуюся позицию. Все это, а также многое другое наводило Домбровского на мысль, что откладывать выступление нельзя.

Усиленная подготовка к восстанию продолжалась. Домбровский целые дни проводил среди конспираторов Варшавы и участников военных кружков, а по ночам заканчивал текст тактического руководства для будущих повстанческих командиров (текст этот попал потом в руки властей, некоторые историки знакомились с ним до второй мировой войны, в ходе которой он погиб, как и почти все варшавские архивы). В это время Домбровскому приходилось много раздумывать и над тем, как добыть денег. Они были нужны для пополнения совсем опустевшей кассы ЦНК, для того, чтобы попытаться купить за границей столь необходимое оружие.

В июне стало известно о вынесении приговора арестованным еще в апреле участникам военной организации из 4-го стрелкового батальона: офицерам Арнгольдту и Сливицкому, унтер-офицеру Ростковскому и рядовому Щуру. «Они работали, — вспоминает один из современников событий, — над образованием солдат, хотели довести его до гордого сознания собственного достоинства […], до того, чтобы он собственным умом мог анализировать вещи, умел отличить дурное от доброго, справедливость от преследования […]. Старались поделиться с солдатами всем, что таилось в молодой душе, что когда-нибудь слышали и читали в сочинениях, враждебных правительственному режиму». К моменту ареста Арнгольдта и его товарищей нижние чины были распропагандированы настолько, что готовы были выполнить любое их приказание. В письме, посланном в «Колокол» одним из единомышленников Арнгольдта и его друзей, рассказывалось: «Перед арестом человек шестьдесят солдат с оружием готово было защищать их, и только приказание Сливицкого удержало их. Все держали себя, особенно Арнгольдт, перед судом с геройской твердостью Главным обвинением против Арнгольдта было анонимное письмо его Лидерсу; Мясковский[10] показал это письмо перед судной комиссией Арнгольдту и спросил, не он ли писал его. Арнгольдт отвечал, что писал он, но еще не окончил, — взял перо и подписал под письмом свою фамилию».

Участники военной организации и многие другие офицеры расположенных в Польше войск следили, насколько это было возможно, за ходом следствия и суда. Все знали, что улик о каких-либо прямых антиправительственных действиях нет, и потому не ждали очень строгого приговора. Однако суд приговорил Арнгольдта, Сливицкого и Ростковского к расстрелу, а Щура — к шестистам ударам шпицрутенами. Право конфирмации (утверждения) приговора принадлежало генералу Лидерсу; тот утвердил бы его без колебаний, если бы не получил анонимное письмо, угрожающее беспощадной местью. После этого царский наместник срочно дал шифрованную телеграмму военному министру Милютину, в которой писал, что «замена смертной казни ссылкою в каторжную работу мне кажется более согласной с родительским сердцем государя императора». На следующий день из Петербурга шифром же последовал ответ: «Считаю совершенно необходимым приговор […] привести в исполнение без всякого смягчения. Крайне нужен пример строгости. Полагал бы исполнить в Новогеоргиевске, чтобы устранить демонстрации. Генерал-адъютант Милютин». Вот вам и «родительское сердце государя императора»!

Смертный приговор участникам военной организации из 4-го стрелкового батальона послужил последней каплей, заставившей ее руководителей — Домбровского и Потебню — решиться на перенос срока восстания. Было решено начать его 14(26) июня, чтобы опередить казнь, назначенную на 16(28) число того же месяца. Сразу же было написано воззвание, озаглавленное «Русские офицеры солдатам русских войск в Польше» и предназначенное для распространения накануне и в начальный момент вооруженной борьбы. Это было первое воззвание военной организации, размножавшееся типографским способом. Оно датировано 6(18) июня, следовательно, решение о назначении срока восстания было принято в этот же день или накануне.

А говорилось в воззвании следующее: «Солдаты! Жалкое положение ваше заставляет нас, ваших старших братьев, возвысить, наконец, голос […]. От вас самих зависит теперь улучшение участи вашей; настал теперь удобный случай, а доверие ваше к нам будет залогом победы. Отцы и братья ваши восстали уже против царя и помещиков, справедливо требуя земли и воли; они протянули к вам руки, моля вас о помощи. Разве мы будем хладнокровными зрителями погибели всех родных и близких наших, разве захотим заслужить справедливые проклятия их? Нет, нет! Мы составим вольные дружины и поспешим в Россию на помощь нашим […]. Поляки готовы восстать, подобно отцам и братьям нашим, за свою волю, за свою землю. Они протягивают нам руку помощи — соединимся с ними, и ничто не будет в силе противиться нам. Наши вольные дружины, поддержанные их дружескими полками, пройдут но Россия с кликами торжества и свободы. Победы наши доставят волю и землю отцам, братьям и детям вашим и позволят вам возвратиться к семействам вашим. Мы, офицеры ваши, готовые сложить головы за свою и вашу свободу, за свободу народа русского и польского, поведем вас при помощи божией на это святое и великое дело. Товарищи! Мы скажем вам, когда и что делать, неужели недостанет у вас мужества пойти за нами!»

В прямой связи с воззванием от 6 июня 1862 года стоит, несомненно, написанное на следующий день письмо Потебни Герцену. Едва ли нужно доказывать, что письмо это было предварительно согласовано с Домбровским. В письме говорится: «В своем воззвании к русским войскам в Польше в 1854 году Вы писали: «Мы скажем вам, что делать, когда настанет час». По нашему крайнему убеждению, этот час пришел; что можно было сделать; сделано; […] мы настолько сблизились с патриотами польскими, что во всяком случае примем прямое участие в близком восстании Польши; но мы настолько привыкли уважать Ваше имя, что хотели бы прежде знать Ваше мнение по этому вопросу». Заканчивая письмо, Потебня еще раз повторил и подчеркнул, что оно исходит, от «многих русских офицеров».