Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города

• Название: Москвичи и москвички. Истории старого города
• Автор: Татьяна Бирюкова
• Издательство: Астрель, Олимп
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-271-23796-6, 978-5-7390-2340-7

Новая книга известного москвоведа Т. З. Бирюковой открывает перед читателем яркую панораму столичной жизни былых времен, живые и яркие образы московских жителей, знаменитых и давно позабытых, которые радовались и горевали, трудились и праздновали, рождались и умирали в Москве. Книга охватывает период с XVI до начала XX века. В ней использованы уникальные архивные материалы, в том числе и иллюстративные, благодаря которым удалось воссоздать историю повседневной жизни горожан, чьи образы оживают на страницах книги и помогают читателю погрузиться в атмосферу старой Москвы. Особый интерес представляют главы, посвященные москвичкам, их положению в обществе и семье, в том числе и женщинам, вынужденным стать проститутками.

---

Не понимая, в чем состояла истинная причина побудки, гость поспешил заглянуть в окно на Никольскую. Однако вид на ночной пейзаж загораживала скорченная фигура «пришельца из других миров».

Сообразуясь с правами хозяина номера, спавший обыкновенным образом в постели постучал по стеклу тому, кто только что устроился по-походному на наружном подоконнике. Сделал он это весьма деликатно: ногтем пальца.

Первого двукратного «тук» хватило для несчастья.

Лунатик сразу проснулся. Не поняв, что с ним в поднебесье делается, он развернулся. И в этом поворотном движении тут же упал с большой высоты на мостовую. При завершении полета Иванов тяжело расшибся и от боли потерял сознание…

Инициатор происшествия и владелец отполированных стукачей-ногтей поднял на ноги коридорных. Спустя некоторое время пострадавшего отвезли в Яузскую больницу для чернорабочих, что находилась на Вшивой (равно «Швивой») горке близ Таганки.

Календарный новый год для доверенного артели начался плохо. Подобные верхолазания, конечно, не способствуют долгожительству.

А вот в наше время падения лунатиков с карнизов на Никольской и соседних с ней улицах полностью исключены. По той причине, что в Китай-городе уже давно московские обыватели не живут. Этот район полностью переделан на магазинно-банко-офисный. Ночуют здесь при домах лишь бездомные Каштанки. А вот они-то в приступах лунатизма с передвижением по вертикалям фасадов ни разу не замечены.

Пока все спали

В ночь на 5 марта 1913 года в ресторане «Северный полюс», что находился на Кудринской площади, произошла любопытная кража. Воры унесли две пирамиды бильярдных шаров, сделанных из настоящей слоновой кости. Шары имели значительную стоимость — несколько сотен рублей. В это дело, конечно, вмешались стражи порядка.

Чины московской сыскной полиции, производя дознание, установили, что кража была совершена из незапертого шкафа в нижнем помещении ресторана в то время, когда здесь дежурили пять официантов. После опроса подозреваемых (или свидетелей) по каким-то косвенным признакам выяснилось, что на воровство решился один из ранее работавших в «Северном полюсе» официантов. А именно — гражданин И. Андреев.

Оказалось, что этот преступник ночью беспрепятственно вошел в ресторанные «кулисы». Там он увидел, что все дежурные официанты крепко спали. Недолго размышляя, Андреев слегка перекусил и, уходя, прихватил с собой забавные и недешевые шары. А вот длинные деревянные кии почему-то остались стоять на своих местах, в готовности указать проснувшимся друзьям-официантам на звезды небесного свода, в том числе и на Полярную над их рестораном с соответствующим названием.

Вскоре бильярдный реквизит был возвращен на место, к радости хозяина заведения и всех игроков.

Сюжет — Толстому

Кажется, что суматошный тоннель под железнодорожными магистралями у Выхина существует давным-давно, и представить эту местность без него просто невозможно.

Действительно, как перейти от одного узла автобусных маршрутов, расположенных справа от метро, на другой, что слева? Разве по проекту железной дороги вместе с ней этот переход не сооружался?

Нет, в планах дорогоукладчиков, выписанных инженером путей сообщения Карлом Федоровичем фон Мекк (жил в 1821–1876 годах) из-за границы, такой удобный и ныне жутко мрачный переход вовсе не предусматривался.

Когда от московской Каланчевской площади стали отходить (и к ней же прибывать) железнодорожные составы: в июле 1862 года — до Коломны, с августа 1864 — до Рязани, а в 1894 году — до Казани, жившие вблизи Выхина крестьяне и железнодорожные рабочие без особого труда поодиночке или небольшими группами запросто переходили с одной стороны поселения на другую. Причем все они знали, что для безопасности «у железки» вначале надо было посмотреть вправо, а потом, перейдя один путь — налево. Этим Рязанская (или Казанская) дорога отличалась от других: здесь пути, семафоры, стрелки, прочие приспособления обустроили на английский манер — под левостороннее движение.

