Елизавета Дворецкая - Лесная невеста

• Название: Лесная невеста
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Издательство: Литагент «Клуб семейного досуга»7b51d9e5-dc2e-11e3-8865-0025905a069a
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-4405-7

Древняя Русь, начало IX века. Безвестным воином покинул Смоленск Зимобор, старший сын умершего князя Велебора, чтобы в чужой земле искать себе доли. Дева Будущего, младшая из трех богинь судьбы, сделала его непобедимым… в обмен на его любовь и верность. Подаренный ею венок будет хранить его в глухих лесах в схватках с нечистью и на ратной службе в дружине полоцкого князя. Но стоит Зимобору выбрать себе другую невесту, и милость отвергнутой богини сменится страшным гневом…

Книга также издавалась под названием «Золотой сокол»

---

Елизавета Дворецкая Лесная невеста

© Е. Дворецкая, 2012

© DepositPhotos.com / Alena Ozerova, обложка, 2012

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2012

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2012

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Предисловие

Порой приходится встречать мнение, что «эпическое фэнтези на чисто славянском материале невозможно». Да уж, нет у нас ни своего Артуровского цикла, ни Толкина, ни эльфов. И в то же время утверждать, что для славянского фэнтези нет материала, можно только от незнания, и это будет решительно неверно. Нет источников, в которых бы имелись четкие современные описания религии и даже быта славян. Но если взглянуть на культуру славянских народов повнимательнее, то она вся окажется просто пронизана этим материалом. Мировоззрение, сохраненное с древнейших эпох, отразилось во всем: в обычаях, обрядах, сказках, песнях, пословицах, даже в народном костюме. Это можно сравнить с килограммом золотого песка, перемешанного с десятью тоннами песка обычного. Извлечь его оттуда нелегко, требуется терпение и умение, но золото от этого ничуть не утрачивает своей ценности. Буквально каждый славянский обычай или поверье способен стать темой для романа.

Что касается материальной культуры, то территория кривичей (нынешняя Псковская, Смоленская области России, Витебская область в Белоруссии) исследуется археологами уже века полтора. Погребальный обряд, постройки, бытовые предметы изучены настолько, насколько это возможно при том, что вещи, сопровождавшие покойного, попали в руки ученых, пройдя через погребальный костер или тысячу лет пролежав в земле сырой. Племя кривичей принято делить на две крупные ветви: псковская и смоленско-полоцкая. Их легендарным прародителем считается некий Крив, о котором не известно ничего, кроме имени. Я предполагаю, что под этим именем когда-то выступал бог Велес – «бог того света» как раз и должен быть или одноглазым (кривым), или одноногим, – словом, иметь еще какой-то физический изъян, который символизирует его положение между двумя мирами. Антон Платов, исследовавший образы европейских мифологий, именно Велеса называет славянской параллелью одноглазого бога Одина. Если бы Крив не был богом, предания едва ли бы его запомнили. Впрочем, не исключено, что название «кривичи» имеет совершенно другое происхождение, а с человеком по имени Крив его связали позднейшие легенды (как у радимичей был Радим, у вятичей – Вятко, а в Киеве – Кий).

На земле, которую кривичи заняли на Псковщине примерно с V века нашей эры, а на Смоленщине с VIII, до того проживали балтские племена. Этническая принадлежность многих археологических культур спорна, и есть мнение, что окончательное вытеснение с этих земель балтов славянами произошло только уже в эпоху Древнерусского государства. В этом же направлении катились волны славянской миграции с южных славянских территорий, вплоть до IX века.

Что касается общественного устройства славян догосударственной эпохи, об этом ясных сведений нет, не считая упоминания летописями самого того факта, что у разных племен и до Рюриковичей имелись свои князья. Само понятие княжеской власти у славян существовало начиная как минимум с IV века. В период с конца VI по VII век сформировалась схема власти типа «князь – дружина – совет старейшин – вече», где первые два звена были, говоря современным языком, исполнительной властью, а два последних – законодательной и судебной. Правда, князь тоже принимал участие в делах закона и суда. И именно тем, что он держал в руках все функции управления обществом, институт княжеской власти имел преимущество в развитии перед советом старейшин и тем более перед общенародным собранием, которое, по мере размножения, расселения и расслоения племени, было все труднее собирать.

