Елизавета Дворецкая - Лесная невеста

• Название: Лесная невеста
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Издательство: Литагент «Клуб семейного досуга»7b51d9e5-dc2e-11e3-8865-0025905a069a
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-4405-7

Древняя Русь, начало IX века. Безвестным воином покинул Смоленск Зимобор, старший сын умершего князя Велебора, чтобы в чужой земле искать себе доли. Дева Будущего, младшая из трех богинь судьбы, сделала его непобедимым… в обмен на его любовь и верность. Подаренный ею венок будет хранить его в глухих лесах в схватках с нечистью и на ратной службе в дружине полоцкого князя. Но стоит Зимобору выбрать себе другую невесту, и милость отвергнутой богини сменится страшным гневом…

Книга также издавалась под названием «Золотой сокол»

---

Зимобор смотрел, выискивая среди них кого-то, как совсем недавно искал Дивину в кругу возле Девичьей рощи. Кто будет на ее месте здесь?

И вскоре он ее нашел – ту, что занимала место Дивины в этом перевернутом мире. Уже знакомая невысокая фигурка с искривленной шеей скакала в середине круга возле самого огня, и венок на ее волосах сидел цветочными головками вниз. Размахивая длинными рукавами, она неистово вертелась, то подпрыгивала, то припадала к земле, и сама земля, казалось, дрожала у нее под ногами, насквозь пронизанная потоком силы. Сама ее фигура напоминала бьющееся сердце здешнего мира, средоточие его жизни, бешено стучащее в священную ночь обновления.

Оторвать от нее взгляд было трудно, но где-то рядом дрогнула ветка, и Зимобор вдруг заметил, что он здесь не один. За деревьями и кустами скрывались и другие темные фигуры, внимательно наблюдавшие за поляной. Это были те же серые тени, которые помнились ему по жуткой ночи в Радогоще, – мужчины с волчьими шкурами на плечах, с волосами, падающими на глаза, которые светились из чащи призрачными сизыми огоньками. Жутко было видеть их, точно волков, окружающих добычу, и Зимобор крепче сжал рукоять меча.

Рядом почудилось движение, и Зимобор быстро обернулся. В шаге от него мимо куста крался еще один «волк», бесшумно ступая и не сводя глаз с фигур на поляне. В сторону Зимобора он даже не посмотрел. А Зимобор вдруг сообразил: как там, в настоящем мире, никто из живых людей не мог увидеть волхид, так и здесь они не видят его, пришельца из Яви.

Вдруг на другом конце поляны раздался резкий свист. Девичий круг дрогнул и замер, песня сменилась беспорядочным визгом, и девицы бросились врассыпную – прочь с поляны, прочь от костра, норовя проскользнуть в тень деревьев, но из этой же тьмы им навстречу выскакивали мужчины с распростертыми руками, стараясь поймать. Поляна и лес наполнились криком, суетой, треском веток, движением.

В первый миг Зимобор прижался к дереву, чтобы никто на него не наткнулся, а потом сообразил: в этой суматохе он в два счета ее потеряет! Как вчера он бежал за Дивиной, теперь он должен бежать за Кривушей, ее темным, изнаночным, исковерканным отражением, если не хочет погубить все дело. Он поспешно выскочил из-за куста и едва успел заметить мелькнувший Кривушин венок – она скрылась в лесу, ловко обогнув сразу двух «охотников», которые налетели друг на друга и не сумели ее зацепить. Ее легко было отличить от других по искривленной шее, однако ноги девушки несли ее быстрее ветра. Пробежав по краю поляны, Зимобор ворвался в тень деревьев даже раньше тех двоих, которые только теперь обрели равновесие и тоже устремились за убегающей добычей. Вокруг них мелькали белые рубахи, слышались топот ног, визг, смех, шум борьбы и треск веток – почти как там, среди живых, но во всем этом была какая-то лихорадочная суета, словно мертвое не жило – как оно может жить? – а только притворялось живым, пыталось делать то, в чем ему богами и судьбой навсегда отказано. Ведь у волхид не родятся дети, они пополняют свой род, уводя людей из Яви. Поэтому они так ценят детей, так стремятся их украсть, и праздник, посвященный животворящим богам, в их кругу лишь гнусная подделка.

Кривуша мчалась в глубину леса, но Зимобор хорошо видел ее белую рубаху и не боялся отстать. Сопение и топот двоих соперников слышались совсем рядом; обернувшись, он легко опрокинул и одного, и другого, раскидав их в разные стороны раньше, чем они что-то сообразили. Они не видели его: их опрокинуло нечто, пустота, лесная тьма. Слыша за спиной недоумевающие крики, Зимобор снова устремился за Кривушей.

Вскоре она замедлила бег, потом вовсе остановилась и стала прислушиваться. Вся суета и крики остались позади, вокруг был только шум леса. «Слишком быстро бежала!» – с насмешкой подумал Зимобор. Чересчур быстроногие девицы на Ярилиных празднествах остаются одни, и на лице Кривуши промелькнула досада.

Зимобор осторожно обошел ее, приблизился сзади на расстояние вытянутой руки и осторожно шепнул:

– Постой, красавица, не беги от меня!

Кривуша резко обернулась, настороженно обшаривая взглядом темный куст, но никого, конечно, не увидела. Девушка растерянно завертела головой, а Зимобор снова обошел ее, чтобы оказаться за спиной.

– Кто здесь? – слегка охрипшим голосом отозвалась наконец Кривуша. – Ты где?

