Михаил Иржавцев - Данэя

• Название: Данэя
• Автор: Михаил Иржавцев
• Жанр: Философия

Роман-антиутопия.

В древние и средние века количество ученых исчислялось единицами — в наше время их количество огромно и будет увеличиваться всё больше и больше благодаря научно-техническому прогрессу. Но чем может быть чревата эта, существующая уже, тенденция вытеснения физического труда интеллектуальным?

Будущее на Земле — непонятно, насколько дальнее. Сверхвысокий уровень развития всего, и общество, состоящее почти из одних ученых-интеллектуалов. А тех, кто непригоден для интеллектуального труда, «неполноценных», безжалостно используют. Как ресурс органов для хирургических пересадок интеллектуалам, упрощенного удовлетворения сексуальной потребности, производства всяческих опытов наряду с животными. И — для вынашивания детей «неполноценными» женщинами.

Лал, историк и мыслитель, единственный понял, к чему ведет подобное разделение человечества: царству сверхсовершенных роботов, заменивших людей, во главе с немногочисленными бесчувственными гениями и строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся «неполноценных». Он начинает борьбу за его ликвидацию; её после его гибели продолжают его друзья, Дан и Эя, — борьбу долгую и полную острых драматических моментов.

---

— Ну, и что?

— На Риту это произвело наибольшее впечатление: как он это делал, как смотрел на дочь.

— Они апеллируют к неизжитым инстинктам.

— Да. Про Дана и его дочь Рита повторила несколько раз. И еще пара мелочей: отдал какой-то цветок, который ей захотелось понюхать, и играл на настоящей деревянной скрипке. «Даже если они ошибаются, то внушают мне симпатию».

…- И вообще, мне перестает нравиться моя роль среди них — эта хитрость, обман.

— Не мы начали. Они нарушили закон воспроизводства, когда им не могли помешать, чтобы поставить нас перед свершившимся фактом. Это что — не хитрость?

— Почему же вы все молчите? Почему не действуете, как они? Или у вас нет уверенности в собственной правоте?

— Вы, вы… Ты почему-то отделяешь себя от нас. Ты — первой встретившая в штыки и появление их детей, и их идеи, которые ты назвала сущим бредом.

— Оттого что совершенно не знала то, что поняли они.

— Тебе начинает казаться, что они правы?

— Да — в чем-то, по крайней мере, хотя для себя большую часть их правды — или заблуждения, называй, как хочешь — я никак не приемлю. Может быть, все дело в том, что они другие люди — не такие, как большинство нас. Поэтому мы не могли — понять их.

— Можно ясней?

— Можно. Скажи, мой Милан, испытывал ли ты когда-нибудь желание приласкать ребенка? Погладить его по волосам? Или профессор Йорг?

…- Скажи, учитель, испытывал ли ты когда-нибудь желание приласкать ребенка, погладить его по волосам?

— Что?! — Этот вопрос ему уже задавали. Ева. Которую ему удалось тогда обезвредить. Победа, одержанная уверенно, в полном сознании своей силы. Временная, непрочная, как оказалось. — Почему ты задаешь подобный вопрос?

— Не я. Рита. Этот вопрос ко мне и к тебе. К нам всем. Неужели ты не чувствуешь, насколько это серьезно?

— Не спорю. Ну, и что еще? Неужели ничего, на что стоит обратить внимание? — спросил Йорг, предупреждая другие нежелательные вопросы Милана.

— Кое-что: в кафе во время встречи никто не поддерживал Дана, когда он стал призывать к изменению положения неполноценных — слушали, но не поддерживали.

— Но — и не возражали.

— Нет, один — правда, всего один — возразил ему.

— Это был кто-то из наших?

— Нет, там наших никого не было, хотя в конце вечера все в кафе присоединились к компании Дана и слушали праматерь Эю.

— Не наш?! Кто же?

— Арг, ближайший ученик Дана.

— Ну, ну! — Йорг загорелся. — Его аргументы?

— Несвоевременность отказа от использования неполноценных в нынешних условиях, снова требующих предельного напряжения.

— Это — не кое-что! Не мы — его идейные противники — первые возразили ему: Арг, его любимый ученик, великий гиперкорабел!

— Он сказал, что главное — строительство суперэкспресса, заселение Земли-2 и Контакт.

— Очень, очень хорошо! Прекрасно! Этого-то я и ждал. Дан должен понять теперь, с чем он столкнется, — задуматься. Все правильно — то, что мы до сих пор открыто не выступали против него: теперь мы сможем присоединиться к тем, кто думает, как Арг. А их есть и будет подавляющее количество. И мы — среди них: не защитники сугубо собственных интересов, а одна из частей защищающих всеобщие.

— И тогда…

— Постой. Это ведь не все: гигантскую популярность Дана сбрасывать со счета нельзя. И не следует забывать, что сломить его невозможно. Но…

— ?

— Можно попробовать обезвредить его иначе: заставить усомниться в абсолютной истинности того, во что он пока безоговорочно верит. Заколебаться.

— Как?

