Стивен Бакстер - Лучшая зарубежная научная фантастика

• Название: Лучшая зарубежная научная фантастика
• Автор: Стивен Бакстер
• Издательство: Фантастика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91878-096-1

Тридцать рассказов, представленных в ежегодной коллекции Гарднера Дозуа, несомненно, порадуют поклонников научной фантастики. Вот уже более трех десятилетий эти антологии собирают лучшие образцы жанра по всему англоязычному миру, и мы в свою очередь рады предложить вниманию читателей произведения как признанных мастеров, так и новые яркие таланты. Встречайте: Стивен Бакстер, Паоло Бачигалупи, Элизабет Бир, Джеймс Камбиас, Алиетт де Бодар, Грег Иган, Чарльз Коулмен Финли, Джеймс Алан Гарднер, Доминик Грин, Дэрил Грегори, Гвинет Джонс, Тед Косматка, Мэри Робинетт Коул, Нэнси Кресс, Джей Лейк, Пол Макоули, Йен Макдональд, Морин Макхью, Сара Монетт, Гарт Никс, Ханну Райаниеми, Роберт Рид, Аластер Рейнольдс, Мэри Розенблюм, Кристин Кэтрин Раш, Джефф Райман, Карл Шредер, Горд Селлар и Майкл Суэнвик.

Большинство представленных здесь произведений удостоились престижных литературных наград, включая знаменитые «Хьюго» и «Небьюла». Премией «Хьюго» были отмечены и заслуги составителя, Гарднера Дозуа, неоднократно признанного лучшим редактором года.

---

Етгер отвернул лицо, чтобы не выдавать своей грусти, а затем крепко сжал Торбена и с пылом поцеловал.

— Прощай. Может, еще увидимся в следующей жизни.

— Не думаю. Боюсь, у нас есть только одна. И тем больше у меня оснований, чтобы успеть побывать там, куда еще не ступала нога человека.

— Что ж, может, и так, — расхохотался Етгер, но в его смехе сквозили слезы. Затем он резко оттолкнулся от пола и умчался, увлекая за собой крошечный мешочек с пожитками, привязанный к лодыжке.

Целый час он разглядывал море и размышлял о том, что мог бы вот прямо сейчас убраться с колонии, навсегда оставив в прошлом фрактальные узоры волн, ритмичный гул и неожиданно налетающие микробури, вздымавшие огромные волны, столь медленно обрушивавшиеся вниз. Он понимал глубокую гармонию мелодии океана. И жалел, что ни один из его Аспектов не умел обращаться с музыкальными инструментами. Впрочем, только хор, только полный ансамбль мог бы воспроизвести ритмы плещущейся воды.

— Все готово.

Пока Торбен просчитывал мелодию моря, Сериантеп колдовала над умной бумагой, из которой был склеен Гостевой Дом. Наконец ей удалось создать водоем, колодец в полу террасы.

«Когда я уйду, восстановится ли пол? — почему-то от этой простой мысли Торбену стало страшно. — Вернется ли здание к прежнему состоянию или оно всегда было просто телом Сугунтунга?»

Одним легким движением Сериантеп сбросила с себя полупрозрачные одежды. Их тут же с жадностью поглотил пол. Обнаженная и бескрылая в этом своем воплощении, она шагнула спиной в бассейн, ни на секунду не сводя глаз с Торбена.

— Спускайся, когда будешь готов, — сказала она. — Мы не причиним тебе боли.

Она легла на воду. Ее волосы заколыхались, свернулись клубком и расплылись, когда Сериантеп начала распадаться. В этом процессе не было ничего жуткого: ни сползающей кожи, ни вываливающихся кишок, ни усмехающегося скелета, растворяющегося с шипением натриевой таблетки. Просто вспышка света и разбегающиеся нити. Волосы исчезли последними. Торбен скинул с себя одежду.

Я ухожу. Так будет лучше. Может, и не для тебя. Но для меня. Понимаешь, я думала, что не возражаю, но на самом деле это было не так. Ты слишком быстро отказался от всего, словно наши отношения ничего не значили. И удрал в космос. А у меня появился другой. Кьатай. Я не могла не слышать, что он говорит, и когда ты перестал отвечать, его слова обрели смысл. Да, может быть, во мне говорит обида. Во всяком случае, мне стоит признать одно: нам было хорошо с тобой. Но с ним я обрела все и нашла смысл жизни. Думаю, я счастлива. Извини, Торбен, но я приняла решение.

Записка спланировала по воздуху осенним листом, чтобы присоединиться к нескольким сотням, уже устилавшим пол. Торбен коснулся воды и отдернул ногу. Вначале испугавшись кольнувшего его электрического разряда, он рассмеялся и, сделав глубокий вдох, а после полностью освободив легкие, бросился в бассейн. Нити облепили его тело и начали разбирать его на части. Когда «Спокойная Тридцать Три» уже покидала орбиту Теяфай, оставляя космический лифт торчать подобно перерезанной артерии, днище Гостевого Дома раскрылось, и кровавая слеза полетела к колышущемуся внизу морю.

ДЖЕДДЕН, ПОБЕГ

Джедден падал восемьдесят лет, мертвый, как камень, бесшумный, точно солнечный луч. Каждые пять лет, сводившиеся к нескольким минутам субъективного времени при с околосветовой скоростью, он включал свои органы чувств и отправлял назад пучок фотонов, чтобы узнать — продолжает ли охотник свое преследование.

