Алексей Суворин - Дневник А.С. Суворина

• Название: Дневник А.С. Суворина
• Автор: Алексей Суворин
• Издательство: Издательство Л. Д. Френкель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1923

Искренний и интимный дневник крупнейшего издателя, журналиста и общественного деятеля А. С. Суворина. В отличие от традиционных для эпохи суховатых и формальных мемуаров, это настоящий дневник крупной, неоднозначной личности, передающий все колебания, волнения, пороки, сексуальные интересы, слухи и т.п. Это не только история времени, но и история личности. Не менее интересен и другой пласт дневника — Суворин дружил и общался со множеством значительных людей, которым он не стеснялся давать откровенные (и часто уничижительные оценки).

---

1901 год

28 января.

На прощальном бенефисе Леньяни («Камарго») виделся с А. К. Пузыревским. Говорили в антракте с полчаса о Царстве Польском. Умный человек. 11 милл. поляков нельзя обратить в русских, но можно требовать от них, чтоб они признавали госуд. власть России… Поляки стремятся изучить свою этнографию, чтоб сохраниться поляками… Радикальная партия готова действовать, но она бессильна… Совет социалистов. Он сперва существовал на международной почве. Теперь на национальной, желая устроить польских рабочих наилучшим образом…

В Польше до 1 1/2 мил. безземельных крестьян… Кн. Имеретинский хотел воспользоваться майоратами, созданными для русских целей, но им совсем не отвечающим… Надо, чтоб казна их выкупила, разбила на участки и отдала крестьянам… Вопрос о сервитутах также важен… Польша хорошая школа для русских, ибо поляки замечают каждую ошибку и при каждом случае стараются делать затруднения. Напр. для приезда государя — арка. С какою буквою — «Н». или «М». (по польски Миколай)… Из галицийской печати проникает контрабандою масса листков, печатанных на тончайшей бумаге. Австрия этому покровительствует… Литва не стесняется говорить даже такие вещи, что к государыне надо бы прикомандировать двух-трех гренадеров, как делала Екатерина II, и тогда она родила бы наследника очень скоро. О Куропаткине говорит, как о человеке, который действует бессистемно, подняв множество вопросов и ни одного не решив.

* * *

Мои заметки носят характер случайный. Вносится часто то, что не стоит, и пропускается то, что записать следовало бы. Я не записал, что 1-го янв. дал «Контрабандистов», что ездил к Сипягину, который обошелся со мной довольно сердито за то, что я посмел передать полиции его же мнение, чтоб она не особенно усердствовала в театре. Он был недоволен, что я никого не уведомил, что даю «Контрабандистов», ни даже полицию, которая приготовилась «спасать отечество от революции». Оказалось, что и спасать не от чего было. Студенты не приходили, а полиция дежурила в Малом театре, ожидая манифестантов и революционеров.

9 февраля.

В Народном Доме Николая II царь, после репетиции пьесы о Петре Великом, подал руку автору В. А. Крылову, сказав:

— «Мне ваша пьеса очень нравится. Я нахожу ее даже полезной. Это ваша первая пьеса?»

— «Ваше в-ство, я сорок лет пишу для сцены», — отвечал обиженный Крылов.

Рассказывал Шубинский, а ему Крылов, просивший мне об этом «это ваша первая пьеса?» не рассказывать, боясь насмешек. Чтож тут удивительного, что царю неизвестны пьесы Крылова и, очевидно, даже самое имя его?

* * *

Буренинское подражание Пушкину:

Дорошевич.

Тень Ваньки Каина меня усыновила
И Кабакевичем из гроба нарекла,
Вокруг меня толстосумых разорила
И Савву М. венком лавровым оплела.

И т. д.

14 февраля.

Сегодня в Боголепова стрелял мещанин Карпович, бывший студент Моск. ун. Рана в шею. Собрали сведения, набрали, готовились написали статью. Ничего не надо! «По приказанию мин. внутр. дел, глав. упр. уведомило, что никаких подробностей печатать не надо, а следует только перепечатать обязательно присланное им известие в пять строк». Храни бог, убьют государя — то министр распорядится также. Le roi est mort, vive le roi. Какие глупцы сидят на министерских местах. Вот набранная заметка, которая не могла быть напечатана:

