Павел Буркин - Краденая победа

• Название: Краденая победа
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Боевая фантастика

Расставшись с Мелиной (повесть «Когда камни кричат»), Рокетт отправился служить Темесе на юг, на материк Аркот. Он еще не знал, что его ждет: подлая, необъявленная война, враг, которому сочувствуешь и желаешь победы. И победы, которые никому не делают чести, потому что они не одержаны, а украдены.

---

В этот раз видение было особенно четким. Он даже расслышал ее слова:

— Остановись, воин. Если ты вступишь в обреченный город, ты свяжешь с ним свою судьбу. У тебя уже есть долг, не взваливай на плечи еще один!

— Я согласен вступить куда угодно, лишь бы найти тебя. А у наших городов, наверное, много общего, мой тоже не в расцвете…

— Ты хочешь меня увидеть? Не боишься, что мечта разобьется о жизнь? Что ж, тогда твой путь — в Джайсалмер. И с Джайсалмером. Иди, больше я тебя не отвергну…

Рокетт шагнул вперед, чтобы заключить девушку в объятья. Незнакомка не шарахнулась в сторону, как делала обычно, и как поступила бы — это Рокетт уже видел — любая здешняя девушка. Наоборот, она качнулась навстречу, на губах зажглась счастливая улыбка, а в глазищах плескались счастье и любовь. И — отчего бы? — гордость свершения того, на что не надеялась, но чего втайне ждала многие годы.

Над головой грянул нестройный мушкетный залп. Надо же, они уже на людной площади в центре незнакомого города, перед храмом какого-то из бесчисленных здешних божеств, площадь забита народом… Что это? Восстание? Но под выстрелами падает незнакомка, крыльями подстреленной птицы взвиваются концы опущенного на плечи покрывала… Он разворачивается, сталкивается глазами с горящим взором темесца в одеянии магистра, сжимающего в руках дымящийся пистоль. Покарать убийцу невинных!!! И плевать на сомнения: он уже сделал самый важный в жизни выбор. Его бой здесь и сейчас…

Рука сама собой метнулась туда, где висел заряженный пистоль… и натолкнулась на пустоту. А миг спустя сержант Леруа Рокетт вывалился из сна в душный вечер, под пламенеющее закатом небо. И одновременно грохнул мушкет, в кого-то выплевывая смерть. Соратники бьются с врагом, а он дрыхнет! Рокетт почувствовал, что краснеет от стыда, как рак. Это ж надо — заснуть на исходной позиции и проспать атаку! Какие нашивки лейтенанта, какая служба в Особой роте?! Если его хотя бы просто отошлют обратно в Эрхавен, не отдав под трибунал — уже будет хорошо. Рокетт вскочил, пытаясь одновременно вскочить, осмотреть поле боя и найти свое отделение. Пока не было приказа — отделением командует он, а сейчас, в бою, без командира не обойтись. Может, еще удастся искупить позор? Сержант Рокетт потянулся к мушкету… и похолодел. Мушкет бесследно исчез, как исчез и пистоль, и кинжал… Здесь, в чужих горах, в ста шагах от вражеской крепости, он чувствовал себя хуже, чем голым.

Он был не один. Поднятые нестройным залпом, остальные стояли, сгрудившись толпой, и неуклюже переминались с ноги на ногу. Никто не пытался сделать, казалось бы, очевидное: рассыпаться, дабы чужим стрелкам труднее было целиться. Но куда же, Исмина побери, исчезло оружие? А исчезло ли? Что это за стволы неумело упирают в животы странные особы шагах в пятидесяти? А один — или все-таки одна? — торопливо перезаряжает выстрелившие мушкеты, наверное, только она и знает, как это делается… И что за медные кувшины валяются в чахлой траве?

— Попались, как последние…!.. кустики…! — заскрипел зубами Сюлли. Теперь и Рокетт понял, что произошло, и насколько опозорился… нет, не только он сам, но и капитан, и вся рота. Над ними будет хохотать вся страна. Потому что шли девушки за водой или, скажем, несли мужьям и отцам на позиции ужин. По дороге увидели в кустах спящих сном младенцев вооруженных мужиков в темесской форме. И самая умная среди них, а может быть, не только она, сообразили: вооруженные люди, ползком подкрадывавшиеся к крепости, друзьями быть не могут. Цветочный дух не дал солдатам капитана Сюлли проснуться, когда девичьи ручки снимали с плеч мушкеты, вынимали из кобур пистоли, отстегивали ножны с саблями и кинжалами. Их разоружили, кое-кого связали собственными ремнями, а они и не проснулись. И, наверное, так бы и остались здесь навсегда, не выстрели мушкет в руках одной из жительниц крепости.

Видимо, запах цветов усыпляет, а потом и убивает только у самой земли, под этим цветочным пологом, причем только в безветренную погоду и под жарким солнцем. Сейчас стало попрохладнее, поднялся ветер, а тем, кто стоит, запах цветов не опасен и в полдень. Сержант Рокетт мог бы порадоваться, если бы в этот момент вспомнил, как предлагал командиру проверить кусты. Так бы они не попали в ловушку всей ротой…

А женщины в попугайски-ярких нарядах совещаются на незнакомом языке.