Искаженные красным смещением практически до неузнаваемости, фотоны возвращались и сообщали: да, он все еще здесь, погоня не прекратилась. Тогда Джедден вновь закрывал органы чувств, чтобы хоть на краткий миг забыть о том, как выглядит гамма-излучение энергетических полей охотника. Минуло уже несколько десятилетий с тех пор, как беглец рискнул воспользоваться скалярным двигателем. Искажения в пространственно-временном континууме, вызываемые этим устройством, кричали о его местонахождении на весь сектор. Поэтому он включал двигатель на краткий миг, предельно нагружая его и разгоняясь почти до опасного уровня, за которым его масса стала бы ничтожно мала и торможение было бы уже невозможно. Затем он погружался во тьму, стремительно и молча убегая на таких скоростях, что долгие годы сжимались для него в один час.

Между краткими пробуждениями Джедден видел сны. Он грезил о миллиардах разных жизней, о многочисленных расах и цивилизациях, встреченных Анприн за время долгого путешествия. Глубина истории этого народа поражала так же, как если бы вы, скажем, плыли через зеленые воды лагуны и вдруг увидели под собой синеву континентального шельфа. Задолго до того, как их миры окружили целую звезду настолько, что снаружи было видно лишь слабое инфракрасное излучение, задолго до того, как они вообще прибыли в ту систему и обрели ниточную структуру, Анприн были общительным, любознательным народом и обладали телами. Их интересовали сходства и различия между остальными подвидами Панчеловечества. В спиновых состояниях квантового льда, составлявшего душу Джеддена, хранились записи о сотнях различных цивилизаций. Культуры, обычаи, пути развития — все это было прописано в таких подробностях, что, пожелай он того, Джедден мог потратить миллиарды лет, проживая симулированные жизни. Анприн отправили в тысячелетнее путешествие свой первый исследовательский корабль «Эккад» на солнечном парусе за три сотни лет до того, как начали разрабатывать луну родного мира. Потом, когда они начали превращать астероидный пояс в систему колоний, им пришлось пережить жестокую, затянувшуюся на двадцать тысяч лет войну с прежде неизвестной цивилизацией Окранда. Обреченные на уничтожение окрандцы успели отомстить, превратив собственную планету своих врагов в обугленную каменную глыбу. Впрочем, в результате Анприн переняли у них красивую, но безумно запутанную иерархию каст, общественных статусов и систему законов, разработанную обитателями оформленных в барочном стиле пещер астероидов.

Спустя некоторое время сквозь оортово облако прорвался радиосигнал, поступавший с расстояния в двести световых лет. Так была установлена связь с удивительным народом Жада. От них Анприн получили технологии, позволявшие разделять свои тела на скопления свободных нанонитей, и таким образом они стали цивилизацией второго уровня.

В памяти Джеддена хранилась подробнейшая информация о людях и животных, машинах и растениях, архитектуре и этике — бесчисленное количество всевозможных сведений. И там, среди записей и примечаний, описывавших сотни цивилизаций, можно было найти и рассказ о тех, кто уничтожил Анприн и кто в течение долгих лет преследовал Джеддена, непрестанно, метр за метром сокращая расстояние.

Сам он предпочитал проводить дни и годы, слушая записи великого состязания бардов Баррант-Хой, огромного и медлительного, богатого углеводородами газового гиганта, однажды принявшего в свои объятия один из ранних кораблей-семян (ранний, потому что был всего лишь семенем семени того семени, что было выпущено с мифической Земли). Планета породила восхитительную, полную хрупкого изящества культуру воздухоплавателей, где летающие города возводились на самом краю огромных вихрей, способных поглотить менее крупные планеты. И над всем этим неслись песни — раса парящих пауков, огромных, словно скалы, и хрупких, точно медовые соты, общалась при помощи инфразвуковых волн, распространявшихся на многие километры и менявших даже окружающий климат. Планета совершала оборот вокруг своего светила за срок, примерно равный двум жизням обычных гоминидов. Анприн удалось записать эти песни, спасти их, извлечь из темницы гравитационного поля газового гиганта и возвратить великому Клейду.

Джедден моргнул, возвращаясь в межзвездную гонку. Он почувствовал — точнее, представил — как по щекам стекают слезы, рожденные пронзающей его душу мелодией. Вокальные партии могли растягиваться на целые сутки, а хоралы — на дни. Он тонул в музыке. Отрешался хотя бы на миг от ощущения собственного тела — этой грубой, неудобной оболочки, сотканной изо льда и энергетических потоков.

Двигатели Охотника выдавали свое местоположение на площади в тысячу квадратных световых лет. Они были примитивными и изначально медлительными, но в отличие от скалярного привода самого Джеддена — более легкими и не требующими дозаправки. Вполне возможно, что Охотник был, как и его жертва, просто призраком, душой заточенной в квантовом чипе на основе бозе-конденсата,[119] зарождающимся сознанием на поверхности огромного корабля. Преследователь приближался, но не сильнее, чем рассчитывал Джедден. Только ошибка в вычислениях могла привести к гибели в межзвездных войнах. Подсчеты не были простыми, но весьма точными.