Алексей Карпов - Юрий Долгорукий

• Название: Юрий Долгорукий
• Автор: Алексей Карпов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02867-8

Вниманию читателей предлагается первая полноценная биография князя Юрия Владимировича Долгорукого (ум. 1157). Он вошел в историю не только как основатель Москвы, но и как выдающийся политик и государственный деятель своего времени, создатель Суздальского княжества — государственного ядра будущей Великороссии. Личность князя и его многообразная деятельность — взаимоотношения с другими князьями, войны, церковная политика, строительство городов, дипломатические контакты с Византией и Степью — прослеживаются автором на основании скрупулезного анализа сохранившихся источников.

---

Всем своим сыновьям князь Юрий Владимирович дал вполне значимые имена, принадлежащие к именослову потомков Всеволода Ярославича. Старший, Ростислав, был назван, очевидно, в честь родного дяди Юрия Долгорукого Ростислава Всеволодовича, княжившего в Переясланле и погибшего на Стугне в 1093 году. Имя Андрей, давно уже вошедшее в княжеский именослов и воспринимавшееся не просто как крестильное, но как княжеское, должно было напоминать прежде всего о деде Юрия Долгорукого, великом князе Киевском Всеволоде Ярославиче (в крещении Андрее). Борис и Глеб Юрьевичи получили свои имена в честь братьев-страстотерпцев Бориса и Глеба — самых почитаемых святых в княжеском семействе. Ярослав был назван в память о князе Ярославе Мудром; Святослав — очевидно, в память о брате Юрия Долгорукого князе Святославе Владимировиче, также княжившем в Переяславле; Мстислав — в память о Мстиславе Великом (судя по сохранившимся новгородским печатям, сын Долгорукого в крещении носил имя Федор{98}— то же, что и Мстислав Великий). Младшие Юрьевичи, Василий (Василько) и Всеволод (в крещении он был наречен Дмитрием), получили свои имена в память о Владимире (Василии) Мономахе и Всеволоде Ярославиче. Имя Михаил — вообще особое для потомков Всеволода Ярославича. Архангел Михаил считался небесным покровителем града Переяславля и всего княжившего в нем семейства: ему были посвящены соборные церкви в Переяславле и Остерском Городце и главный храм киевского Выдубицкого монастыря, основанного Всеволодом Ярославичем. Несколько особняком стоит имя Иван, которое получил второй сын Юрия Долгорукого. В именослове Мономашичей оно встречалось и раньше (так звали в крещении великого князя Киевского Ярополка Владимировича, а также умершего в младенчестве первенца князя Всеволода Мстиславича Новгородского), Но для сына Юрия Долгорукого (как и для сына Всеволода) оно было уже не просто крестильным, но княжеским именем. Не исключено, что в нем отразилось особое почитание в семействе Владимира Мономаха святого Иоанна Крестителя — нового покровителя княжеского рода: как мы помним, именно при Мономахе, около 1121/22 года, перст от десной руки святого был торжественно перенесен из Константинополя в Киев.

Из того же ряда — имена старших внуков Юрия Долгорукого, сыновей Ростислава Юрьевича, — Мстислав и Ярополк. Оба были названы в честь дядьев, великих князей киевских Мстислава и Ярополка Владимировичей. Имя Мстислав получил и еще один внук Юрия, второй сын Андрея Боголюбского. (Первенца Андрея звали Изяслав — это имя, по-видимому, отсылало ко второму сыну Владимира Мономаха, князю Изяславу Владимировичу, погибшему в 1096 году под Муромом. Младший сын Андрея, Юрий, получил имя в честь самого Юрия Долгорукого.)

Так что наречение сыновей и внуков — это еще и целая программа вполне внятное заявление о намерениях. Может быть, ярче всего в нем нашли выражение сокровенные чаяния суздальского князя, его претензии на преимущественное по сравнению с братьями наследование политики отца и деда, на обладание «отчим» Переяславлем и стольным Киевом.

* * *

Обилие сыновей во все времена составляло предмет гордости для князя. Ибо сыновья — это его во много раз возросшая сила, удесятеренные возможности, способность как бы умножиться, одновременно находиться в разных местах и везде реально, зримо проводить собственную политику.

Это также своего рода династический запас прочности. В ранней русской истории, как правило, только тот правитель, у которого было много сыновей — не два-три, а по меньшей мере пять или шесть, — оказывался способен проложить для своих потомков путь в историю, дать начало новой династической ветви или даже целой исторической эпохе. Владимир Святой и Ярослав Мудрый, Владимир Мономах и Юрий Долгорукий, Всеволод Большое Гнездо, Даниил Московский… Список не слишком велик. Но все названные князья, отнюдь не являясь старшими в своем поколении, сумели добиться того, что именно их потомство возобладало в Русской земле. И не в последнюю очередь потому, что потомство это в силу своей многочисленности могло постоять за себя.

