Павел Буркин - Последний Храм

• Название: Последний Храм
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Когда все, во что верили твои предки, ради чего шли на смерть и муки, стало прахом, остается Память. Память о вере предков, пролитой крови, любви и ненависти, о преданности и предательстве. Она — все, что от них осталось. Но и ее безжалостно топчут победители, уничтожая последних помнящих. Так зачем противиться неизбежному, теряя счет могилам близких, каждодневно рискуя жизнью и все равно постепенно забывая? Не лучше ли сдаться и «принять реалии»? Но даже крохи сохраненного Знания однажды станут последней надеждой Мира. Нельзя предать тех, кто умирал за Память и доверил ее тебе. А еще где-то далеко, на затерянных во льду островах, сокрытый магией от глаз недостойных, стоит Последний Храм. Дойди до него сквозь кровь и пламя. Если не отступишься.

Продолжение «Когда камни кричат».

---

Какой-то стражник с ружьем высунулся из-за угла, пытаясь разглядеть противника в мареве порохового дыма. Лендгрейв высунулся из-за дверного косяка и послал пулю. Еще вскрик — и падает из перебитой руки ружье, а стражник вскрикивает и уже за углом матерится. Его сотоварищи соваться не рискуют: из-за стены высовываются стволы и наугад лупят в комнатку. В маленькой комнатушке особо не развернешься, рано или поздно, хоть рикошетом, но пуля достанет.

— Окно, — шепнул Лендгрейв Гердис, держа под прицелом вход. Дождавшись, пока стражники разрядили мушкеты — все так же, наугад, Гердис подскочила к окну и выглянула наружу. До земли было не так уж и высоко — всего-то пара копий, а под окном сверкала разноцветьем клумба. Цветы образовывали какой-то прихотливый узор, некоторые из них только на ночь и раскрывали лепестки. Словом, если спрыгнуть, можно надеяться ничего себе не сломать. Взвизгнули, плющась о стены, пули — но Гердис была уже рядом с Ленндгрейвом. — Высоко?

— Два копья. И клумба внизу.

— Понял. Прыгай!

Словно поняв, что добыча уходит, стражники выскочили из-за угла. Грохнул в руке Лендгрейва один пистоль, миг спустя — и другой. Один из телохранителей покойного схватился за плечо, другой с жутким криком повалился на окровавленный мрамор. Но остальные — и уже не трое, а человек пять, не меньше — не остановились. Они торопливо, совсем не целясь, разряжали и отбрасывали ружья, хватаясь за другое оружие. Рванул шпагу из ножен и Лендгрейв, а миг спустя тесная комнатка наполнилась свистом и звоном стали. Лендгрейв почувствовал облегчение: по части фехтования ему не было равных во всем Шестом Тавалленском полку. «Попробуйте, ребятки, помахайте железом. Только не обижайтесь потом, что кишочки наружу полезли…»

Одного Лендгрейв подловил почти сразу. Отбив режущий по ногам, обманный выпад, перекинуть шпагу левой рукой — и выбросить ее в коротком выпаде в незащищенный правый бок противника. Ага, завыл и пополз в угол, ковер пропитался кровью, хлюпает. Не дополз, замер у ног тела Инессы. «А ведь не хотел убивать вас, ублюдки!»

Уклониться от молодецкого сабельного удара — нортские сабли, даром что тонкие, рассекают тело от плеча до паха — если, конечно, не в кирасе. Принять шпагу на нож — и снова выпад. Один против пяти, когда в любой момент прибегут еще несколько — это не дуэль. Не убил, конечно, но хваталка распорота, сабельку больше не удержит. Трое. Ну, это посильно. Теперь отходим к окну. В нужный момент надо опрокинуть на них изящный мраморный столик — и за Гердис. Грохот выстрела из коридора…

Проклятье… Бок коротко дернуло, в горячке боя он даже не заметил рану, но чуть позже пришла огневеющая боль. А там, в коридоре, уже перезаряжал ружье, торопливо всыпая порох и забивая пулю шомполом, очередной вояка. Еще одна пуля пролетела в полупальце от головы, обдав ветром волосы — и ударила в сундук с приданым мертвой невесты. Надо уходить. Если они не боятся зацепить своих, роковой выстрел — вопрос лишь времени.

Очередной выпад он отбивать не стал. Наклонился, словно подлезая под стальную молнию шпаги, выбросил руку — как мог далеко и, швырнув нож в лицо второму стражнику, прыгнул в окно. Вослед свистнули пули, одна рванула рукав камзола, вторая прошла над головой — но по ногам уже ударила мягкая земля клумбы. Безжалостно давя привезенные из-за тридевять земель цветы, он понесся к кустам. Жаль, не догадался прихватить ружье в самом начале, думал, удастся все сделать по-тихому. Против мушкетов с пистолями в парке не повоюешь. А вослед ему по кустам уже ударили первые пули. И сыпались на голову срезанные ветки и листья, а за спиной вставали фонтанчики земли.

Вояки сгрудились у окна, азартно выцеливая беглеца, один даже высунулся. Зря он это сделал, потому что Лендгрейв раздвинул ветви кустов и выстрелил. Вскрик — и тот, который высунулся, неуклюже валится в клумбу. Второй наугад стреляет в ответ — и проваливается внутрь, сраженный вторым пистолем. Третий наугад выстреливает пулю и прячется за подоконником. Наверняка перезаряжает ружье и ждет, когда в саду появятся сотоварищи, и беглецу станет не до окна.

— Сюда!

Молодец Гердис, здорово выбрала позицию. Будто всю жизнь под пулями бегала! За стволом толстенного старого каштана пули не достанут, можно дать стражникам подобраться поближе, а пока перезарядить пистоли.

