Раймон Эсколье - Оноре Домье

• Название: Оноре Домье
• Автор: Раймон Эсколье
• Издательство: Искусство
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1978

Книга посвящена одному из виднейших художников-графиков Франции середины XIX века. Домье — мастер воинствующей сатиры, беспощадно разоблачавший в своих литографиях и скульптурах-шаржах буржуазное общество. Автор включил в свой беллетризированный рассказ о Домье обширные воспоминания о нем его великих современников — поэтов и художников. В их дневниках и письмах оживает и образ Домье и эпоха, в которую он жил и творил. Книга иллюстрирована.

---

К этому времени относится расцвет мастерства Домье. Домье — скульптор, живописец и в особенности великолепный рисовальщик — овладевает этим искусством, полностью соответствующим его темпераменту, осваивает его почти сразу. В рисунках „Похороны Лафайета“, „Улица Транснонен“ он поднимает литографию на такую высоту, такую вершину, какой после него почти никто не достигал и никому не удалось превзойти.

Но в плане интересующего нас предмета следует вернуться к более ранним временам. Первые свои работы Домье выполнил в четырнадцатилетием возрасте (в 1822 году). В этих работах явно сказывается влияние Карла Верне {160} и еще одного мастера — Шарле, которого сегодня, безусловно, недооценивают, а также Жерико.

Впрочем, Домье быстро нашел свое истинное лицо. Литография, описанная Луа Дельтейлем под номерам 23 — „Герой Июльских дней“ (1831), знаменует важный этап в его творчестве. Художник уже мог бы не ставить подписи — даже самый неискушенный любитель без труда узнал бы автора. Другие вещи, выполненные несколько позднее, созданы под влиянием или даже в сотрудничестве с другим очень талантливым художником — Гранвилем.

Примерно в это время Домье заинтересуется еще одним литографом, Травьесом, а также двумя английскими художниками — Роулендсоном и Робертом Сеймуром {161}. Серию „Воображение“ Домье создал в дни пребывания в тюрьме Сент-Пелажи в сотрудничестве с Рамле.

В этот период Домье, чьи картины раскупались плохо, а не то и вовсе не покупались, в основном жил на гонорар от регулярного сотрудничества в „Карикатюр“ и „Шаривари“, сатирических газетах, боровшихся против Луи-Филиппа, его министров и всех прочих столпов режима. Там же сотрудничали многие другие художники, будущие его друзья или по крайней мере собратья: Жанрон, Огюст Буке, Поль Юэ, Декан, Анри Монье, Гранвиль, Раффе, Травьес, Шарле, Гаварни, Бенжамен Рубо. Эти художники каждый день встречались и работали плечом к плечу с редакторами, журналистами, которым поручались статьи и подписи, те и другие составляли единый коллектив. Это был настоящий и притом боевой журнализм!

Домье, неутомимый борец, работал не покладая рук, и под конец у него накопилось около 4 тысяч литографий!.. Здесь не место хвалить достоинства той или иной из них; не в этом наша задача, да и сам по себе подобный отбор неизбежно носил бы произвольный характер. Мы можем, однако, утверждать, что каждая из них интересна по-своему, даже если говорить только о качестве композиции и рисунка. К тому же, благодаря замечательному иллюстрированному каталогу, составленному Луа Дельтейлем (11 томов), любой поклонник творчества Домье сможет легко сделать собственный выбор.

Весь этот громадный труд почти исключительно посвящен человеку. В большинстве случаев человек на рисунках Домье — единственный существенный элемент. Человек этот полностью поглощен сравнительно жалкими заботами, подчас движим страстью. Природа, точнее сельский пейзаж занимает второстепенное место. Не то, чтобы Домье не обращал на нее внимания: некоторые литографии свидетельствуют, что он отлично умеет передать влажное тепло сырого подлеска, свежесть и текучесть воды. Но чаще всего, когда необходимый для данной сцены аксессуар — дерево, угол дома, беседка — уже обрисован, остальной пейзаж стушевывается, едва намеченный несколькими чертами.

