Альфред Штекли - Галилей

• Название: Галилей
• Автор: Альфред Штекли
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Настоящая биография написана на основании изучения всех сохранившихся до наших дней материалов, касающихся жизни Галилея, — его огромной переписки, его сочинений, документов инквизиции и заметок, относящихся к истории его научных открытий и частной жизни. Они опубликованы в двадцатитомном персональном издании Галилея.

---

Когда Галилей получил послание Кеплера, то первые же страницы насторожили и встревожили его. Едва прослышав о новых открытиях, Кеплер в тот же миг подумал о Бруно. Математик императора не нашел ничего умнее, как выяснять взаимосвязь новых открытий с учением Ноланца! Позже, познакомившись со «Звездным вестником», он то и дело возвращался мыслью к Бруно. В своем послании к Галилею он неоднократно вспоминал о нем. Все это Кеплер сохранил и в печатной «Беседе».

Ему обязательно надо было поставить точки над «i»! Простое установление разницы между тем, как выглядят планеты через зрительную трубу и как — неподвижные звезды, не удовлетворило Кеплера. Он счел нужным огласить вытекающий из этого вывод: планеты, выходит, светятся отраженным светом Солнца, а звезды — своим собственным. Первые, следовательно, говоря словами Джордано Бруно, земли, а вторые — солнца?!

Однако Кеплер вспоминает о Бруно совсем не для того, чтобы объявить себя его сторонником. Напротив, новые открытия лишь укрепили его в неприятии взглядов Ноланца. Кеплер категорически отказывался видеть в фиксированных звездах небесные тела, каждое из которых может быть центром целого мира, центром собственной планетной системы.

Довод против Бруно Кеплер находит именно в огромном количестве звезд, обнаруженных ныне с помощью зрительной трубы. Он пускается в надуманные рассуждения, дабы сохранить исключительность нашего Солнца и не утратить уверенности в том, что наш мир — единственный, а не один из бесчисленного множества Прочих.

«Звездный вестник» помог Кеплеру отринуть наваждение «ужасающей философии» Бруно. Его страшило «изгнание в бесконечность». И, оказывается, освободил его от этого страха — ирония судьбы! — именно Галилей.

Доводы Кеплера одних убедят, другим покажутся неосновательными. Так или иначе, но читатель получит возможность поразмыслить, опровергается или подтверждается новыми открытиями «ужасающая философия» Ноланца.

Кто вправе утверждать, что обнародованные в «Звездном вестнике» наблюдения с необходимостью приводят к опасным или нежелательным для церкви выводам? Разве Кеплер, математик императора, не показал, как «Звездный вестник» помог ему отринуть взгляды Бруно и тем самым избавиться от пугающих мыслей о бесконечной вселенной? Свидетельство Кеплера звучало тем более убедительно, что исходило не от какого-нибудь ретрограда, а от одного из виднейших приверженцев Коперника.

Галилей поехал в Венецию, чтобы получить дозволение властей на перепечатку книжечки Кеплера.

Здесь тоже было уже известно о «полной неудаче» его опытов в Болонье. Говорили, будто двадцать пять профессоров хотят опровергнуть выдумку о Медицейских звездах. Почему распространяют слухи, а не публикуют свои возражения? Он бы им достойно ответил! А как бороться с безликой молвой?

Положение осложнялось еще и тем, что теперь Медицейские звезды из-за близости Юпитера к Солнцу на самом деле увидеть было нельзя. 21 мая Галилей наблюдал их в последний раз.

На письмо, где шла речь об условиях его перехода на службу к великому герцогу, еще не ответили. Нерешительность Козимо становилась оскорбительной. Ведь он-то собственными глазами наблюдал Медицейские звезды! Или его тоже успели убедить, что это всего-навсего обман зрения?

Надо довести до сведения тосканского двора предложение, полученное из Парижа. Не все, слава богу, проявляют такую осторожность, как его государь. Один влиятельный французский вельможа, разумеется, не без ведома короля сулил ему богатство и могущество, если он назовет в честь Генриха IV, «наиболее великого, мудрого, сопутствуемого счастьем и великодушного государя из всех когда-либо живших на свете», какую-нибудь открытую им планету. Письмо было написано 20 апреля 1610 года. Перечитывая его, Галилей подчеркнул жирной чертой слова «сопутствуемого счастьем» — он уже знал, что 14 мая король, этот баловень счастья, был заколот в расцвете сил.

Со всех сторон, из итальянских городов и из-за границы, Галилея засыпали письмами. Если он видел живой научный интерес и основательность сомнений, то не оставлял их без ответа. Но часто письма были полны самыми легковесными соображениями. Каждый грамотей, с грехом пополам помнивший несколько положений из Аристотеля, считал своим долгом наставлять его уму-разуму. Особенно сердило, когда всякого рода ребяческие аргументы, почерпнутые из школьной философии, высказывали математики.