А дальше что? Принимать бой с семью пулями, на которые еще неизвестно, хватит ли пороха? Выстрелы со стороны города уже не слышны — его взвод пострелял и отошел, как и было договорено. Значит, и те, кто отражали первую атаку, скоро будут здесь. Прорваться к стене им не дадут, а из окна по нему будут стрелять, как на охоте. «Не уйти!» — понял Лендгрейв. И не за себя было обидно — что за жизнь без Инессы?! А вот если не сможет вытащить Гердис — после того, что она сделала для него и любимой… И нет времени на размышления — вон, уже бегут по ночному парку смазанные тени. Опытные бойцы, чаще всего ветераны, нашедшие на старости лет тепленькое местечко, они верно определили, где он засел, и уже окружают, чтобы броситься со всех сторон. Тут тебе не комната, зайти со спины — одно удовольствие.

Лендгрейв выстрелил в одну из смазанных теней — не определишь, попал или нет. В глубине парка зажглись огоньки выстрелов, по веткам снова стегнула свинцовая плеть, на голову посыпалась срезанная листва. Нет, для пистоля слишком далеко, а для шпаги — в особенности. Проклятье, семьдесят демонов им в задницу! Сейчас он вообще безоружен. Не надо приближаться — лежи себе в траве и лупи по кустам. Рано или поздно попадешь. Благодать, а не война!

Нет. Поднялись, гады, хотят взять живым и допросить. А не его, так бабу, замеченную с ночным убийцей. Наверняка вояки уже сообразили, что судьи не будут возражать, если стража маленько порезвится с бабенкой перед тем, как вырвать ей руки из суставов на дыбе. Выстрел, кто-то упал. Или залег? Неважно, остальные поняли, где прячется враг, мушкетные пули хлестнули почти прицельно. Одна тупо ударила в бедро, миг спустя пришла яростная, огневеющая боль. Все, отбегался, герой-любовник. Сейчас они подберутся поближе — и через час ты будешь корчиться на «ложе еретиков», истерзанный раскаленными щипцами. А пуль-то всего шесть, и времени перезаряжать пистоли уже нет… Разве что послать им навстречу четыре — вдруг да попадут? А две оставить себе и Гердис.

Стражники приблизились почти вплотную, уже можно сделать из пистолей последние выстрелы. Он и правда уже поднял руку с оружием, выцеливая ближайшего громилу с алебардой, которого страховали два мушкетера.

В этот миг из-за дальних деревьев, со стороны большого фонтана, хлестнул дружный залп. Сразу несколько загонщиков повалились, в упор срезанные тяжелыми пулями, остальные залегли и затаились.

— Командир, сюда!

САМОУБИЙЦЫ!!!

Спасены две жизни (и то, скорее, получили отсрочку), зато погибнут тридцать. Теперь весь взвод — не использованные втемную служаки, а сознательные мятежники. Пожизненная каторга на галерах — вот самое меньшее, что их ждет. Неужто и картауну притащили?!

Настоящий сноп пламени — и в комнатке Инессы воцарился ад. Артиллеристы сработали четко, послав зажигательный снаряд — брандскугель — точно в окно. «Ох, не завидую ребяткам!» — подумал Лендгрейв о стрелявших по нему мушкетерах.

Пользуясь воцарившейся паникой, два рослых бойца в армейских форменных камзолах, пригибаясь, пробежали разделяющее их пространство. По ним пытались стрелять из-за кустов — но снова рявкнула картауна, и кусты вместе со стрелками смело картечью. На пушку они явно не рассчитывали.

— Командир, вы ранены?

— Рамполла, Лидстон, как вы здесь оказались?

— Отделение Грашенау прошло вдоль ограды. Там никого не оказалось. Парни перелезли, из сада перестреляли тех, кто на стенах, а потом проскочили в ворота. Мы думали, вам понадобится помощь, и не ошиблись.

— Вы понимаете, что это вооруженный мятеж? — вспылил Лендгрейв. — И вы все теперь вне закона?! Я что приказал?

— Мы не могли бросить вас в беде. А эти толстосумы всех достали. Это ваша Инесса?

— Нет, но она сделала для меня очень много… Ладно, что сделано, то сделано. Во взводе большие потери?

— Никаких. Только Фабио руку зацепило. Какие будут приказы?

— Понятно какие! Уходим! Тут с минуты на минуту будут войска! Вам охота стрелять по своим?

Костерок развели совсем небольшой. Таваллен — это Таваллен, тут никогда особо не любили Темесу, но вездесущие церковники наверняка уже прознали о «бесхозном» чуде. Наверняка скоро появится очередной святой, который «помог» спастись от пиратов несчастным путникам. А самих «несчастных путников» потащат на правеж в Высокую Палату. Потом, конечно, и на костер — как закоренелых язычников или отошедших от истинной веры. Такое уже бывало, возможно, и не раз. Хотя… Вряд ли отсутствие костра и окружающие скалы будут им помехой. Потому главная надежда — на стражу. После бегства из экипажа «куртизанки» уцелели семеро: Морозини, Сагони, Неифила, раненая Мелина, Зумбалиони и еще двое матросов, которых Альваро не знал. Один из этих рослых, загорелых ребят поневоле учился быть левшой: его правая рука, простреленная в морском бою и наскоро забинтованная, висела плетью. Но хуже всего было Мелине. Как и следовало ожидать, раненая, потерявшая много крови, да еще ослабленная чем-то непонятным (наверняка сказалась магия, ведь просто так рвануть весь порох на бриге не мог), она безучастно лежала в тени скалы, неподвижно глядя на проплывающие над головой облака. Кормить ее приходилось с ложки — вдобавок рана загноилась, по ночам ее мучил бред. «Если так пойдет и дальше…»