– Я здесь, – шепнул Зимобор, надеясь, что она не узнает его голос.

– Я тебя не вижу.

– И не увидишь, пока не покажусь.

– Кто ты?

Но незаметно было, чтобы Кривуша испугалась, как испугалась бы всякая девушка, обнаружив, что с ней говорит кто-то невидимый. В этом мире были свои порядки, и невидимый собеседник в лесу был еще не поводом, чтобы кричать и бежать без оглядки.

– Тот, кто за твоей любовью пришел, красавица! – ответил Зимобор, стараясь, чтобы его голос звучал обольстительно.

Сердце его билось от волнения, как будто он и правда хотел добиться Кривушиной любви. На ее лице отразились настороженное любопытство и ожидание, а также волнение, глаза под опущенными цветочными головками венка блестели, и она все время оглядывалась, надеясь все-таки поймать хоть краешек тени ускользающего собеседника. Было время, когда она вот так же бегала по Девичьей роще там, в настоящем мире…

– Покажись! – потребовала она.

– Очень ты быстрая! – поддразнивая, сказал Зимобор. – Всякой я не стану показываться.

– А кому же покажешься?

– Только той, которая меня больше всего любить будет.

– А как же я тебя полюблю, если не увижу? – Кривуша лукаво улыбнулась.

Она не знала, куда смотреть, поэтому, прислонившись к березе, теребила конец косы и время от времени бросала невидящий взгляд в пространство. Она была похожа на обычную живую девушку, но в глазах ее мерцал синеватый огонек, навевая холодную жуть и напоминая, что это – существо, лишь внешне схожее с живым.

– Сначала скажи мне, не любишь ли ты другого кого-нибудь? – продолжал Зимобор, снова переместившись и оказавшись у нее за спиной.

Теперь он был совсем близко и говорил ей почти в ухо, но она не тревожилась и не пыталась отодвинуться. От нее не веяло теплом, Кривуша была холодна, как дерево, к которому она прислонялась, как земля, на которой стояла.

– Кого же другого мне полюбить? – Кривуша игриво пожала плечами. – У нас и хороших парней-то нет.

– У нас нет, – согласился Зимобор, – а… там?

– Где? – Кривуша опять обернулась, и лицо ее сделалось настороженным.

– Там, куда ты ходишь, – шепнул он ей в ухо. – Ведь ты ходишь туда, на человеческую сторону?

– Ну и хожу! – Кривуша с досадой дернула плечом.

– Зачем? – настойчиво допытывался невидимый собеседник. – Или там остался кто-то, кого ты любишь?

– Чтоб осина горькая его полюбила! – с яростью ответила Кривуша, но в ее светящихся глазах промелькнула боль, и у Зимобора сжалось сердце. Если можно любить за смертной чертой, то она продолжала любить Горденю, но любовь мертвеца или ненависть одинаково губительны для живых. – Со света его сживу, проклятого! Не ходить ему по земле, не радоваться моей жизни загубленной! Приведу его сюда, чего бы мне это ни стоило, а приведу! Будет и он здесь, где солнце не светит, роса не ложится! Будет мой навсегда – не там, так хоть здесь!

– Как же он пойдет? Ты ведь его ног лишила, он встать не может!

– В могилу без ног ходят! – Кривуша засмеялась, показав тесно сидящие мелковатые зубы, и вдруг лицо ее изменилось. – А ты откуда знаешь?

Она вдруг выбросила руку вперед и наугад вцепилась в рубаху Зимобора. И вскрикнула: для ее рук тепло живого тела было и нестерпимо горячим, и болезненным, и желанным. Зимобор рванулся назад, но из ее цепких пальцев было невозможно вырваться; Кривуша закричала, не помня себя от испуга и ярости.

Не пытаясь освободиться, Зимобор быстро снял с шеи мешочек с плакун-травой и ловко набросил ремешок на шею Кривуше.

Она разом смолкла и замерла, все еще держа его за рубаху, но не шевелясь. Лицо ее застыло, потом дико исказилось, из груди вырвался такой неистовый вопль, что у Зимобора заложило уши и он невольно зажмурился. Земля резко и гулко содрогнулась, подпрыгнула, рухнула в бездну; все внутри сжалось и похолодело, горло перехватило от дурноты. Казалось, весь мир вывернулся наизнанку и само его тело тоже. Зимобор открыл глаза, стараясь уцепиться за дерево, но дерева под рукой не оказалось.

Зато на него буквально обрушился прохладный и влажный ночной воздух, сверху мигнули привычные звезды, и всем существом он ощутил, что снова находится в своем, живом мире. И здесь было почти светло: ночь прошла, только тень деревьев заслоняла от глаз светлое предрассветное небо. Ноги стояли непрочно и вязли в чем-то мокром, воздух был полон кисловатым запахом болота.

Но не успел он смекнуть, что все это значит, как что-то мохнатое и темное бросилось на него. Возле самого лица лязгнули зубы, и спасла его только многолетняя выучка, которая заставляет тело двигаться гораздо быстрее и вернее, чем думает голова. Отскочив, Зимобор обнаружил в двух шагах от себя лежащего на земле волка. Барахтаясь, не находя прочной опоры среди мягких кочек мха и холодных лужиц болотной воды, волк пытался встать. Ничего еще не понимая, Зимобор выхватил меч и в тот самый миг, как зверь снова повернулся к нему и приготовился прыгнуть, сам метнулся навстречу и рубанул по шее.