По мнению современных исследователей, в мирное время славянским племенем правил князь, а в военное – воеводы. Князя избирало общеплеменное собрание (вече), но претендовать на эту должность мог только человек знатного происхождения. Стать воеводой мог любой, показавший талант и приобретший опыт в военном деле. Князь осуществлял ежедневное управление племенем, по некоторым вопросам советовался со старейшинами, а в очень важных, исключительных случаях созывалось народное собрание, которое было высшим органом власти по отношению даже к князю. По крайней мере князь мог воздействовать на вече только силой убеждения, но не имел права ему приказывать. Материальное обеспечение князя и его дружины осуществлялось путем принесения добровольных даров от племени в виде всяческого натурального продукта. Для сбора даров каждый князь ходил в свое собственное полюдье. Есть версия, что князь первоначально был верховным жрецом и в полюдье ходил ради сбора не для себя, а для принесения богам. Одно другому, впрочем, не мешало, но о жреческих функциях князя поговорим в другой раз.

Его ближайший «аппарат» составляли люди из прослойки, называемой то боярством, то «нарочитыми мужами» (то есть избранными), то «лучшими людьми», то старейшинами. Трудно сказать, что именно подразумевалось под этими терминами в каждую конкретную эпоху (ведь VI век или XII – совсем не одно и то же). Видимо, под старейшинами понимались главы родов, непосредственные старшие потомки предка – основателя рода. Я даже думаю, что сам князь воспринимался как прямой потомок родоначальника всего племени, не зря же само слово «князь» родственно слову «кон», то есть «начало». И эта идея хорошо сочетается с его должностью верховного жреца: первородство и у славян считалось священным, и даже до поздних времен сохранилось представление, что именно старший сын в семье имеет право осуществлять различные сакральные функции, даже крестить ребенка при отсутствии священника.

Кроме собственно родовой знати была дружинная знать – прославившаяся в битвах и разбогатевшая благодаря воинской добыче. Причем первое и второе могли сочетаться: сыновья знатных родов имели возможность служить князю и выходить в воеводы. Можно предполагать, что по мере развития общественных структур доля приближенных непосредственно к князю среди «лучших людей» увеличивалась.

При написании исторического романа важно соблюсти баланс между известным и неизвестным: собрать все детали, которыми располагает наука, и пускаться в домыслы только там, где этих данных нет. И здесь опять парадокс: мы можем подробно описать, какие браслеты и перстни были на руках у княгини, какие бусы висели у нее на шее – из синего, желтого, зеленого, голубого стекла, круглые, граненые, ребристые; но мы понятия не имеем, на ком женились древние князья и каковы были функции княжьей жены в обществе, была ли она старшей жрицей или всего лишь «домохозяйкой». Имея точные сведения о мелочах, самое важное приходится домысливать.

А поскольку общая картина древней жизни в любом случае будет фантастической, автор позволил себе расширить границы реальности до тех, в каких ее видели сами наши предки. У их реальности была не только внешняя, видимая, но и невидимая сторона, от этого не менее реальная. Можно сказать, что именно «фантастический» роман и будет по-настоящему «историческим», когда речь идет о столь отдаленной эпохе, которая сама по себе для нас является уже не столько реальной, сколько фантастичной.

Пролог

Была глухая осенняя ночь, город спал, и только в новой бане в углу княжьего двора горели два небольших масляных светильника, поставленных на лавку. Повитуха задремала на овчине, устав после суточного бодрствования и нелегких трудов. Новорожденный, завернутый в старую отцовскую рубаху и крест-накрест перевязанный поясом, лежал рядом с матерью. Впервые за сутки здесь стихли шаги и голоса, прекратились скрип дверей и плеск воды.

Пламя двух фитильков почти не разгоняло мрак, только на бревенчатых стенах шевелились тени. Женщина засыпала, и сквозь дрему ей мерещились звездные бездны небес, распахнутые над низкой крышей, близко-близко. Из открытых Врат к ее сыну спускались три вещие гостьи, и звездная пыль искрилась на их белых покрывалах. Первая, согнутая старуха с доброжелательным морщинистым лицом, улыбалась младенцу, приветствуя его появление на свет. В натруженных руках она держала кудель и готовилась тянуть из нее нитку. Вторая, средних лет, принесла веретено, чтобы мотать на него старухину нить, и с добрым сочувствием глядела на молодую мать. А третья, совсем юная девушка с беспечным, дерзким, лукавым лицом, смотрела вызывающе, насмешливо и повелительно. В ее власти – будущее, а в руках поблескивали железные ножницы, которые она пустит в ход прямо сейчас или через семьдесят лет, – как пожелает…

Глава первая Смолянск, 830 год

С самого утра никто не ожидал важных новостей, тем более таких печальных. Накануне старейшина Русак праздновал рождение долгожданного сына: у него было уже шесть дочерей, и вот наконец-то вещие вилы, достающие младенческие души из облачного колодца Макоши, извлекли для него мальчика! Незадолго до рассвета Русакова мать, исполнявшая обязанности повитухи, вышла из бани, поклонилась на восток и протяжно закричала, чтобы слышали небо и земля: