Павел Буркин - Последний Храм

• Название: Последний Храм
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Когда все, во что верили твои предки, ради чего шли на смерть и муки, стало прахом, остается Память. Память о вере предков, пролитой крови, любви и ненависти, о преданности и предательстве. Она — все, что от них осталось. Но и ее безжалостно топчут победители, уничтожая последних помнящих. Так зачем противиться неизбежному, теряя счет могилам близких, каждодневно рискуя жизнью и все равно постепенно забывая? Не лучше ли сдаться и «принять реалии»? Но даже крохи сохраненного Знания однажды станут последней надеждой Мира. Нельзя предать тех, кто умирал за Память и доверил ее тебе. А еще где-то далеко, на затерянных во льду островах, сокрытый магией от глаз недостойных, стоит Последний Храм. Дойди до него сквозь кровь и пламя. Если не отступишься.

Продолжение «Когда камни кричат».

---

Вот все и решилось. И не потребовалось марать руки, убивая ту, которая всех спасла. Папашино поручение выполнится само собой. Все, что остается — дождаться, пока ее не приберет к себе эта, как ее… «благая богиня», забрать статуэтку — и вперед, на всех парусах. На Сагони и Неифилу можно положиться. Втроем и с идолами они как-нибудь найдут Храм, ну, а какой же торговец не умеет вести переговоры? Альваро всегда верил, что язык и особенно деньги справятся там, где спасуют пушки и мушкеты.

— Альваро, мы стоим на часах первыми, — объявил Сагони. Уже не первый час они не на борту несчастной «Куртизанки» и вообще на суше. Но Сагони руководил матросами в бою, а такое не забывается. — Ты смотришь за сушей, я — за морем. Если заметишь что-то опасное — сначала сообщи мне. Если все пройдет спокойно, завтра выступаем в Медар.

Подумал — и добавил:

— Лучше бы, конечно, посидеть в скалах с недельку, но ведь ни бинтов, ни снадобий, ничего… Порох и тот подмочило…

Смеркалось быстро. Спереди, со стороны Таваллена, наползала чернильная мгла. Позади еще багровел закат, и его кровавые отблески смешивались с бликами от костра. Пламя заката кровянило море — казалось, там, на западе, вода в море превратилась в кровь. Красный закат, красное пламя, красное море… красная кровь. Ее сегодня пролилось немало, и сам Альваро впервые в жизни познал горечь и бессильную ярость загнанного зверя. А двое матросов навеки упокоились на дне моря. Они больше не познают ничего — ни солнечного тепла, ни терпкого вкуса вина, ни любви красавиц. И он, он сам, если разобраться, недалеко от них ушел. Вот сейчас высмотрят погранцы на канонерской лодке, что болтается на рейде Таваллена каждую ночь, рыжие блики среди безжизненных скал — это притом, что их наверняка уже ориентировали на поиск «колдунов и ведьм». И что тогда делать?

— Помянем погибших сегодня товарищей наших, — нарушил молчание Сагони. В трепетном свете огня его лицо казалось еще старше и мудрее, черты заострились, даже голос, казалось, стал по-старчески скрипучим и дребезжащим. Или это от усталости? Пламя только взблескивало в его глазах — и казалось, глаза старого капитана мечут молнии. — Убитых поганой швалью из прислужников Теано. Упокой, Пеннобородый, наших моряков в своем царстве и прости им прегрешения при жизни, как ты всегда прощаешь доблестно павшим воинам и тем, кто не бросили весел и боролись до последнего…

И речь какая-то не повседневная, отметил Альваро. Так говорили как раз в те времена, когда Пеннобородому ставили храмы на суше, а уж в море… Выходит, не обманывают те, кто утверждают: моряки веруют в Единого-и-Единственного только на суше, или в море — но только в присутствии сухопутных крыс вроде них с Мелиной и Неифилой. Стоит им выйти в море без посторонних, как они снова становятся язычниками. В море хозяин — Пеннобородый Лаэй, по-прежнему верили матросы, и там он волен карать и миловать по своему усмотрению. Нерадивых он накажет, ниспослав шторма, течи, айсберги и прочие радости вроде колоссальных спрутов Моря Грез, какие, говорят, могут утянуть на дно все, кроме фрегатов и линейных кораблей. А тем, кто до последнего спасал судно, заделывая течи, скалывая лед и латая паруса — иногда посылает спасение. Вроде этой непонятной косы, по которой они сошли с «Куртизанки».

Альваро слушал древнюю молитву и не мог отделаться от мысли, что закутанный в ветошь золотой старец на палубе крошечной каравеллы — тот самый, с огромной бородой и мешком с золотом — тоже все слышит. И одобряет, желая помочь тем, кто доверился ему. Только хватит ли сил — ему много веков не приносили жертвы. И, как же без этого, впоследствии получить от них вполне конкретные выгоды — где вы видели бескорыстных торговцев?

В таких случаях полагается плеснуть за борт немного темесского красного. Но вина не было, да и были они на суше. Но если вина нет — достаточно просто брызнуть морской водой, а ее под боком сколько хочешь. Спустись со скалы, дождись, когда плеснет волна — и черпай. Вода зашипела, несколько головней погасли, но потом снова разгорелись. И время, вильнувшее было в глубокое прошлое, вернулось обратно, в Седьмой месяц 1574 года. Жарко догорал закат, спускалась душная, наполненная плеском моря и стрекотом цикад, мгла. В наливающемся синевой небе вспыхнули первые звезды; казалось, в море тоже, но то были фонари на канонерских лодках пограничников. Еще недавно их приходилось нешуточно опасаться, но тем, кто движется по суше, опаснее конные патрули. Их-то и предстояло высматривать Альваро.

Несколько минут — и лагерь погрузился в сон. Сагони уютно расположился на скале, с которой открывался вид на море. Бескрайнее, черное, оно было неотличимо от неба — разве что по отсутствию звезд. Потом над водным простором поднялся красноватый месяц, и вся эта бескрайность заискрилась, засияла, наполнилась дробящимися бликами. Сагони сидел неподвижно, будто спал или медитировал, но с моря никто не смог бы подобраться незамеченным.

Альваро выпало дело потруднее. Навьючившись мушкетом, пороховницей, мешочком с пулями и парой пистолей («А как бы пригодился арбалет!» — подумал он), Морозини-младший отправился в дозор. Прыгая по скалам, порой рискуя сорваться и переломать ноги, он быстро выбрался из каменного хаоса и засел в придорожных кустах. Если кто-то попробует пробраться к стоянке с суши, им не миновать этого места. Осторожно высунув из кустов ствол мушкета, Альваро затаился. Идите сюда, господа церковнички. Я не знаю, что вы сделали с отцом, но первый из вас, кто поедет по дороге — не жилец. В ваших же интересах — ошибиться дорогой и не заметить отблески костра в скалах.

Время тянулось загустевшей смолой — как и должно тянуться в дозоре. Сверкание звезд над головой, пыльные кусты, огромный валун чуть в стороне — все, казалось, застыло на века. Альваро был почти рад, заметив в чахлой рощице за дорогой отблски костра… да, наверное, и не одного. Всхрапнула лошадь — едва слышно, но Альваро хватило. Морозини-младший короткой перебежкой преодолел дорогу и затаился за стволом чахлого пыльного тополя — и как его, да и всю рощу, еще не спилили на дрова? Осторожно ступая, стараясь не наступить на сухую ветку, он двинулся навстречу красноватым бликам.

Да, это действительно не случайные путники — уже полевая форма мушкетеров Конфедерации, черные с серебреными нашивками камзолы и медные каски, заставляли забыть о случайностях и совпадениях. Вояки сидели у четырех костров — кто ел из больших закопченных котлов дымящийся гуляш (Альваро сглотнул слюну и постарался забыть о дразнящих ароматах), кто длинными шомполами чистил мушкеты и пистоли, несколько человек точили шпаги и пики. «Ага, и пикинеры тут. Вон и кони».

Но больше всего Морозини заинтересовал дальний костер. У него сидело всего пятеро (один, с лейтенантскими нашивками, похоже, командовал всей группой), среди них — единственная в отряде женщина. Следователь? Жена? Любовница? На кой ляд в карательной экспедиции женщина?

Важнее было то, что у остальных троих были артиллерийские нашивки, а чуть в стороне, почти скрытые тьмой и срезанными ветками, стояли три внушительных орудия. Старинная картауна и две новенькие, медь еще не позеленела, кулеврины. Конечно, не нортская королевская кулеврина, но против нескольких беглецов и это перебор. Всего в отряде, по-видимому, человек шестьдесят: по взводу пикинеров и мушкетеров. Можно сказать, маленькое войско, при толковом руководителе способное наделать дел. Но и без такового — в бою у них шансов нет. «Всполошить коней, — решился Альваро. — Пока будет суета и ловля лошадок — прорваться к пороху и взорвать к демонам. Иначе конец».

Он уже начал осторожное продвижение к полянке, где паслись стреноженные лошади, когда раздался окрик:

— Руки за голову, оружие бросить! Лежать!

Раздался грохот выстрела, между ног от пули брызнула земля.

«А господа военные — не такие уж лопухи!» — подумал Альваро. Впрочем, как говорится, рыба быстра в воде, а птица в небе. На море-то все было бы иначе, но у каждого — своя стихия.

Все шло прекрасно, даже удивительно: на такое везение вначале он не рассчитывал. Конечно, командованию гарнизона и церковникам сразу же донесли о мятеже. И отреагировали они соответственно: подняли по тревоге войска, какие оказались под рукой, и одвуконь послали в погоню. Вот только под рукой оказался лишь взвод пикинеров-драгун, а драгуны — считай, та же пехота, только несколько расторопнее, так как на марше передвигаются верхом. Наверное, это и подсказало идею — комендант, бригадный генерал Леонатти, как-то забыл, что пикинерам придется без поддержки стрелков бежать на мушкетеров и под картечь. Но воевать вообще не пришлось: пикинеры любили толстосумов, в особенности темесских, не больше, чем люди Лендгрейва, а командовал взводом его друг и бывший подчиненный Тэлбот. Так Лендгрейв заимел тридцать пять пикинеров, и теперь у него было под семьдесят человек — считай, войско в миниатюре. А когда на складе удалось добыть еще две новеньких, предназначенных для Аркота кулеврины, жизнь враз показалась медом.