Михаил Иржавцев - Данэя

• Название: Данэя
• Автор: Михаил Иржавцев
• Жанр: Философия

Роман-антиутопия.

В древние и средние века количество ученых исчислялось единицами — в наше время их количество огромно и будет увеличиваться всё больше и больше благодаря научно-техническому прогрессу. Но чем может быть чревата эта, существующая уже, тенденция вытеснения физического труда интеллектуальным?

Будущее на Земле — непонятно, насколько дальнее. Сверхвысокий уровень развития всего, и общество, состоящее почти из одних ученых-интеллектуалов. А тех, кто непригоден для интеллектуального труда, «неполноценных», безжалостно используют. Как ресурс органов для хирургических пересадок интеллектуалам, упрощенного удовлетворения сексуальной потребности, производства всяческих опытов наряду с животными. И — для вынашивания детей «неполноценными» женщинами.

Лал, историк и мыслитель, единственный понял, к чему ведет подобное разделение человечества: царству сверхсовершенных роботов, заменивших людей, во главе с немногочисленными бесчувственными гениями и строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся «неполноценных». Он начинает борьбу за его ликвидацию; её после его гибели продолжают его друзья, Дан и Эя, — борьбу долгую и полную острых драматических моментов.

---

Оба испытывали наслаждение от медленного движения по воде, от мерных взмахов весел. И небо, пусть пасмурное, начинавшее темнеть — здесь наступал вечер — было небом, рассеивающим свет, а не черной ямой космоса.

Еще большую радость они испытали, обнаружив, что перед ними, действительно, вход в пещеру. Собрав лодки и включив фонари на шлемах своих скафандров, они двинулись вглубь. Лал, которому приходилось бывать в пещерах, счел, что им сказочно повезло, когда, пройдя с полкилометра по извилистым узким коридорам, они обнаружили целый ряд огромных гротов. Залы, в которые они попадали, не уступали по красоте пещерам в Пиренеях, исследованным Кастере: великолепные сталактиты, сталагмиты, колонны; белоснежные кристаллы гипса, подобные цветам и веткам.

Потом путь им преградило большое озеро прозрачной, почти невидимой воды. Снова надули лодки и двинулись дальше под высокими сводами. Опять коридор, по которому с трудом удалось проплыть, и лодки очутились в другом, еще большем гроте.

— Неплохое озеро, — сказал Дан. — Если еще и достаточна прочность свода, будем ставить оксигенизатор здесь.

— Давай пройдем еще немного.

— Только далеко забираться не будем.

Лодки неожиданно ткнулись в берег. Их вытащили из воды и оставили, не сдувая. Но вскоре коридор, идущий дальше, оказался заполненным глиной до самого потолка, и они повернули назад.

— Надо послать робота: пусть проверит везде прочность свода, — сказал уже в лодке Дан. — Если она достаточна, можем сажать крейсер здесь.

— Жаль трогать эту пещеру. Искусственно такую красоту не создашь, — возразил Лал.

— Оксигенизатор не будет работать вечно. По окончанию работы его можно демонтировать. Пещера приобретет прежний вид.

— Вряд ли. Оставить здесь все, как есть, не удастся, да и оксигенизатор наверняка захотят сохранить как исторический памятник. Я бы предпочел здесь поселиться, раз жилой блок пока нельзя установить на поверхности.

— Что поделаешь! Не кислородная атмосфера, сжигающая метеориты раньше, чем долетят до поверхности: нужна крепкая крыша. Но если поселимся здесь, пещеру для оксигенизатора придется поискать в другой части планеты. Не жить же рядом с этим ураганным устройством!

— Хорошо бы найти сразу и пещеру для энергостанции!

— Если уж очень повезет. Специально искать сейчас не будем. В первую очередь — оксигенизатор.

Они выбрались наружу. Скоро должен был начаться ранний рассвет, над озером стоял туман, и когда они плыли, начинало казаться, что надо быстрей — надо спешить на заветное место, не опоздать к началу клева. Они стряхивали с себя это наваждение. Сильный верховой ветер разогнал облака; видны были крупные, яркие звезды. Одна их звезд, быстро двигаясь, прочертила небо: крейсер!

Добравшись до берега, они подкрепились и поспали по очереди. Двигаться дальше решили сразу же после сеанса связи с Эей.

Снова уселись в катера, подняли их ввысь — и тогда увидели «солнце»: чистое, яркое, молодое.

Пещер на этой планете было немало, и локатор уже на первом витке зафиксировал несколько объектов, которые могли оказаться входами. Астронавты выбрали один из них — примерно в десяти тысячах километров от первой пещеры.

Вход был в узком мрачном ущелье. Почти сразу за ним находился небольшой грот, единственной возможностью проникнуть из которого дальше был путь глубоко вниз, через пропасть-колодец. Они спустились по нему на глубину двести метров с помощью лебедки, встроенной в следовавший за ними робот.

Дальше двигались на шагающей платформе-многоноге по горизонтальным и наклонным коридорам вдоль подземной реки. Местами коридоры переходили в огромных размеров залы; потом снова суживались, оставаясь, однако, достаточно широкими, так что почти до конца они смогли двигаться на многоноге. Лишь под конец им пришлось слезть и пойти пешком.