Но обилие сыновей — это еще и большая проблема для любого князя. Ибо каждого сына необходимо наделить своей волостью, посадить на княжение. Политическая активность Юрия Долгорукого на юге отчасти объяснялась именно тем, что ему жизненно необходимо было вырваться за пределы Суздальской земли, увеличить свои владения, найти для своих сыновей новые княжеские столы. Иначе — угроза раздробления собственного княжества, ничтожные уделы, неизбежные в будущем свары… В позднейшей русской истории мы найдем немало примеров и того, как многочисленность потомства того или иного князя становилась причиной постепенного захирения его рода.

С дочерьми дело обстояло несколько иначе. Обилие дочерей для князя — это тоже своего рода богатство, возможность для политического маневра. Путем заключения династических браков князья старались найти себе новых союзников, создать прочные политические альянсы. Личные желания княжон при этом не всегда принимались во внимание. Впоследствии Юрий Долгорукий заключит как минимум два династических союза, выдав двух своих дочерей замуж за сыновей своих союзников. Оба брака датируются 1150 годом: одна дочь Юрия (ее имя неизвестно[18]) станет женой Олега, сына новгород-северского князя Святослава Ольговича; другая, Ольга, — женой Ярослава Владимировича Осмомысла, сына галицкого князя Владимирка Володаревича.

Другим дочерям Юрия, кажется, повезло меньше. Правда, русские летописцы не слишком интересовались судьбами княжон и княгинь, а потому никакими определенными показаниями источников на этот счет мы не располагаем. Но известно, что по крайней мере одну свою дочь Юрий выдал замуж не за князя, а за боярина: ее сын Яков упоминается в летописи как «сестричич» (племянник, сын сестры) владимиро-суздальского князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо{99}.

Вообще же, можно только удивляться плодовитости князя Юрия Владимировича. Его младший сын Всеволод, как известно, вошел в историю с прозвищем Большое Гнездо — за многочисленность потомства. Юрий в еще большей степени мог претендовать на такое прозвище. По числу сыновей — одиннадцать — он обошел всех других известных русских князей, за исключением своего пращура князя Владимира Святославича, Крестителя Руси.

* * *

Как и большинство русских князей того времени, Юрий в своей личной жизни отнюдь не замыкался в рамках семьи. Правда, единственный источник, позволяющий взглянуть на него, так сказать, вне официальной обстановки, имеет весьма позднее происхождение и очень неоднозначно оценивается историками.

Речь идет об «Истории Российской» Василия Никитича Татищева. В этом грандиозном историческом своде, помимо прочего, приведены очень яркие и живые портретные характеристики целого ряда русских правителей XII века, в том числе и Юрия Долгорукого. Происхождение этих портретных зарисовок остается неизвестным. Ясно лишь, что все они созданы одной рукой. Но вот кому принадлежала эта рука? Иногда полагают, что характеристики Татищева восходят к некоему несохранившемуся летописному своду XII века{100}. Однако многие детали заставляют усомниться в таком предположении и указывают на гораздо более позднее время — едва ли ранее XVII века или даже XVIII век. И все же эти портретные зарисовки заслуживают внимания. И уж во всяком случае не привести характеристику князя Юрия Долгорукого в книге, посвященной ему, было бы непростительным упущением. Правда, нужно иметь в виду еще одно обстоятельство — автор этой характеристики (кем бы он ни был и когда бы ни работал над ней) был настроен к князю Юрию Владимировичу весьма недоброжелательно, если не сказать враждебно.

Так, только у Татищева мы находим описание внешности Юрия Долгорукого: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицем белый, глаза не вельми великий, нос долгий и накривленный, брада малая…»{101} (Впрочем, в одной из редакций «Истории Российской» имелось и совсем другое описание князя: «Был роста среднего, весьма толст и плешив, очи великие, нос краткий нагнут»{102}.)

Никаких современных изображений князя Юрия Владимировича, к сожалению, не сохранилось. А потому ничего нельзя сказать о том, насколько близко или, наоборот, далеко от оригинала описание Татищева. Во всяком случае, оно не имеет ничего общего с известными изображениями князя Юрия Долгорукого в различных списках так называемого «Титулярника» 1672 года — официальной книги, содержащей титулы, гербы Московского государства и других стран, а также портреты правителей России и их предков — великих князей киевских, владимирских и московских{103}. На этих портретах — по-видимому, совершенно легендарных — Юрий изображен молодым человеком, безбородым (этим он резко отличается от других князей), с какими-то детскими чертами лица и некоторой скорбью во взгляде. Вероятно, художник хотел подчеркнуть особое благочестие Юрия («…приим скипетр Российского царствия… князь великий Юрий Владимировичь Долгорукой, — говорится здесь о нем, — иже благочестием просия и все христианство в покое и в тишине соблюде»{104}). Но чем объяснить бросающуюся в глаза молодость князя? Ведь ко времени смерти ему, по-видимому, было за шестьдесят. На этот вопрос я не берусь дать ответ. (Кстати говоря, на миниатюрах знаменитой Радзивиловской летописи XV века и не менее знаменитого Лицевого летописного свода XVI века Юрий изображен вполне обыкновенно — зрелым, полным достоинства мужем, с хотя и небольшой, но заметной бородой; он ничем не отличается от других князей.)