Владимир Дьяков - Ярослав Домбровский

• Название: Ярослав Домбровский
• Автор: Владимир Дьяков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Ярослав Домбровский — человек по-настоящему замечательный, имевший очень интересную и поучительную судьбу. Автор, рассказывая о своем герое, пользовался такими источниками, которые воссоздают максимально близкий к действительности облик исторических событий середины XIX века: патриотические манифестации в Варшаве, восстание в Царстве польском, покушение на русского царя Александра II, Парижская коммуна. Герой книги — непосредственный участник описываемых событий.

---

Зная о существовании военной организации задолго до отъезда из Петербурга, Домбровский сразу же по приезде в Варшаву разыскал хорошо знакомых ему Кандинского и Потебню. С Потебней он не виделся более двух лет. Вопросы, наверное, с обеих сторон сыпались градом — ведь столько общих знакомых, столько новостей, о которых хочется поскорее узнать. Каплинский и Потебня рассказывали о военной организации, Домбровский — о петербургских военных кружках. Обсуждали преимущественно положение организации русских офицеров в Польше. Домбровский заставил своих собеседников признать, что имеющиеся кружки еще слабы идейно и малочисленны, что есть много полков, батальонов и батарей, где организация пока вовсе не имеет своих людей, что этого дольше терпеть нельзя, что революционная пропаганда осуществляется недостаточно энергично, а агитация среди солдат почти совсем отсутствует. Нужно действовать энергичнее, решили они, расходясь.

Печати ЦНК партии красных.

Вскоре, к несчастью, Каплинского арестовали. Но это не помешало делу, так как он не выдал никого и не сказал о существовании кружков. Домбровский же и Потебня продолжали работу с удвоенной энергией.

Постепенно Домбровский познакомился с многими звеньями военной организации, быстро растущей в вглубь и вширь. На его глазах, при его участия возникали новые кружки, а существовавшие раньше росли я крепли. В Ревельском пехотном полку Гаврилов, Ган и Лагуна довели численность кружка до десяти человек. Авторитет их среди остальных офицеров, стал настолько значительным, что они добивались от командира полка назначения на очень важную должность полкового адъютанта либо Гаврилова, либо Лагуны. В Шлиссельбургском пехотном полку кружок достиг примерно такой же численности. Вместо Потебни, которому приходилось заниматься делами всей организации, руководителями его стали опытные конспираторы Дмоховский и Барановский. В Ладожском полку действовали создатели кружка Болгов, Гебасевич, Грон, Яковлев и приехавший позже из Петербурга Варавский. В Галицком полку выделялись Доброгойский и Броневский, в Муромском — Криер и Наперстков; в Смоленском, где в кружок входило более пятнадцати человек, были Крупский[9], Полодьев, Тутакевич; в 4-м стрелковом батальоне очень активно действовали Арнгольдт и Сливицкий, а в 6-м — Голенищев-Кутузов, Новицкий, Огородников. Все меньше и меньше становилось таких войсковых частей, где бы не было кружка или отдельных участников офицерской организации. Сравнительно многочисленные кружки существовали в артиллерийских бригадах; были кружки также в саперных батальонах, в крепостных частях, в ряде штабов и военных учреждений. Общая численность организации весной 1862 года достигала примерно 300 человек.

Полный список организации хранился в глубокой тайне, и знали о нем, вероятно, только Потебня и Домбровский. Часть списка попала несколько позже в записную книжку Огарева, а полностью он не сохранился. Попытка воссоздать его по имеющимся данным и проанализировать ç персональной и количественной точки зрения дала весьма любопытные результаты. Выяснилось, например, что численность кружков в частях колеблется от 5–6 до 30–40 человек, причем типичным является кружок в 8—10 участников. Поручики, штабс-капитаны и капитаны в возрасте не моложе 24–25 лет и имеющие не менее чем пятилетнюю выслугу лет в офицерских чинах, составляли во всей организации примерно половину, а среди ее актива — 70 процентов. Почти две трети участников организации были воспитанниками петербургских военно-учебных заведений.

Среди своих знакомых, далеких от революционного подполья, Домбровскому не раз приходилось слышать утверждение о том, что всякие оппозиционные Кружки являются не чем иным, как только Польскими происками. Между тем он был поляком, Потебня — украинцем, Арнгольдт из 4-го стрелкового батальона — латышом, а в 6-м батальоне кружок состоял почти сплошь из русских. В других кружках были белорусы и литовцы, прибалтийские немцы и татары, русские и украинцы. Поляки составляли немногим больше половины во всем списке и примерно одну треть среди актива организации, внесенного в записную книжку Огарева. Подсчеты относительно сословной принадлежности и имущественного положения участников кружков показали, что организация на девять десятых состояла из дворянских детей, но почти все они были из тех, кто лично не владел недвижимым имуществом и даже не мог надеяться на наследство, поскольку и их родные либо вовсе не владели недвижимостью, либо владели очень маленькими имениями. По существу, они были такими же бедняками, как любой из варшавских ремесленников.

