Михаил Козаков - Солдаты невидимых сражений

• Название: Солдаты невидимых сражений
• Автор: Михаил Козаков
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1968

Солдаты невидимых сражений — это чекисты, ведущие непрестанно — в дни мира, как и в дни войны, — самоотверженную борьбу с врагами Советской Родины, врагами мира и социализма.

Большая часть материалов сборника написана самими чекистами, непосредственными участниками этой борьбы. В них повествуется о подлинных событиях и действительных героях. Имена многих из них широко известны.

События, отображенные в сборнике, охватывают целую историческую эпоху — от конца гражданской войны до наших дней.

---

— Вашу группу, товарищ Вейс, возглавит товарищ Аванесов, — вступил в разговор Дзержинский. — Алферов — один из главарей организации. У него должны храниться важные документы. Вас, товарищ Аванесов, я прошу проследить, чтобы обыск был произведен особенно тщательно. По окончании обыска товарищи Вейс и Красников останутся в засаде. Нужна сугубая осторожность и внимательность.

— На связь к Алферову, — продолжил мысль Дзержинского Вячеслав Рудольфович, — могут прийти и агенты организации, и агенты Деникина.

— Засаду не снимать, — обращаясь к Вейсу, сказал Дзержинский, — до особого распоряжения.

Чекистов, отправлявшихся за Миллером, Менжинский предупреждал:

— Вместе с Миллером обязательно арестовать его мотоциклиста бывшего офицера Кудеяра. Смотрите, чтобы с Кудеяром не произошло какой-либо случайности. Ни один волос, как говорят, не должен упасть с его головы.

Одна за другой уходили в ненастную темную ночь оперативно-чекистские группы. В кабинете остались лишь Дзержинский, его заместитель но Особому отделу И. П. Павлуновский и Менжинский. В эту ночь никто не спал ни в ВЧК, ни в МЧК, ни в Особом отделе. Нечего говорить, что не отдыхали в эту ночь и руководители ВЧК.

6

Оперативная группа Аванесова на стареньком, потрепанном автомобиле приехала на Малую Дмитровку, когда москвичи уже укладывались спать. Автомобиль поставили в переулке. Двое чекистов остались на улице, остальные вместе с понятыми вошли во двор уже знакомого нам серого дома под номером четыре. Осторожно поднялись по черной лестнице на второй этаж. В ночной тишине гулко раздался настойчивый, требовательный стук в дверь, не похожий на тот стук, к которому привыкли в этой квартире. Может быть, поэтому к двери подошел не сам хозяин, а прислуга. Она испуганно спросила:

— Кто там?

— Милиция, — ответил Аванесов.

— Милисия, милисия, — подтвердил дворник, казанский татарин Хабир.

— Что вам нужно?

— Ищем дезертиров.

— Дезертиров у нас нет.

— Мы должны в этом убедиться, откройте, — властно потребовал Аванесов.

Дверь чуть приоткрылась, один из стоявших за дверью резким рывком распахнул ее, пропуская чекистов в кухню. Горевшая в полнакала маленькая лампочка, свисавшая на шнуре с потолка, тускло осветила старую женщину, стоявшую в накинутом на плечи пальто.

— Где хозяин квартиры?

— Они спят.

В спальне на кровати, укрывшись одеялом, лежал пожилой мужчина с набрякшими веками. Его морщинистое лицо выражало крайний испуг. Удостоверившись, что это и есть Дмитрий Яковлевич Алферов, чекисты предъявили ему ордер на право ареста и обыска, предложили одеться и пройти в другую комнату.

Обыск у Алферова продолжался всю ночь. В старых брюках хозяина квартиры нашли записную книжку, в которой на первый взгляд ничего не было подозрительного, если не считать записей то ли должников, то ли кредиторов любившего выпить и сгонять пульку хозяина: «Виктор Иванович — 452 руб. 73 коп.», «Владимир Павлович — 435 руб. 23 коп.» и т. д. Забрав с собой записную книжку, чекисты уже собрались уходить.

— Одну минутку, — задержал товарищей руководитель оперативной группы Аванесов, держа в руках массивное пресс-папье с зеленоватой мраморной крышкой.

И эта крышка, и неторопливые движения пальцев аванесовской руки, отвинчивавших металлическую головку пресс-папье, как магнит, притянули к себе взгляды чекистов.

— Есть, — радостно сказал Аванесов, снимая крышку и извлекая из-под нее сложенный вдвое листок тонкой бумаги. Поперек листа мелким, бисерным почерком были написаны фамилии и инициалы. Инициалы, проставленные против некоторых фамилий, совпадали с начальными буквами имени и отчества алферовских кредиторов. Когда, отбросив рубли и копейки в строчке Виктора Ивановича, набрали номер телефона 4-52-73, на другом конце провода откликнулся мужской голос.

— Виктор Иванович? — спросили в трубку.

— Я у телефона, — сказал тот же голос.

