Владимир Беляков - Русский Египет

• Название: Русский Египет
• Автор: Владимир Беляков
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3014-5

Знаете ли вы, что на египетской земле, в православном монастыре Святой Екатерины, и поныне растет Неопалимая Купина — куст, в пламени которого Бог впервые явился пророку Моисею? Что к Неопалимой Купине и к горе Синайской веками шли и теперь идут русские паломники? Что в Порт-Саиде похоронены русские моряки с крейсера «Пересвет», погибшие в начале 1917 года? Что после Гражданской войны Египет стал пристанищем для тысяч русских эмигрантов, среди которых были художник Иван Билибин, скульптор Борис Фредман-Клюзель, египтологи Владимир Голенищев, Владимир Викентьев и Александр Пьянков? Что в Египте пел непревзойденный Федор Шаляпин и танцевала великая Анна Павлова? Что, наконец, во время Второй мировой войны освобожденные из плена советские солдаты возвращались на родину через Египет?

---

Теперь мой путь — в Гарден-сити. Эта когда-то тихая аристократическая окраина Каира, примыкающая к Нилу, оказалась сегодня почти в центре города. Разыскиваю дом номер 8 по улице Дар аш-шифа, где находится представительство Комитета ООН по делам беженцев. Но мне не везет. Мадам Рабаб нет на месте, уехала по делам. Приезжаю через неделю — опять неудача: заболела. И лишь в третий приезд застаю ее.

Немолодая египтянка принимает меня любезно, но суховато.

— Русских эмигрантов в Египте больше нет, — говорит она. — Клуб продали в 1981 году. «Русская богадельня», она была в Гелиополисе, в доме номер 12 по улице Абу-Симбел, опустела и передана вместе с церковью грекам. Недавно в Каире умер последний из эмигрантов — Олег Волков…

Мне лишь остается поблагодарить мадам Рабаб за былую заботу о соотечественниках.

Глава 12 «На чужбине»

Свет луны и звезд мерцанье.
Стройных пальм ряды.
Ночи дивное дыханье —
Рощи и сады.
Тишина во всей природе —
Мил, прекрасен свет.
И не верится невзгоде
И в возможность бед…

Но печаль и испытанья
Всюду в этот час.
И напрасны упованья —
Не утешить нас.
Долго будем, знать волненья
Мы в груди своей
И болеть из сожаленья
За судьбу людей…

Тяжело в цепях недуга
Жить в чужом краю:
Без участья брата, друга
Строить жизнь свою…
Тяжело… А в небе ясном
Тот же яркий свет,
И вокруг все так прекрасно,
Будто скорби нет.

Нехитрое по форме, но очень искреннее, это стихотворение написано русским эмигрантом Г. З. Денисовым в лагере беженцев Сиди Бишр в ноябре 1921 года. Напечатано оно было в январском номере журнала «На чужбине» за 1922 год, издававшегося в Сиди Бишре. Номер этот попал ко мне совершенно случайно, в Александрии. Не удивлюсь, если это вообще единственный сохранившийся экземпляр данного номера. Ибо, скажем, первые шесть номеров «На чужбине» вышли общим тиражом всего в 718 экземпляров.

Напечатан журнал на машинке через один интервал и размножен на гектографе. Работа, конечно, кустарная, да что было делать? Русские шрифты в александрийских типографиях отсутствовали. Да и дорого издавать «по-настоящему». А издавать надо было. Журнал объединил вокруг себя соотечественников, он поддерживал их, давал ощущение связи с родной культурой, да и полезную информацию о Египте, которую не все могли почерпнуть из местных изданий хотя бы по причине языкового барьера. Но мне интереснее других показались те из 48 страниц журнала, где рассказывается о жизни русских эмигрантов в Египте. Хочу и тебя, дорогой читатель, познакомить с некоторыми материалами на эту тему. Начнем со статьи «Александрийские сигаретчики».

«Русские работники в г. Александрии разделяются на несколько категорий по роду своего труда. Это сигаретчики, шоферы и механики, трамвайные служащие (кондуктора, контролеры и вагоновожатые), рабочие на разных фабриках, квалифицированные мастера в различных предприятиях и небольшое количество служащих в конторах, разных бюро, мастерских и т. п. В общем, как правило, надо считать, что все эти занятия низкого порядка, и редко кто получает лучше оплачиваемые и более почетные должности, как то преподаватели или просто надзиратели в лицеях, техники, инженеры, чиновники какого-либо учреждения, банка и т. п.

Мы не можем в настоящем кратком очерке коснуться вопроса о быте беженцев во всей его широте. Здесь нам хочется лишь охарактеризовать один из наиболее тяжелых видов труда — труд сигаретчиков.

С самого раннего утра по позднего вечера мы можем встретить на улицах Александрии типичные русские фигуры, в русских косоворотках, английских френчах, военных тужурках, а иногда и в крайне неопределенного рода одежде, с лотками сигарет на плечах. Это русские сигаретчики, конкурирующие с арабами в борьбе за полуголодное существование. Нередко на плечах этих усталых людей вы можете увидеть погоны известных добровольческих полков.

