Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

• Название: Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.
• Автор: Александр Пресняков
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-18-1210-9

Предлагаемая работа — часть первого тома «Лекций по русской истории», прочитанных автором в 1904—07 гг. При перепечатке издатель снял главы 1—4, посвященные судьбе Великого княжества Киевского и Великого княжества Галицкого (в результате пятая глава книги Преснякова в нашем издании стала первой). Издатель также поставил свыше 100 иллюстраций, которых у автора вообще не было.

Историю Великого княжества Литовского профессор Пресняков рассматривал с позиций западнорусизма. Несмотря на это, его книга сохраняет ценность за счет детального рассмотрения социально-правового устройства ВКЛ и проблем, связанных с заключением Кревской (1386), Городельской (1413) и Люблинской (1569) уний между ВКЛ и Польским королевством.

---

А гроза осложнялась широтой политических предприятий Ивана III. Он стремится объединить враждебные западному соседу силы. Известны его сношения с Менгли-Гиреем крымским; его дары и поминки, поддерживавшие настояния московских послов о постоянных набегах крымцев на владения Казимира; его сношения со Стефаном, господарем молдавским, сватом великого князя московского, с исконным врагом Ягеллонов — Матвеем Корвином венгерским. Отклоняя татарские набеги от Северщины, которую Москва прочила себе, Иван направляет татар на Подолию, на Киевщину, Волынь. Орда кочует «в королевских землях», хан строит крепость в устье Днепра — позднейший Очаков.

Этих указаний, пожалуй, достаточно для общей характеристики того давления внешней опасности с востока, под которым развиваются судьбы Литовско-Русского государства в последних десятилетиях XV и в первой половине XVI в., и перед ее напором вскрывается в последние десятилетия XV и первые XVI в. колебание внутренних связей, на каких держалось политическое целое, именуемое Литовско-Русским государством.

В начале 80-х годов разыгрывается внутренняя смута, известная под кличкой «заговора русских князей». Известие о ней читаем во второй Софийской летописи (т. VI, стр. 233):

«Того же лета (1481) бысть мятеж в Литовской земле: восхотеша вотчичи — Ольшанской да Олелькович, да князь Федор Вельской по Березыню реку отсести на великого князя (московского) Литовской земли».

Наши историки толкуют часто это движение как русскую и православную реакцию против литовско-польского католического господства. Но любопытно, кто эти «русские» князья, вожаки движения?

Иван Юрьевич Гольшанский или Ольшанский — из литовского княжеского рода, не Гедиминова, а от Ольгимунта, одного из литовских вождей. Одна из Ольшанских, Сонка, была второй женой Ягайла, а ее тетка, Юлиания, — женой Витовта. С другой стороны, рано встречаем Ольшанских на русской почве. Еще Иван Ольгимунтович был при Витовте наместником киевским (1396 г.). Они стоят в первом ряду литовско-русских княжат и связаны родством и свойством с Гаштольдом и Вельскими, с Чарторыйскими и Радзивилами. Женат Иван Юрьевич был на Анне Михайловне Чарторыйской, родной сестре того Александра Чарторыйского, от руки которого погиб Сигизмунд Кейстутович. Ольшанские были вотчичами в собственно великом княжестве. Их удельное княжество Голыыанское со стольным городом Ольшаны, на реке Ольшанке, притоке Березины. Были у них владения в Минской земле (Глуск) и в Полесье, на юг от Пинска (княжество Дубровицкое). Типичные удельные служилые князья или княжата.

Михаила Олельковича знаем. Он — внук Владимира Ольгердовича, вотчич киевский, не получивший «отчины» по смерти брата Семена (ум. в 1470 г.) и вынужденный удовлетвориться другой незначительной дединой и отчиной, тоже на территории великого княжества Литовского, в Пинском Полесье, Слуцким княжеством.

Родич его, Федор Иванович Вельский, — внук Владимира Ольгердовича от старшего его сына Ивана Вельского и Василисы Гольшанской. Этому Ивану, родоначальнику Вельских, Ягайло дал в удельную вотчину Вельскую волость в Смоленской земле, город Вельск в северо-восточном углу ее, насупротив Ржевы.

Таковы действующие лица. В чем их деяния, известно нам очень мало. Больше слухов из вторых и третьих рук, чем сведений, сколько-нибудь достоверных и ясных.

Если Гольшанский и Вельский замышляли «отсесть» от великого князя литовского на московскую сторону земли по Березину, то в основе это — план отъезда с вотчиной. Но это московское известие отражает разве только последний момент истории, после поражения заговорщиков. Суть дела должна быть, по-видимому, освещена иначе.

Перед нами заговор, метко названный у Грушевского династическим. Ольгердовичи (удельные) старшей линии, Бельский, младшей линии, Олельковичи, считали себя отчичами не киевского только, но и виленского стола. Внук Вельского писал в 1567 г. из Москвы Сигизмунду-Августу:

«Ино наша была отчизна великое княжество Литовское, занеже прапрадед наш князь Володимер, великого князя сын Ольгердов, и как князь великий Ольгерд понял другую жену тверитянку и мое для другой своей жены прадеда нашего оставил, а дал тот столец, великое княжество Литовское, другой своей жены детям, сыну Ягайлу».