«В здании министерства народного просвещения сегодня, 14 февраля, произведен злоумышленником выстрел в министра народного просвещения Н. П. Боголепова. В часы, назначенные для личных объяснений с г. министром, в числе находившихся в приемном зале был некий Карпович, желавший лично подать министру прошение о приеме в Юрьевский университет. Он был допущен к приему, так как Н. П. Боголепов никому в приеме и в личных объяснениях не отказывал. Остановившись около одного из книжных шкафов, злоумышленник облокотился на выступ книжного шкафа. Просителей было немного. Министр, выйдя из своего кабинета, стал обходить просителей. Когда он приблизился к одному из провинциальных городских голов (черниговскому), стоявшему рядом с преступником, последний быстро вынул пятиствольный револьвер и, не снимая локтя правой руки с выступа, направил дуло револьвера в грудь министра. Произошел выстрел. Н. П. Боголепов, бывший в двух трех шагах от злоумышленника, упал. Преступник намеревался прятать оружие в карман сюртука, но опустил его мимо кармана и револьвер, заключавший еще четыре пули, упал на пол вместе с прошением. Выстрел произвел переполох. К министру подбежали присутствовавшие в зале, а также товарищ министра Н. А. Зверев, директор департамента народного просвещения В. А. Рахманов, находившиеся в соседних кабинетах, и попечитель с.-петербургского учебного округа Н. Я. Сонин. Среди окружавших министра были врачи, которые подали первую помощь. По телефону тотчас вызвали профессора Н. В. Склифосовского и хирурга Н. П. Зворыкина, и ими была сделана перевязка. Министр народного просвещения оказался раненым в шею. По-видимому, рука преступника дрогнула, и выстрел, направленный в грудь, попал в правую сторону шеи. Пуля застряла в задней части шеи около шейных позвонков. Извлечение пули профес.-хирург. Склифософский не признал возможным сделать теперь; рана, по его, мнению, неопасна, но последствий предвидеть нельзя. Приехала между тем санитарная карета из ближайшего пункта подания первой помощи. Н. П. Боголепов пришел в себя, произнес несколько слов и был отправлен из министерства на свою квартиру. Преступник после выстрела был схвачен и связан. В первое время он утверждал, что у него нет револьвера. Личность его точно не установлена. Он назвался Карповичем, бывшим студентом сперва. Московского, затем Юрьевского университетов. Только вчера прибыл он в Петербург из-за границы. Одет в черный потертый сюртук. Его физиономия не из приятных. Среднего роста, брюнет с бородкой. Его движения до совершения преступления отличались нахальством, после преступления сделались нервными, резкими, неуверенными. Преступник первоначально упорно молчал. Причины покушения, невидимому, не исходят из личной мести, а есть результат извне навеянного фанатизма. Преступник прибыл из-за границы с определенным намерением. Вслед за происшествием в министерство народного просвещения прибыли министр юстиции статс-секретарь Н. В. Муравьев, внутренних дел егермейстер Сипягин, директор департамента полиции, прокурор судебной палаты и судебные чины. В присутствии министра снят первый допрос с преступника, полное имя которого — Петр Карпович».

* * *

Вечером был князь В. В. Барятинский, изъявлявший желание, чтоб окончание заседания собрания Л.-Х. общества было в это воскресенье, так как Карабчевский уезжает в понедельник из Петербурга. Я написал Плющевскому, который собирает от актеров подписки в том, что он не советовал актерам писать против Яворской. Удивительно мне это старание. Пусть говорят! Барятинский об этом знает. «Мне только жаль актеров, которые мне об этом говорили, а то я назвал бы их имена. Но если он заставит меня, — я назову». Тоже хорош.

25 февраля.

Сегодня дело с Яворской покончено. Общее собрание большинством 32 гол. над 29 одобрило действие дирекции, признавшей, что Яворская нарушила контракт. Мне ее жаль.

Видел второе представление «Татьяны Репиной» у итальянцев. Тина ди-Лоренцо была еще лучше, чем в первый раз. Со времен Дузе я не испытывал такого удовольствия, как зритель.

Как автор, я ничего особенного не ощущал: так далеко от меня стала пьеса.

7 марта.

Очень тяжело, и физически, и нравственно. Опять беспорядки молодежи. Чувствуешь, что что-то делается, что-то движется. У нас не как у всех. У нас самодержавие. Придворные совершали переворот и войска. Потом стала к этому пристегиваться молодежь. Говорить прямо и открыто невозможно. Газета становится противною. Хочется отдыха и его нет, и не предвидится.

* * *

Юбилей удался, но меня он ни мало не утешил. Напротив. Молодежь числом человек во 100–150 хотела сделать перед домом кошачий концерт. Ее не пустили. Я узнал потом. Мне было очень тяжело. В день юбилея сняли 2 предостережения. Я с ними жил и водился целые 20 лет. И за это еще надо благодарить. Юбилей устраивали сотрудники. Был вел. кн. Владимир на рауте. У меня в доме были министры: Витте, Ламздорф, Ермолов, Муравьев и предс. госуд. совета Дурново. Я был только сконфужен, а удовольствия никакого.

* * *

Вчера приехал Сальвини. Я пригласил его отобедать завтра.

* * *

Газета меня угнетает, Я боюсь за ее будущее. Тьма сотрудников, б. ч. бездарных и ничего не делающих. Я сказал, что юбилей — репетиция похорон. Так это и будет. Не был бы только он репетицией похорон газеты. Я должен умереть, но газета должна жить, и она может жить.