Вот мелькнула на фоне магазинов пестрая поношенная фуражка б. корниловца. Там торопливо бегает из кафе в кафе сохранивший силы новоявленный торговец. Здесь, возле биржи, в ожидании покупателей уныло сидит инвалид с поврежденной рукой. А мимо идет другая жизнь: несутся автомобили, проходят изящные женщины, важно всходят по ступеням лестницы биржевые тузы.

Сигаретчики обычно начинают свою работу с ничтожной суммой денег, собирая ее с большим трудом и лишениями. В особо благоприятных случаях деньги получают в долг от б. представителя консульства, который выдает ссуды под залог имущества или солидное поручительство, взимая за предоставленный капитал 12 %. Выданные ссуды и проценты аккуратно взыскиваются, причем иногда приходится прибегать к крайним мерам в виде наложения ареста на имущество. Для начала дела достаточно иметь фунтов пять. Но чтобы хорошо торговать, необходима сумма 8–10 фунтов, так как без дорогих сигарет и большого выбора их нельзя иметь успех. Некоторые беженцы, не получившие ссуд, начинают дело с двумя фунтами. Ясно, что такое дело может находиться только в жалком состоянии.

В александрийский летний сезон, от мая до ноября, сигаретчики зарабатывают 15, 30 и даже до 50 пиастров в день. Сумма зависит от коммерческих способностей продавца, его опытности, здоровья, владения языком. Чтобы выработать 30 пиастров для лиц с малым количеством товара, необходимо бегать по городу с 8 до 1 часа и от 4 до 12 ночи. Более крупным торговцам требуется меньшее напряжение сил: от 10 до 11 и от 4 до 11 вечера — вполне достаточный срок. Труд сигаретчиков тяжел не только в физическом, но и в моральном отношении. Бывают постоянные недоразумения с арабами-конкурентами, оскорбления и иногда даже драки. Европейское общество относится сочувственно и охотно берет сигареты у русских, но особенно не выделяет их среди других европейских работников. Арабское общество, за немногими исключениями, относя русских в общую массу европейцев, или бойкотирует их, или в лучшем случае относится безразлично. Бывают, правда единично, такие случаи: какой-нибудь шикарный араб берет пачку сигарет, разрезает бандероль, собираясь платить деньги. Но подлетает арабский сигаретчик, что-то кричит на непонятном для нас языке, и покупатель-араб бросает раскрытую пачку в ваш ящик и покупает у своего. Протестуйте, если можете. На это никто не обратит внимания. На вас посмотрят, как на чудака. А раскрытая пачка сигарет уже пропала. В моральном отношении это наиболее тяжелый труд. Все время гонят из ресторанов, кафе, синематографов и т. п.

Вне сезона заработок спускается до 10–15 пиастров в день. Кроме того, слишком большая конкуренция. Хорошо зарабатывают только те, кто приобрел постоянную клиентуру. Тот может торговать с успехом. И все же кусок хлеба этим путем очень тяжел.

Сообщил С. Ю. С.».

К рассказу знающего человека надо добавить лишь одно пояснение — что такое «сезон». До 1952 года, когда в Египте была свергнута монархия, с мая по октябрь король со свитой и правительство перебирались из Каира в Александрию, где, как я уже отмечал, климат помягче. Вместе с ними переезжали на полгода в «северную столицу» и дипломаты, и аристократы со всеми их чадами, домочадцами и слугами. Число богатых покупателей, на радость русским сигаретчикам и всем иным торговцам, значительно возрастало.

Ну а теперь хочу привести еще одно стихотворение. Тоже написанное в Сиди Бишре и тоже напечатанное в журнале «На чужбине».

Далекой родины мне вспомнилась зима:
Веселый смех на улицах столицы,
Пылающий камин, и на стекле окна
Причудливый узор — каприз Зимы-царицы.
Далекой родины мне вспомнился простор.
И снегом девственным занесенное поле,
Деревня сонная, высокий темный бор,
И звон бубенчиков, и тройки бег на воле.

Мне вспомнился на родине моей
Семейный тесный круг, уют родного крова,
Весь в звездах небосклон, и городских церквей
Призывный благовест в ночь Рождества Христова.
Какая ночь теперь в стенах Кремля Москвы?..
Ах, если бы туда я мог вернуться снова!..
Но мне на родину возврата нет, увы,
Мне не молиться там в ночь Рождества Христова.

Ф. Щербинин

Сам я не видел снега долгих пятнадцать лет, и не раз за это время мне грезились те же картины, что и автору этого стихотворения. С той лишь разницей, что не было в этих грезах тоски оттого, что никогда больше не увидеть мне их наяву…

Листаю журнал дальше. «Скалы и мели на пути русской женщины в Египте (письмо из Каира)». Что ж, давайте почитаем. Тема любопытная.