Михаил Шевердин - Колесница Джагарнаута

• Название: Колесница Джагарнаута
• Автор: Михаил Шевердин
• Жанр: История

---

...Все разбежались, едва Бай Мирза был схвачен и связан. Никто и не подумал оказать Мансурову сопротивление. Винтовки валялись в раскаленной пыли меж черных кровяных луж. Острая сладковатая вонь стояла в воздухе.

Бледный, возмущенный Аббас Кули подошел к трупам.

- И ты, Худайберды, попался, - сказал он. Лицо его перекосилось то ли от отвращения, то ли от жалости. Он посмотрел на Мансурова и добавил: Худайберды не кочакчи. Разбойник. В России на каторге был. За убийство. Потом в басмачах ходил. Отчаянный был. И вот теперь его Бай Мирза, какой-то молокосос, зарезал. "Гитлер, - орал-кричал Худайберды, - Гитлер принесет узбекам свободу и богатство!" Вот твое богатство! Тебе Гитлер кровь выпустил. - Он передернул плечами, словно ему было холодно, и подошел к Мансурову. - Что делать будем? Уезжать надо. Немцы, конечно, попрятались сейчас. Такой скандал им ни к чему. Генерал уехал, и потому...

- Куда уехал генерал? - встрепенулся Алексей Иванович.

- Генерал распорядился подать себе автомобиль. "Я лично поеду на границу, - сказал. - Посмотрю..." Генерал хочет проверить склады оружия фирмы "Люжр". Говорит, с юга из Кума привезли сотни две ящиков лекарств. На самом деле в ящиках разобранные пулеметы. Мне караванбаши рассказывали. Оружие для джемшидов и бербери. Среди них есть опытные солдаты, служившие в англо-индийской армии.

- Генерала нет. Тем лучше. Мы быстро покончим со всей шушерой в Баге Багу.

Покрасневшее, растерянное лицо Аббаса Кули Мансурову не понравилось. Он и сам не понимал, как это получилось, что он возлагал столько надежд на Аббаса Кули с его кочакчами. С какой стати контрабандистам лезть в драку с фашистами, подставлять головы под пули немцев? Контрабандисты достаточно наслышаны уже об Алексее Ивановиче. "Лютый лев от страха перед ним залезает в лисью нору, дикий слон закапывается в муравейник". Для кочакчей Мансуров был таинственной, страшной фигурой, представителем могущественного северного соседа. А кто там разберет, правда ли так силен Гитлер и когда еще немцы утвердятся в Хорасане, да и утвердятся ли? Не подавятся ли? А Мансуров - сила. Вон он как без малейших колебаний разделался с присланным из самого Берлина свирепым, кровожадным начальником тамерлановской дивизии. Нет, торопиться нечего. Темноликий, покрытый рубцами славы русский - настоящий великий сардар, он воду под седьмым слоем земли видит. Тут не то слово скажешь - погубишь себя напрасно.

Контрабандисты отчаянные люди, но плохие воины. Они сражаются за фунт опиума, рискуют из-за двух сотен рублей золотом, но идти в бой за отвлеченную идею? Нет, конечно!

С сомнением и мучительной тревогой Аббас Кули поглядывал на свою шайку. Всех он знал, все на него отлично работали, все увешаны были оружием, все стреляли отлично и все отлично скакали на коне, ужом ползали среди скал, неслышно прокрадывались мимо пограничных застав, все смелы, но... ради одного - чистогана. Поднять таких людей на бой с фашизмом в Баге Багу - бессмысленная затея!

А Алексей-сардар ведь такой человек, безумной смелости человек! Он один пойдет против аллемани. У мысли нет дна, у слова нет предела. Алексей-ага пойдет сейчас требовать, чтобы немцы сдались, и они его убьют. Аббас Кули закричал от горя:

- Не ходите! Они... они звери... У них полно оружия. У них даже на террасе под чехлами пулеметы. Лучше уехать. В степи джемшиды с конями... Ждут.

- Он дело говорит, - сказал быстро Сахиб Джелял.

- Бросьте. Аббас Кули спасовал. А вы, Сахиб Джелял, я вижу, дипломат. Жаль... Сам разделаюсь с нацистами. Они трусы. Ну, а если... Чем больше шуму, тем лучше. Надо здесь все перевернуть. И пусть грохот и шум дойдут до Керманшаха и Мешхеда. Тогда всем планам гитлеровцев каюк. В два дня все астаны прочистим, ни одного пивника-бюргера не останется на развод. Вот и надо разъяснить это господам фрицам... И гостеприимному нашему хозяину, господину негоцианту. Но у него один выход - мне помогать. Иначе...

Его прервал захлебывающийся, взволнованный фальцет Али Алескера. Он выбежал из-за угла, не глянул даже на жертв кровавой расправы и в радости зашепелявил:

- Уехали! Ах, как хорошо! Уехали!

- Легок на помине. Кто уехал?

- Вох-вох! Бросили в машину саквояжи и уехали.

- Кто уехал?

- Господа инспекторы рейха Шульц и Кноппе. Уехали. В пять часов у Семи Родников приземлится самолет. Они улетят. Мир и тишина воссияют над бедным моим жилищем.