Пригласивший на работу в Москву гастарбайтеров-инженеров-англичан К. Ф. фон Мекк был крупным российским предпринимателем. (К слову, родом из силезских дворян. Он стал мужем Надежды Филаретовны Фроловской — будущей любезной знакомой и материальной опоры П. И. Чайковского). И хотя первоначально коммерсанты и банкиры из общества по строительству «Казанки» предлагали построить железную дорогу длиной в 725 верст от Москвы до Саратова через Коломну, Рязань, Моршанск как одноколейную, Карл Федорович настоял на двух ее линиях. Мало того, возглавляя управление всеми подрядными работами на этой дороге, К. Ф. фон Мекк и его сын-инженер Николай (позднее, в 1929 году, расстрелянный по приговору ОГПУ) сделали ее одной из самых доходных в России. Дорога была популярной у пассажиров. О ней хорошо отзывались, часто писали в прессе…

Так, в одной из московских газет конца XIX века прошла короткая информация об удивительном происшествии на «Казанке».

Тогда две маленькие сестренки, то ли играя, то ли по поручению родителей стали переходить пути этой Московско-Казанской железной дороги вблизи платформы «Выхино».

Вероятно, за разговором девочки не услышали шума и гудка приближавшегося паровоза. Одна, увидев практически перед собой состав, успела перескочить на откос насыпи. А другая, младшая, растерялась, замешкалась и легла там, где в тот момент стояла — между рельсами. Разогнавшиеся вагоны с грохотом промчались над ее хрупким тельцем, нисколечко его не задев.

Когда поезд далеко удалился от Выхина и стало тихо, малышка поднялась, отряхнулась, перешагнула рельсы и за руку с сестрой пошла от них прочь.

Вполне возможно, что эту корреспонденцию-заметку столетием ранее меня прочитал и Л. Н. Толстой. Не на ее ли основе он создал сюжет своего поучительного рассказа для детей, вложив в руки девочек корзинки с грибами и напустив на них больше страха, чем на самом деле они пережили?

Рассказ так похож на быль. Только в нем опущено название близ располагавшегося поселения — «Выхино».

Часть пятая Развлечения

Фабричный театр

Известно, что мысль об устройстве в России первого народного театра родилась у Федора Григорьевича Волкова. Его театр был фабричным. Приспособить для него помещение, в виде какого-либо сарая, на своей фабрике в Ярославле в 1750–1751 годах Волкову не составило большого труда.

Но то была провинция… А вот в Москве впервые подобная мысль посетила замечательного русского фабриканта Тимофея Васильевича Прохорова.

Т. В. Прохоров родился в 1797 году, умер — в 1854 году. Он вырос в Москве, в купеческой семье.

На характер юного Тимофея большое влияние оказала умная и высоконравственная мать, которая была трудолюбивой, глубоко религиозной женщиной. Она не терпела ни лжи, ни лести. Под влиянием твердого характера этой женщины ее муж отказался открыть пивоваренное производство, так как она считала, что продукт питейного промысла приносил людям много зла. И хотя Екатерина Никифоровна была простой и необразованной женщиной, для своих детей она поставила первым условием счастья — их просвещение.

В фабричных школах Е. Н. Прохорова лично занималась с ученицами. Кроила и шила им и мальчикам-ученикам рубашки, радовалась вместе с ними общей работе.

К фабричному делу ее сын Тимофей Прохоров приучался с детства. Поэтому после французского погрома (1812 года) он снова обустроил разоренную фабрику отца.

Тимофея Васильевича считали выдающимся человеком. Доказательством тому стало избрание его, 20-летнего, словесным судьею при Пресненском частном (полицейском) доме.

От Прохорова очень зависела судьба его фабричных. Понимая это, фабрикант заботился о нравственной атмосфере и просвещении рабочих. И (как это странно видится теперь!) он часто проводил в рабочей среде свои простые беседы о добром и хорошем, о чем-то интересном и познавательном для них. Тимофей Васильевич очень заботился о молодом поколении, считая это дело главным направлением на фабрике, во всех отношениях. И в 1816 году он, первым в России, открыл фабричную школу. Конечно — на своей фабрике. Сначала школа приняла до трех десятков детей, но в 1830 году она уже вмещала целую сотню воспитанников. Своей идеей молодой фабрикант пытался заразить и других представителей московского купечества, для чего приглашал их в фабричную школу поприсутствовать на экзаменационных испытаниях.

Московские мещанские училища, давшие впоследствии образование многим тысячам маленьких москвичей, были основаны по замыслу и предложению Т. В. Прохорова.