Возглавляя городскую организацию и входя в руководящий центр Комитета русских офицеров в Польше, Домбровский стал связующим звеном между ними. В то же время он сохранял связи с участниками петербургских кружков, содействуя их связям с подпольными организациями в Польше.

Вести из Петербурга Домбровский получал часто. Вскоре после приезда в Варшаву он получил от Варавского то письмо, в котором говорилось о разногласиях между Л. Звеждовским и Ф. Далевским. «Вследствие этого, — писал Варавский, — куда бы я ни был назначен, поеду через Вильно с целью подробного разузнания о всем, тем более что сам Людвик писал ко мне, чтобы я непременно приехал».

В марте 1862 года газета «Северная пчела» опубликовала, а вскоре и «Колокол» перепечатал письмо 106 офицеров разных родов войск к редактору «Военного сборника» П. К. Менькову с протестом против опубликованной им статьи флигель-адъютанта князя Эмиля Витгенштейна «Кавалерийские очерки», в которой защищались телесные наказания в армии. «…Витгенштейн, — говорилось в письме, — обдумывал, написал и напечатал свои взгляды по-немецки. До него, следовательно, нам дела нет, но нам неприятно видеть, что дикие суждения о том, что нужно и чего не нужно русскому офицеру и солдату, переводятся и находят место в журнале, которого редакция вверена Вам, милостивый государь, конечно, не для того, чтобы распространять в нашем военном сословии невежество и проводить взгляды, доказывающие возмутительное непонимание духа русского солдата и потребностей общества». Письмо это, несомненно, привлекшее внимание Домбровского, по вполне понятным причинам было напечатано без подписей. А среди подписавших письмо, как показывает его оригинал, обнаруженный недавно среди секретных бумаг царского военного министерства, было очень много знакомых и друзей Домбровского, его соратников по петербургским военным кружкам. Подготовили текст и собирали подписи активные участники кружка генштабистов И. Фатеев, М. Фелькнер, Н. Козлов, В. Нарбут и Н. Рошковский. Организованное ими коллективное выступление встало в ряд с «историей» в Инженерной академии; это была одна из тех акций, с помощью которых революционные кружки вербовали новых членов и осуществляли их идейно-политическую закалку.

Еще до отъезда Домбровского из Петербурга там разошлась по рукам прокламация «К солдатам», написанная Шелгуновым. В конце апреля 1862 года Домбровский мог если не получить экземпляр, то, во всяком случае, услышать о прокламации «Офицеры!», которая печаталась в Петербурге и распространялась главным образом в столичном гарнизоне. «Жизнь России, — говорилось в прокламации, — невозможна без коренных реформ. Правительство само это сознало; оно даже приступило к ним и струсило. Эгоистическое, не любящее России, оно втягивает государство с пути реформ в путь революционный […]. Столкновение между правительством, упорствующим остановить жизнь России, и силою этой жизни — неизбежно […]. Офицеры, подумайте о времени, которое мы переживаем, подумайте о бедном угнетенном народе, о нашей жалкой родине». Автор прокламации не установлен, но подозревался в составлении текста Аргамаков, подписавший протест против телесных наказаний; печаталась же и распространялась прокламация при участии лиц, тесно связанных с кружком генштабистов и другими военными кружками.

Через Сераковского и своих петербургских друзей или непосредственно Домбровский поддерживал постоянные контакты с революционным подпольем в Москва, Вильно, Киеве. Иногда приходили письма от друзей и единомышленников из Казани, Перми, Саратова, Нижнего Новгорода, Астрахани. Переписывался Домбровский не только с поляками, его связи не были ограничены военной средой. Революционное тайное общество всероссийского масштаба — «Земля и воля» — складывалось, росло и крепло у него на глазах. Домбровский прекрасно знал, что недовольство существующими порядками зреет в России, что русские революционеры ждут взрыва и готовятся к тому, чтобы использовать его для свержения самодержавия и окончательной ликвидации крепостничества. Среди руководителей варшавских конспиративных организаций весной 1862 года не было, пожалуй, другого такого деятеля, который бы так же хорошо, как Домбровский, был информирован о положении во всей Российской империи, который бы так же хорошо понимал, что успех революции возможен только в том случае; если выступление состоится одновременно и в Польше и в России, если польские и русские революционеры будут помогать друг другу. «Русские, — доказывал он своим соратникам в ЦНК, — также хотят свободы, хотят сбросить ярмо ненавистного им царизма. Мы должны действовать вместе с ними, и мы достигнем осуществления наших надежд в не столь далеком будущем».