Альфред Штекли - Галилей

• Название: Галилей
• Автор: Альфред Штекли
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Настоящая биография написана на основании изучения всех сохранившихся до наших дней материалов, касающихся жизни Галилея, — его огромной переписки, его сочинений, документов инквизиции и заметок, относящихся к истории его научных открытий и частной жизни. Они опубликованы в двадцатитомном персональном издании Галилея.

---

Отвечая, Галилей был предельно краток. Теперь он ждет лишь доведения дела до конца, уверенный, что и великий герцог и Винта учтут то положение, от которого он отказывается. Ведь, отказавшись от него, он навсегда его потеряет!

К Галилею нежданно-негаданно заявился Антонио Роффени. Почему ближайший приятель Маджини счел нужным повидать его именно сейчас?

Болонцы, друзья Галилея, уверял Роффени, сожалеют, коль пребывание в их городе оставило у него не совсем приятные воспоминания. Он ошибается, если думает, будто по чьему-то злому умыслу его демонстрации не всех полностью удовлетворили. Успех мог быть, конечно, большим, но не надо забывать, что опыты со зрительной трубой — дело совершенно непривычное. Сомнения проистекали не из недоверия к Галилею, а из опаски, что инструмент в силу своей природы порождает фантазмы. Теперь многое изменилось. Маджини получил из Венеции зрительную трубу и наблюдает небо, Он и сам бы написал Галилею, но, вероятно, обижен тем, как тот покинул его дом.

Сюда тоже могли дойти слухи, что некий Мартин Горкий, живущий у Маджини в качестве переписчика, похваляется, будто написал сочинение против «Звездного вестника». Злые языки твердят, что сие сделано по наущению его патрона. Маджини категорически это отрицает. И он, несомненно, говорит правду!

Когда гость стал откланиваться, Галилей, поблагодарив за визит, попросил передать синьору Маджини наилучшие пожелания.

Разобраться в этой истории было не просто. Его хотели уверить, будто болонский математик не питает к нему вражды. Однако были основания в этом усомниться. Еще до встречи с Роффени Галилей получил из Праги важное письмо.

Он напрасно извиняется за задержку с ответом, писал Хасдаль, ибо о том, что его не было в Падуе, здесь знали не только от его друзей. Он, Хасдаль, видел письма кого-то из домашних Маджини, кажется немца, где говорилось, что Галилей уехал совершенно сконфуженный после тщетных попыток убедить болонцев в своей правоте. Что же касается Маджини, то писал он и другим математикам Европы. Он не может смириться с тем, что кто-то его превзошел, и поэтому всеми силами пытается перечеркнуть заслуги Галилея.

Одно сообщение Хасдаля особенно настораживало. По мнению сведущих людей, за спиной Маджини стояли очень влиятельные липа. Хасдаль, вероятно, имел в виду иезуитов. В Болонье они пользовались огромной властью. Хорошо, пусть Маджини, рассылая письма в разные концы Европы, действовал по указке иезуитов — из боязни, допустим, потерять место. Но зачем же тогда он оповещает его о своей непричастности к затее Горкого?

Демонстрации зрительной трубы в Венеции и Падуе принесли, конечно, определенный результат, хотя и не совсем тот, коего добивался Галилей. Враждебные толки не прекратились, а приняли иную окраску. Вначале существование Медицейских звезд вообще отрицали, потом отказывались видеть в них планеты. Когда же число людей, поверивших в правоту Галилея, стало возрастать, нашлись изобретательные головы, которые и тут не оплошали: распустили молву, будто планеты возле Юпитера первым обнаружил не Галилей, а один венецианский патриций. Он имел неосторожность сообщить об этом Галилею, а тот, по обыкновению, не упустил случая и в погоне за славой и деньгами вмиг раструбил по свету о якобы своих открытиях! Новое в «Звездном вестнике»? Часть того, что Галилей выдает за новое, давно уже известно, а то, что действительно ново, не принадлежит Галилею.

Недоброжелатели не унимались. Как долго еще ему терпеть клевету? К счастью, во Флоренции придумали ему подходящую должность! Его намерены титуловать «Первый математик Пизанского университета и философ великого герцога». Это звание не налагает на него обязанности жить и преподавать в Пизе. Галилей, указывал Винта, должен подать соответствующее прошение, а их высочество издаст декрет и рескрипт.

Наконец-то Козимо решился взять его к себе на службу!

Три дня спустя после получения этого письма, 15 июня 1610 года, приехав в Венецию, Галилей явился к попечителям университета и заявил, что отказывается от преподавания и в ближайшее время покинет Венецианскую республику.

Попечители были ошеломлены. Ведь с началом занятий синьор Галилей станет получать жалованье, втрое большее, чем его предшественник! Республика оказала ему почести, заслуги его отмечены, всю жизнь он будет ежегодно получать тысячу флоринов. Что ему еще нужно?