Остаток пути был недолог. Только пять раз пригнувшись и один раз вступив в поток, прошли в невероятно огромный зал с глубоким озером, куда с высоты, по-видимому, очень большой, низвергался водопад. Свод почти не был виден.

С какой все же высоты падает вода? Для выяснения они надули водородом небольшой шар и запустили вверх. Потолочный колодец, куда он ушел, был достаточно длинен: тонкая леска, к которой был прикреплен шар, непрерывно сматывалась, раскручивая катушку со счетчиком. Размотав около четырех километров, они заподозрили, что шар уже находится вне пещеры, — остановили катушку и пошли обратно.

— Ну, эту-то пещеру тебе не жалко?

— В ней нет ничего особенного.

— Ну, не скажи! Неказиста, но для оксигенизатора — о такой даже мечтать невозможно было. Входной колодец, горизонталь и выходная труба. Да еще вода сверху — не говоря уже о размерах озера.

— Интересно, на какой высоте выход трубы?

— Может, удастся увидеть шар: не хотелось бы снова возвращаться — сигнал на такую глубину не дойдет.

— Будем надеяться, что он уже вне трубы — нам ведь пока везет.

— Еще бы! Две такие пещеры. Надо будет позже выяснить, куда уходит поток.

— Может быть, пойдем вдоль него?

— Нет: мне не терпится найти выход трубы и осмотреть там окрестность. Местное время, знаешь, какое уже?

— Ого, действительно! Двинемся-ка быстрей.

Но из ущелья у входа шар виден не был. Начало смеркаться. Торопясь, они уселись в седла вертолетов, застегнули ремни на поясе и груди и взлетели.

И только с высоты увидели шар, ярко освещенный последними лучами, и под ним большое озеро среди гор. Они летели на максимальной скорости, но когда подлетели, удалось лишь разглядеть, что висит он на высоте около полукилометра над зеркалом озера и несколько ручейков, стекающих с гор к озеру.

20

Было обидно возвращаться к катерам, не осмотрев все подробно. Вместо того, чтобы включив фонари на шлемах, попробовать с высоты найти выход трубы, и ограничившись этим, улететь, решили переночевать на террасе, расположенной на склоне горы несколько ниже той, где находилось озеро, и утром возобновить осмотр. Лететь к вездеходу, оставленному в ущелье, к тому же, казалось рискованным, да еще и порядком устали.

И они с наслаждением растянулись на камнях, сбросив с себя вертолеты. Пососали жиденькую питательную пасту из наконечников, выходящих в шлем. Поочередно соснули.

Потом с нетерпением ждали рассвет, чтобы продолжить поиски. Дан, включив фонарь поярче, осматривал террасу. Почти отвесные склоны с трех сторон, обрыв на краю четвертой. Влажные камни.

— Лал! Ты на Земле когда-нибудь ночевал в горах?

— Приходилось.

— Я — только пару раз. Кроме нашего домика.

— Я побольше. А тихо как! Но в случае чего — надо сразу пускать вертолет в сторону от горы.

— Может быть камнепад?

— Не похоже. Не вижу следов. Но — все-таки!

— Найдем выход трубы, осмотрим тут как следует — и можно сажать крейсер.

— Я думаю, выход под скалой слева. Она явно нависает над водой.

— Меня еще интересует, что питает озеро?

— По-моему, ночной конденсат с гор: ручейки текут оттуда. Давай немного разомнемся.

Они дошли до обрыва.

— Как ее потом назовут? — задумчиво спросил Лал.

— Кто знает. Интересней, когда ее удастся заселить. Пока она выглядит довольно угрюмо.

— Небо, смотри, проясняется.

Засверкали звезды, горы причудливо осветились сразу светом двух лун. Удалось увидеть, как яркая звездочка снова прочертила небо. Эя! Но обменяться сигналами невозможно без аппаратов связи на катерах.

— О чем она сейчас там думает?

— Наверно, беспокоится, что долго нет сигнала от нас.

— Обменяемся утром.

— Может быть, немного завидует нам. Дан, как ты думаешь — она уже решилась?

— Трудно понять. Была так усердна.

— Тем не менее: решилась ли она окончательно?

— Должна, я считаю.

— Но когда?

— Торопишься?

— Тебя это удивляет? Не знаю почему, последнее время мое привычное терпение изменяет мне. Так хочется увидеть, как она будет держать на руках своего ребенка.

— Нашего.

— Нашего, м-да… Дан! Я, знаешь, что хотел тебя спросить?

— Что?

— Будешь ли ты задавать себе вопрос — чей он: твой или мой?

— Да какая разница?

— Понимаешь, существовало понятие — голос крови: когда ты знаешь, что ты — а не кто другой — отец ребенка. Вдруг это будет беспокоить тебя?

— Не думаю.

— Ты разве можешь ручаться?

— Откуда я могу знать? Но даже если и будет, так что? Разве я не способен владеть собой?

— Не знаю, будет ли от этого лучше. Понимаешь: ребенок должен иметь определенного отца. И им должен быть ты.

— Почему я — не ты?!

— Я поставил эту цель.

— Что ты предлагаешь?

— Чтобы близость между Эей и мной прекратилась.