— Дмитрий Яковлевич просит вас очень срочно приехать к нему.

Пришлось ждать, когда приедет таинственный Виктор Иванович. На Лубянку возвратились уже почти на рассвете. Доложили Дзержинскому об аресте Алферова и найденных у него списках. Ознакомившись с их содержанием, Феликс Эдмундович сказал: «Теперь все они в наших руках».

Еще до их приезда Дзержинский допросил доставленного одним из первых Миллера.

На допросе Миллер, высказав удивление тем, что он арестован, начал рассказывать о своих заслугах в формировании школы, своей преданности Советской власти.

— Я полагаю, — говорил Миллер, — что на вверенных мне курсах учебное дело, несмотря на его печальное положение, поставлено лучше, чем в других местах… Меня пригласили читать в Кремль. У меня два утра в неделю…

Свою причастность к организации Миллер, конечно, отрицал. О штабе он слышит впервые, и никаких алферовых, ступиных пли талыпиных он, конечно, не знает…

В то время как шел допрос Миллера, в кабинет Артузова, в котором работал Менжинский, принесли донесение от Казанина.

На четвертушке бумаги Казанин писал:

«После обыска т. Линде отправился в отдел, а я остался в засаде… В засаде находится со мной тов. Светлов, сотрудник ОО и стрелок т. Грачев. Ступина дома не застали.

P. S. Тов. Линде отправился в отдел в 3 часа утра.

19/20/IX

Казанин».

Полученное донесение Менжинский показал вошедшему в комнату Артузову.

— Пронюхал, видимо, гад и где-то скрывается. Линде у меня был. С группой стрелков выехал в Кусково…

След Ступина был взят правильно.

В Кусково он приехал 15 сентября. Две ночи ночевал у начальника полигона, две в Москве, где — не говорит. Последнюю ночь ночевал в комнате для приезжих, где и был задержан. Там же показал: «Частных знакомых у меня нет. С сослуживцами поддерживаю чисто служебные отношения. В политических организациях не состоял».

Доставленный на Лубянку Ступин показал Дзержинскому на допросе:

«До Февральской революции был штаб-офицером для поручений при главнокомандующем армиями Северного фронта, до декабря семнадцатого года — помощник генерал-квартирмейстера. С июля 1918 года — делопроизводитель, а затем — начальник 6-го уставного отделения организационного управления Всероглавштаба. В июне 1919 года поступил преподавателем в Московскую школу штабной службы.

С Василием Александровичем Миллером я не знаком.

С Иваном Николаевичем Тихомировым знаком с зимы 1918 года. Знакомство частного характера.

20/IX

Ступин».

Тихомирова, казначея организации, в ту ночь арестовать не удалось. Возвращаясь поздно ночью домой, он услышал во дворе разговоры, понял, что кого-то ищут, и поспешил скрыться.

…Увидев на столе пресс-папье с крышкой цвета малахита из своего домашнего кабинета, полоски тонкой бумаги в руках Дзержинского, на которой были записаны фамилии членов организации — командиров полков, батальонов, — Алферов без запирательств начал давать показания:

— К организации добровольческой армии непосредственного отношения я не имею. Знаю, что членами организации состояли Миллер, Тихомиров, Зверев, Василий Васильевич — низенького роста, одетый в желтую кожаную тужурку, с маленькой рыжеватой бородкой. Начальником штаба был Ступин, казначеем Иван Николаевич (Тихомиров)…

И так далее и в том же духе.

Остальные арестованные упорствовали и не давали показаний.

В протоколе допроса Талыпина лишь одна строчка:

«Талыпин, Сергей Иванович, от показаний отказывается.

23/XI.19 г.

Павлуновский».

Враги еще на что-то надеялись.

На что? Менжинский и Артузов приехали в Бутырскую тюрьму. В следственной комнате состоялась очная ставка Миллера и Кудеяра. Припертый показаниями Кудеяра, Миллер заговорил, а затем попросил разрешения написать показания собственноручно. Миллера увели. За ним Кудеяра.

После их ухода на столе следователя была обнаружена записка, написанная на четвертушке бумаги синим химическим карандашом:

«Талыпин в камере: старый дурак попался как мальчишка. Если бы наш заговор не был еще несколько дней раскрыт, то вся власть была бы в наших руках. Но это ничего не значит, что они нас арестовали. Помимо нас, еще много людей осталось. С божьей помощью быть может, в скором времени произойдет что-нибудь…»

— Так вот на что они надеются, — сказал Менжинский, подавая записку Артузову.

— Бог им теперь уже не поможет, — прочитав записку, откликнулся Артур Христианович.

— Но он прав, что на свободе еще остались их люди, — заметил Менжинский.

— В камерах сидят в основном боевики, те, что готовили мятеж в Москве.

— Вот именно. Но кто снабжал их шпионскими сведениями? Для нас сейчас главное вскрыть шпионскую сеть, — высказал свои мысли вслух Менжинский.