Его пытались уговаривать, но он стоял на своем. Учебный год подошел к концу, курс свой он завершил, нынешний договор истекает, а от нового, еще не вступившего в силу, он отказывается.

Кто-то из присутствовавших выразил огорчение столь неожиданным поворотом дела. Галилей был вежлив и предельно холоден. О, не стоит сожалеть! За такие-то деньги синьоры попечители легко наймут вместо одного обманщика Галилея троих настоящих математиков.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ДЛИННЫЕ НОГИ ЛЖИ

С радостью как можно скорее покинул бы он Падую, но надо было дождаться обещанного рескрипта. В апреле Козимо говорил, что ждет его на лето в Тоскану. О, если бы эта поездка и стала окончательным переселением! Но распоряжений не приходило. Галилей не знал, где он проведет лето, однако планы его были твердо определены.

Он будет готовить расширенное итальянское переиздание «Звездного вестника», где подробно ответит и на все возражения, продолжит исследования Луны, перепечатает, как только дозволят, «Беседу» Кеплера. Если же его пребывание здесь затянется, то в начале августа, когда снова хорошо будет виден Юпитер, он возобновит наблюдения и, даст бог, точно определит периоды обращения Медицейских звезд, дабы раз и навсегда доказать, что это планеты.

Пожалованные двести скуди, писал Галилей Винте, будут очень кстати. Если ему велят оставаться пока здесь, деньги пойдут на переиздание «Звездного вестника». Если же прикажут выезжать, то он покроет ими хоть частично издержки по переселению. Тогда, конечно, будущее издание он осуществит — меркантильность Медичи не была для него секретом — целиком на свой счет.

Зная, какие сомнения гложат Козимо, Галилей решил потешить его тщеславие. Лишь к одним Медичи господь был столь милостив, что позволил открыть планеты, названные в их честь! Наблюдения Марса и Сатурна не обнаружили около них новых планет. Медицейские звезды остаются единственными в своем роде!

На следующий день из пришедшего с опозданием письма Галилей узнал, что Козимо распорядился медаль с изображением Медицейских звезд не бить.

Роффени убеждал Галилея, что они с Маджини возмущены намерением Мартина Горного опровергнуть «Звездный вестник» и помешают ему осуществить замысел. Письма шли через Венецию. Оттуда Сантини, знакомый Галилея, пересылал их в Падую. Он тоже уверял, что Маджини тут ни при чем. И переписал кусок письма, где тот рассказывал, как выгнал Мартина из дому. Его бы следовало вдобавок отколотить палками!

Болонский математик, продолжал Сантини, хотя и не может сейчас увидеть Медицейские звезды, больше не оспаривает их существования. Подробности Сантини хотел передать устно. Что это за сведения, если их лучше не поверять бумаге? О могущественных «хозяевах Болоньи», которые, угрожая отнять жалованье, заставляют ученых подписывать лживые декларации?

Посылая для передачи Кеплеру последние данные о наблюдениях новых планет, Галилей мог теперь подробней осведомить пражский двор об изменившейся позиции Маджини.

В Венеции, где Галилей выяснял, когда же дадут разрешение переиздать «Беседу», он получил вести от Винты. Тот сообщал, что прочел его письмо их высочествам. Козимо хотел тут же подписать рескрипт о его назначении, но была суббота и очень поздно. Пожалованные двести скуди Галилею вручат в ближайшие дни!

Напрасно ждал он следующей почты: из Флоренции не пришло ни рескрипта, ни денег. Новости из Болоньи тоже не радовали. Горкий-таки напечатал свою книжонку в соседнем городе! Людям Роффени не удалось его найти, чтобы силой отобрать весь тираж и как следует вздуть. Книги он оставил у Валтасара Капры. Горкий говорил, что поселится в коллегии иезуитов, где ему ничто не страшно. А Маджини твердил, что не пожалеет усилий, дабы показать свету свою непричастность к затее Горкого. Для него явилось бы позором быть заодно с человеком столь недалеким!

Странное впечатление оставляли все эти письма третьих лиц и выдержки из посланий Маджини, с его согласия переправляемые Галилею. Тот готов был уже поверять Маджини, когда Хасдаль вновь вверг его в сомнения. Прежде Цугмессер признался Хасдалю, что был в свое время оскорблен Галилеем в книге, направленной против Капры. Все обиды «оклеветанного математика» были связаны с давним спором о его роли в усовершенствовании пропорционального циркуля. Хасдаль советовал ликвидировать недоразумение. Галилей просил растолковать Цугмессеру, что у них нет оснований для вражды. Но тщетно. Теперь Цугмессер хулил Галилея, козыряя письмами из Болоньи. Двадцать четыре профессора подтверждали, что Галилей пытался доказать реальность описанного в «Звездном Вестнике», однако никто не смог увидеть того, что будто бы видел он.