— Сообщить причину гибели его младшего ребенка: это может подействовать на него. Не надо, чтобы в наш спор вступило все человечество: все не так просто — увы, нет. Вопрос, который задала Рита, не случаен. Нельзя, чтобы его задали себе и другие. А это может оказаться неизбежным, если не приостановить события. Но без шума.

«Блестяще, учитель Йорг! Валяйте! Вы, уважаемые члены Совета воспроизводства, — большие мастера действовать тихо. Результаты известны. Было! Прежде чем прикончить движение против отбраковки — отступили, дали ее ограничить. И сейчас собираются делать то же. Посмотрим! Если они опять будут тянуть или начнут уступать, в дело вступим мы сами — молодые. Без них!»

— У тебя есть вопросы ко мне, Милан?

— Нет! — В тоне его не было обычной почтительности. По лицу его и этому тону Йорг понял, что дело осложняется и с другой стороны.

…Пора действовать, не ограничиваясь одной контрпропагандой. Необходимо. Иначе эти: Милан со своими агитаторами и те, кого они пропагандировали, перестанут слушать его и членов Совета воспроизводства. Открыто полезут в драку — не понимают, что победить, действительно, не так-то просто.

А не победить, не суметь отстоять существующее положение вещей — это конец. Конец всему, что составляет смысл его, Йорга, жизни.

Хочется ли ему приласкать ребенка? Нет! Потому-то именно он и должен заниматься управлением воспроизводства людей, что действует не под влиянием слепых эмоций, а руководствуясь бесстрастным голосом рассудка и подчиняясь лишь железной логике науки.

Наука, и только наука — высший смысл и радость существования. Лишь она — а не те эмоции, которыми жили люди прежде, и за возвращение которых ратует Лал в облике Дана. Эмоции, которые ничего не стоят — должны быть забыты ради чистого счастья отдаваться целиком одной лишь науке. Так есть — и только так должно быть!

И смысл его, Йорга, существования — генетика, величайшая из наук, дающая беспредельное господство над высшим созданием природы — человеком. Создающая неограниченные возможности для таких, как он: все многомиллиардное человечество, даже не подозревая это, является для них подопытным. Как неполноценные, предназначенные для экспериментов.

Координационный совет воспроизводства человечества — бывший штаб сопротивления ограничению отбраковке — теперь был штабом сопротивления Дану. Но до сих пор дальше обсуждения возможных мер там не шли. Напряженно следили за развитием событий, пользуясь информацией, которую регулярно поставлял Йорг: выжидали удобный момент.

Сегодня, доложив о полученных сведениях и о поведении своего ученика, Йорг предложил, более не откладывая, ознакомить Дана с выявленной им причиной смерти ребенка. Координатор и Совет, обсудив его аргументы, утвердили предложение.

Совместно проработали план проведения. Дан должен быть предварительно подготовлен: начать надо с передачи ему тела ребенка, которое незачем утилизировать. Пусть сделает с ним, что хочет: вид сына расслабит, размягчит его. После этого Йорг сообщит ему причину смерти. И ненавязчиво укажет объективные доказательства его неправоты.

Потом сразу же взялись за дело. Труп ребенка, который был передан Йоргу на генетическую экспертизу, подвергли косметической обработке, и он приобрел тот же вид, как в день, когда Дан собственноручно передал прозрачный ящик с ним медикам из комиссии встречи. Тем временем было подробно продумано и подготовлено то, что в зависимости от обстановки мог использовать для воздействия на Дана Йорг.

… Дану сообщили, что работа по выяснению причины смерти ребенка закончена. Что делать с трупиком: у них руки не поднимаются передать его на обычную утилизацию. Может быть, Дан и Эя хотят сохранить его?

— Я тронут вашим вниманием.

— Мы решали передать его вам. Можно даже завтра — в среду. Или — в следующий понедельник: так, чтобы не в выходной день.

— Хорошо: завтра.

Завтра! Надо сказать Маме. Надо сообщить, что Дочь завтра не будет на занятиях. Сказать ей и Сыну, который сегодня здесь, и разговор с которым еще не окончен.

И не будет сегодня окончен — его придется перенести. Серьезный, неожиданный разговор.

…В пятницу Сын ходил вместе с друзьями на эротические игры.

— Зачем? Ты же не хотел раньше. И теперь у тебя есть Лейли.

— Но мне было нужно: я никогда не видел неполноценных и потому не мог ответить на многие вопросы ребят, когда говорил им то, что рассказал мне ты — мне было самому многое непонятно. И Лейли сказала, что можно пойти и только посмотреть.

Нет, конечно — он не сближался с гурией, даже не пил там вино. Только пел, танцевал и пытался разговаривать с ними. Чувствовалось, что он ошарашен. Они ласковые, покорные, все — довольно красивые, но говорить… Говорить с ними почти невозможно. Невероятное, удивительное незнание, непонимание всего. Потрясающая примитивность их понятий, ужасающая бедность языка.

— Они так мало похожи на нормальных людей.

И что еще страшней: кажутся довольно счастливыми.

Один из товарищей пристал к нему:

— Возьми какую-нибудь. Ну, хотя бы эту: она очень хорошо умеет — я знаю.

— Нет. Мне это не нужно.