Такие притязания легко могли подняться в эпоху кандидатуры Семена Олельковича на великое княжение Литовское.

Что же замыслили заговорщики?

Польские источники сообщают, что князья задумали убить Казимира, кто говорит на охоте, кто — на свадьбе Ивана Вельского с сестрой Александра Чарторыйского, но были выданы кем-то из «дворян» своих. Приняв эти указания, мы получили бы аналогию заговору, сгубившему Сигизмунда Кейстутовича, только без поддержки литовских магнатов. Но заговор был открыт. Вельский успел бежать в Москву и тут, вероятно, сулил земли «по Березину», лишь бы получить московскую помощь. Ольшанский и Олелькович схвачены и казнены 30 августа 1481 г.

Мудрено видеть «недовольство русских князей тогдашним положением дел в великом княжестве Литовском» (Грушевский) и мудрено видеть и «борьбу центробежных сил удельных с верховной централизующей властью» (Папэ) в этой попытке захватить власть Казимира. Это был «заговор князей» «династически-родовой». Мы знаем имена только трех участников. На «земли» они не опирались. Киевские бояре изменили Олельковичам, и при своей «измене» и остались.

Не более убедительна попытка связать «заговор князей» 1481 г. с очередными вопросами церковной жизни, волновавшими тогда литовско-русское общество.

Не в том, конечно, дело, чтобы разноверие не сознавалось как одно из препятствий к сплочению Литовско-Русского государства. Конечно, ведь и в политике Витовта уже играло роль это сознание, постоянно обостряемое неудобством для Литовско-Русского государства того, что центр православного церковного управления находился в часто враждебной Москве. С начала XV в. этот вопрос становится все острее, тем более что католическое направление политики великих князей литовских поддерживается и другим политическим мотивом: стремлением вырвать духовный меч из рук Ордена и лишить его поддержки западноевропейского мира указанием на христианский, католический характер страны, на которую обрушиваются удары крестоносцев, своей жестокостью лишь мешающие делу миссии, восстановляя население против немецкого запада.

Уже тогда сплелись два вопроса: об отделении западнорусской церкви от московской митрополии и о соединении ее унией с католической церковной организацией.

Князь Михаил Олелькович (ок. 1425—1481) 

Ягайло о соединении церквей вел переговоры с митрополитом Киприаном, Витовт — с Цамблаком, который стал самостоятельным западнорусским митрополитом. Цамблак ездил на Констанцский собор и там перед папой говорил о соединении церквей. Ставленник Свидригайла, митрополит Герасим (потом им сожженный за смоленскую измену), пишет о том же Базельскому собору от имени русских князей и бояр. Но все это касается вопроса о соединении не русской, а всей восточной церкви с Римом, как деле вселенской церкви.

Через пять лет (1439 г.) — Флорентийский собор. Но приезд Исидора с унией не вызывает никакого движения в Литовско-Русском государстве. Польское правительство не поддерживает Исидора, польская церковь тоже. Они на стороне Базельского собора, не Флорентийского. Русские князья признают Исидора митрополитом, но, жалуется Длугош, «unio ilia… breviusculo duravit tempore, Graecis et Ruthenis earn irridentibus et contemnentibus»[109].

Казимир в 1451 г. признает власть московского митрополита Ионы, избранного Московским собором, над западнорусскими епархиями под влиянием Свидригайла и Олелька киевского, т. е. стоящего за ними русского боярства.

Преемник и ученик Исидора, Григорий, был признан в конце 50-х годов особым митрополитом для западной Руси, хотя князья перед тем заявляли, что «мы ден о своем православьи смотрим о всем на господа бога и на пречистую его богоматерь и на своего господина в благочестии цветущего православного великого князя Василия Васильевича и отцом себе и учителем держим господина отца нашего митрополита Иону». Эти князья — Семен и Михаил Олельковичи и Юрий Гольшанский. Они не хотят Григория. Но Григорию для укрепления позиции приходится искать и получить около 1470 г. признание и благословение патриарха Дионисия цареградского, объявившего его даже всероссийским митрополитом.

Во всем этом в конце концов больше политической игры, чем церковно-религиозного движения, и не видать, чтобы перипетии ее волновали сколько-нибудь мирские круги общества, а политика князей своеобразно освещается подписями Михаила Олельковича, Федора Вельского, Дмитрия Вяземского под грамотой Мисаила митрополита 1476 г. к папе с выражением пожеланий о возобновлении переговоров об унии для того, чтобы привести в любовь и умиротворение обе церкви с сохранением обрядов и вообще церковной практики обеих, причем грамота одновременно подчеркивает и признание папы старшим вселенским всеначальнейшим пастырем (как на Флорентийском соборе) и зависимость русской церкви от православного константинопольского патриарха. При таких условиях трудно говорить о религиозных мотивах, как чуть ли не основной причине «заговора князей».