- Какой мир, господин Али Алескер, еще неизвестно.

- Но, клянусь, я друг, я преданный друг Советского правительства. Я доказываю это каждым своим вздохом, каждым движением пальца, каждым... Генерал тоже уехал. Я принудил фон Клюгге уехать. Я! - И он ударил себя в ватную грудь ватной ладошкой. - И фон Клюгге уехал!

- Вы доказали бы свои чувства, если бы приказали схватить Шульца и Кноппе и засунуть их в подвал в компанию к палачу Бай Мирзе.

- Вы не видите, что он наделал... - сказал мрачно Сахиб Джелял. - Бай Мирза такой же палач, как и Шульц. Я узбек, проклинаю таких узбеков и объявляю, что он не узбек, а дерьмо. И такого я прикончу своей рукой, чтобы он не позорил, предатель и гадина, имя узбека. Сегодня же оборву нить его гнусного существования.

Тут накал беседы достиг высоких градусов. Гранатовые губы хозяина Баге Багу посинели, посиреневели, зашлепали, разбрызгивая слюну. Али Алескер вдруг начал заикаться:

- Несчастье! Увы, он сбежал. Сломал решетку вот из таких прутьев. Нет... сорвал замок. Открыли ему дверь дружки-аллемани... Ушел, уполз, оставил вонь... кучу дерьма... Увы... Бай Мирзы нет. Господин Сахиб Джелял... нет... вы не захотите пачкать руки. Не придется увидеть больше этого слизняка. - Голос у него срывался. Он выставил перед собой руки, точно защищался от ударов.

- Выпустили его вы! - надвинулся Сахиб Джелял всей своей величественной фигурой на хозяина Баге Багу, который с трясущимися, уже посеревшими губами пятился прямо на трупы у стены. Еще мгновение - и он ступит ногами в кровь... Он испугался по-настоящему.

Но философ и мудрец возобладал в душе самаркандца. "Море успокоения залило костер гнева". Сахиб Джелял не застрелил пунцовогубого, толстощекого любителя попить и покушать персидского негоцианта. Али Алескеру не суждено было в тот день пасть бездыханным телом на раскаленную землю рядом с несчастными жертвами безумия и садизма Бай Мирзы.

Бай Мирза ускользнул. Карателя и убийцу Бай Мирзу очень ценили гитлеровцы. Шульц и Кноппе пошли на риск. Они разогнали трусливую челядь Баге Багу, а возможно, слуги просто поспешили исполнить распоряжение своего хозяина, сами вывели палача из погреба, со всей предупредительностью усадили в автомобиль, на котором поспешили скрыться инспекторы Гитлера.

Шульц и Кноппе были все-таки достаточно сообразительны. Они поняли, что в Баге Багу слишком жарко. Шульц и Кноппе бежали. Они бросили на произвол судьбы поспешившего уехать из имения генерала и даже не оставили для него никакой записки.

А следовало бы: шофер алиалескеровского автомобиля перехватил по своей рации берлинскую сводку с фронтов войны, в которой появились нотки неуверенности. Под Сталинградом у германского вермахта возникли осложнения, и на Кавказе нацисты терпели неудачи.

Генерал фон Клюгге отправился в инспекторский объезд до того, как была получена радиосводка, и еще ничего не знал.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

А что касается плена, то бывают

цепи из роз.

Х а ф и з

Надежда - цветок в бутоне.

Верность - свет во мраке. И неизбежно,

чтобы цветок расцвел, а свет зажегся.

Н а с ы р-и-Х о с р о в

Желтый день сменился непроницаемой тьмой хорасанской ночи. Мягкими чернобархатными лапами ступали по светлым дорожкам парка гигантские чудища - деревья и кусты. Белая колоннада Баге Багу выплескивалась серебристыми бликами из обширного, скрывавшегося своим дальним краем где-то в темноте бассейна.

Огни в зеркальных окнах западного дворцового крыла так и не зажглись. Занимавшие там покои немцы притаились и выжидали. Сколько пар глаз за стеклами окон до боли вглядывались в таинственную грозную темноту, сколько рук сжимало оружие, сколько сердец ныло в тягостной тревоге!

Резня, учиненная белуджами, похороны, мрачные, тайные, оскорбительные своей спешкой, постыдное бегство растерянных, а еще недавно надменных в своей начальственной спеси и самоуверенности гитлеровских инспекторов, дикие кровавые события в хозяйственном дворе, внезапный отъезд генерала фон Клюгге, невеселые слухи - все вселяло в немцев неуверенность и страх. Слуги и челядь Баге Багу не видели "гостей" с половины дня и теперь с ужасом наблюдали из укромных мест за бледными лицами, мерцавшими в окнах. Темные провалы глаз делали фашистов похожими на кладбищенские черепа.

Иной поваренок или каввас старался проскользнуть в полоске густой, падающей на песок дорожки тени; отводя глаза от окон и трепеща от страха, шептал заклинания от мертвецов, встающих из могил и собирающих с камней свою кровь по каплям.