— За кого они его принимают? Неужели он, тысячи и тысячи раз проверявший действие своей зрительной трубы, кажется им таким непроходимым глупцом, что не в состоянии заметить «обмана, порождаемого трубой», тогда как они сами, и в глаза не видевшие созданного им инструмента, мгновенно поняли, в чем загвоздка, и принялись его поучать? Или они считают его безумцем, который сам стремится повредить своей репутации и выставить на посмешище собственного государя?

Его зрительная труба, настойчиво повторял Галилей, инструмент архидостоверный. Медицейские звезды действительно движутся. Они не появились только теперь, а, как и другие планеты, существуют испокон веков. Он был завален письмами и, отвечая на них, так уставал, что чувствовал себя едва живым.

Многие венецианцы по-прежнему относились к нему с недоверием. Их, правда, несколько утешало, что не одни они попали впросак — великий герцог Тосканы тоже допустил непростительную оплошность, когда позволил назвать в честь Медичи несуществующие планеты!

Появление в Италии «Беседы Иоганна Кеплера со Звездным вестником» еще более накалило страсти, Книжечку эту понимали различно. Сторонники Галилея расценили «Беседу» как горячее одобрение новых открытий, а враги узрели в ней подтверждение собственных взглядов. Исторические экскурсы, вопреки предупреждению Кеплера, воспринимались как свидетельство, что многие мысли «Звездного вестника» принадлежат другим. Маджини одобрил такой метод: Галилею, конечно, придется не по вкусу, что ему указали на его предшественников. «Теперь, — писал Маджини Кеплеру, — остается только этих четырех новых прислужников Юпитера изгнать и уничтожить».

Георг Фуггер, посол императора в Венеции, не скрывал радости: Галилей разоблачен! Враги «Звездного вестника», иногда знавшие о «Беседе» Кеплера лишь понаслышке, ликовали. Здорово же у Галилея повыдергивали чужие перья!

Любители посудачить не без удовольствия передавали еще одну новость: в Болонье написан трактат, который камня на камне не оставляет от «Звездного вестника». Его автор — некий Мартин Горкий, то ли немец, то ли чех, изучающий астрономию и зарабатывающий на жизнь перепиской. Сведущие люди многозначительно улыбались. Известно было, что Горкий живет в доме Маджини. Не надо быть ясновидцем, чтобы понять, кто истинный автор этого сочинения. Слава богу, Маджини решился наконец разоблачить Галилея и доказать, что болтовня о Медицейских звездах — сущий вздор!

Не зря в начале мая Галилей писал во Флоренцию об успехе своих публичных лекций: даже злейшие, мол, противники переубеждены им и готовы сами защищать его учение. Галилей изрядно преувеличивал — и достиг своего. Письмо это и весть об одобрении «Звездного вестника» Кеплером произвели во Флоренции нужное впечатление.

Все письма Галилея, сообщал Винта, получены. Как великому герцогу, так и государыне они доставили бесконечное удовольствие, особенно последнее, где говорилось, что все сведущие люди, даже прежние противники, побеждены обоснованными доводами и наблюдениями. Их высочества выразили согласие предоставить Галилею то жалованье, о котором он, Винта, говорил ему раньше, и досуг, необходимый для завершения его трудов. Сейчас их высочества обдумывают, каким почетнейшим званием удостоить Галилея, не возлагая обязанности преподавать в университете. Ныне приказано послать ему двести скуди, дабы облегчить расходы по изготовлению зрительных труб и оплате типографа. Послы в Праге, Лондоне, Париже и Мадриде предупреждены: получив зрительные трубы и «Звездный вестник», они должны выполнять пожелания Галилея так, словно это приказы самого великого герцога.

Отвечая, Галилей был предельно краток. Теперь он ждет лишь доведения дела до конца, уверенный, что и великий герцог и Винта учтут то положение, от которого он отказывается. Ведь, отказавшись от него, он навсегда его потеряет!

К Галилею нежданно-негаданно заявился Антонио Роффени. Почему ближайший приятель Маджини счел нужным повидать его именно сейчас?

Болонцы, друзья Галилея, уверял Роффени, сожалеют, коль пребывание в их городе оставило у него не совсем приятные воспоминания. Он ошибается, если думает, будто по чьему-то злому умыслу его демонстрации не всех полностью удовлетворили. Успех мог быть, конечно, большим, но не надо забывать, что опыты со зрительной трубой — дело совершенно непривычное. Сомнения проистекали не из недоверия к Галилею, а из опаски, что инструмент в силу своей природы порождает фантазмы. Теперь многое изменилось. Маджини получил из Венеции зрительную трубу и наблюдает небо, Он и сам бы написал Галилею, но, вероятно, обижен тем, как тот покинул его дом.