— Говорят, что с ними делать, — перевел знавший джайсалмери один из солдат Рокетта.

— Может бросимся на них, да и отнимем оружие? — предложил прощенный насильник. — Видите, как они держат мушкеты? А девочки, небось, ничего…

— Попробуй, если башку не жалко, — бросил Сюлли. — Одна-две случайно пальнут по толпе, и тому, кто сунется первым, я не завидую. — Подождем, что они сделают. Может, сдуру подпустят поближе.

Между тем обобравшие Особую роту закончили болтать. Одна, лет, наверное, двадцати от роду, неуклюже махнула тяжеленным для нее мушкетом, указывая в сторону перевала. Шарахнул, заставив пленников чуть присесть, выстрел, пуля взвизгнула над головой Рокетта.

— Не знают, что с нами делать, — перевел, что услышал, солдат, знавший джайсалмери. — Хотят отвести к мужчинам, мол, раз воюют, пусть сами и разбираются.

— Хорошо бы, — вздохнул Рокетт. — Они-то нас сдуру перестреляют.

— А там нас увидит все войско. Представь, что о нашей роте скажут. Мол, Особая-то она Особая, но деревенские девчонки поособее будут.

Поясняя взмах мушкета, девчонка что-то звонко прокричала.

— Хочет, чтобы мы шли к перевалу и шли шагах в пятидесяти впереди, и взяли кувшины, — перевел солдат. — Иначе будут стрелять.

— Ага, себе бы что не отстрелили, — усмехнулся Рокетт.

— Скорее, кого-нибудь из нас сдуру пристрелят… Как хотите, а мне жить охота. А уж если погибать, то хоть не так глупо. Пошли…

— Он прав, — скривившись, кивнул красный, как рак, Сюлли. Уж если было стыдно Рокетту, ни в чем, в общем, не виноватому, то Сюлли сам завел роту в западню, не удостоверившись, что лощина безопасна. Конечно, кто мог подумать, что опасность исходит от безобидных цветочков? А капитан и должен. На то он и капитан, и его приказ — закон более чем для ста человек. Сегодня обошлось — но что, если бы тут проходили жаждущие поквитаться вояки равата Салумбара? Перерезали бы спящим глотки — и все. — Пойдем.

Уже совсем не так, как утром, шаркая в пыли сапогами и явственно ощущая глядящие в спины дула мушкетов, колонна Особой роты потянулась к позициям на перевале. На душе у всех было на редкость паршиво. Когда их с кувшинами в руках, под девчоночьим конвоем, приняли хохочущие до слез джайсалмерцы, темесское передовое охранение шагах в семистах ниже по склону не скрывало ухмылок. Стало вовсе тоскливо.

— Поздравляю, — буркнул Сюлли.

— С чем? С тем, что нас скоро выручат?

— Плен — это надолго, дорогой. Если, конечно, салумбарцы не узнают, что я был при Мератхе. Тогда, боюсь, нас просто перевешают, и все. А так, может быть, мы еще со здешними рудниками познакомимся. Или с тюрьмой раджи. Войны ведь формально не было, так?

— Ну, — нехотя признал Рокетт. Нападение на страну через несколько месяцев после заключения мира, да еще без объявления войны — и правда не слишком достойное деяние. Странно, что раньше он об этом не задумывался. — Не было, и что?

— А то что никакие мы не пленные, а бандиты. Знаешь, что скажет наш дорогой подпол Меттуро, когда Салумбарец начнет переговоры? Что не знает никакого такого капитана Сюлли, и никакая это не рота темесцев, а опасная банда дезертиров, и если господину равату не трудно, пусть он выдаст преступников Темесе для суда. В свою очередь, подполковник Темесы выражает равату Салумбара самое искреннее почтение и гарантирует вознаграждение.

— А тот?

— Куда он денется, выдаст, — усмехается Сюлли. — Кому нужны сто дармоедов? Ты не радуйся, как бы нас в самом деле не притянули за дезертирство. Это обычных вояк бы помиловали. Нас будут долго и весело допрашивать следаки, и если не удастся сводить их поспать в лощинке с цветами… Знаешь, не знаю, что будет хуже: остаться у местных в рабстве или познакомиться с военным трибуналом.

Оба надолго замолчали. А Рокетт исподтишка рассматривал пленивших их девушек. В сочетании с озорной розовой, голубой, желто-оранжевой и красной расцветкой платьев-камизов и спускающихся едва ли не до колен покрывал мушкеты и сабли смотрелись диковато. Увешанные оружием девицы горбились под тяжестью железа, но при этом не утратили ни стати ни неосознанной, подсознательной чувственности. Порой из-под покрывал озорно блестели насурмленные глаза, если налетал ветер, могли на миг приоткрыться чувственные губы. Каждый раз местные смущенно хихикали и спешили торопливо прикрыть лицо, оттянув покрывало книзу тоненькой смуглой рукой. Держа в руках тяжелый медный кувшин (и как они таскают такие на голове?), Рокетт пытался найти среди «конвоя» знакомое по снам лицо. Тщетно: ни одна из них даже отдаленно не напоминала ту, из сновидений. Не было в них того огня, который, как пламя свечи мотылька, манил Рокетта. «Милые девочки. Но с той, из снов, ни одной из вас не сравниться!»