Более того, это, несомненно, работы горожанина. Городской пейзаж Домье знает и прекрасно передает во всей его сложности: запруженные улицы, движущуюся толпу и глубинную перспективу домов, крыш. Мы еще раз должны подчеркнуть, сколь многим Домье, не устававший наблюдать парижан, обязан своим долгим прогулкам по городу.

Огромный труд художника охватывает все темы: политические кризисы, общественные движения, великие открытия, эволюцию нравов, колебания моды, мимолетные увлечения толпы — все это или почти все находит отклик у Домье. Независимо от серий, выполненных на определенную тему: „Добрые буржуа“, „Квартиранты и хозяева“, „Синие чулки“, „Женщины-социалистки“ — на всем протяжении своего творческого пути Домье создавал множество литографий без видимой связи с сериями, под общим названием „Текущие события“. И, правда, каково бы ни было название рисунка, перед нами вереницей проходят изо дня в день именно текущие события: конгресс мира, появление кометы, банкеты гиппофагов[18], появление железных дорог, фотографии. Другие темы: доктор Верон и его таблетки; газета „Конститюсьоннель“, Сулука, лагерь Сен-Мор {162}; господин Тьер; последний совет бывших министров; Ратапуаль, иезуиты… Каждый может выбирать рисунки, как хочет, из этого монументального труда по своему вкусу или как того требуют его интересы коллекционера.

В нашем исследовании будет уместно специально упомянуть обо всем, чем Домье-литограф обязан театру: об особом освещении, зачастую меняющем, искажающем привычный облик людей и предметов, о поэзии и тайне театрального света. В руках такого мастера, как Домье, черное и белое, литография великолепно передает „театральные эффекты“, позы, складки одежды…

Влияние театра особенно чувствуется в тех рисунках, где Домье изображает судейских. Тема эта неизменно волновала его на всем протяжении его творческого пути, начиная с серии „Люди юстиции“ (1845–1848) до серии „Адвокаты и истцы“ (1851). В период 1864–1865 годов вышло также несколько прекрасных отдельных литографий. Тут уж Домье не знал снисхождения к своей натуре. Здесь перед нами Домье — „мститель“. Теперь он сам вершит суд над „Судьями апрельских обвиняемых“ {163}, в процессе, относящемся к дням молодости художника. К тому же всякую тему Домье, естественно, воспринимает в театральном аспекте. В стиле рисунков этого южанина всегда есть некоторое „ораторское“ преувеличение. Театральный мир, мир суда, биржевой мир, мир деловой и политический, иезуиты, мир салонов и художников, коммерсанты, буржуа, военные, оценщики, любители искусства — мало кто избежал стрел его остроумия. Надо признать, что врачи занимают в его творениях немного места. Несколько безобидных рисунков свидетельствуют, что у художника не было враждебности к медикам. Совсем не то, что у Гойи, в знаменитом рисунке из „Капричос“ „De quel mal morira?“ Вероятно, благодаря своему могучему здоровью, Домье мог чуть ли не до конца жизни избегать врачей. Не в этом ли причина?

Домье — великолепный пример импровизатора. Известно, что рисовал он только по памяти. Известно теперь и то, что таким же образом, по памяти, он вылепил бюсты депутатов палаты, после того как побывал на ее заседании. Мозг его мгновенно регистрировал не только внешний вид человека, со всеми его изъянами или уродствами, индивидуальной манерой держаться, но также его характер и моральный облик. Мы обязаны ему множеством портретов, приближающихся к шаржу, когда дело идет об идейных противниках. Но он же создавал портреты верные и корректные, когда перед ним были люди, которых он уважал, как, например, Гизо. Как хорошо сказал профессор Потель: „У портретов его та же глубина, что и в вещах фламандских примитивистов. Разве на алтаре Ван Эйка{164}, например, не видно ясно, что жертвователь, хотя он и изображен стоящим на коленях со сложенными руками, все же, должно быть, истинный негодяй? И алтарь он пожертвовал только для того, чтобы ему простились все его подлости“.

Наконец Домье — прирожденный литограф. Он быстро достиг мастерства в своем ремесле и, достигнув его, почти уже не продвигался вперед. Его зрелые литографии с точки зрения ремесла ничем особенным не выделяются в сравнении с теми, которые он делал для „Ежемесячного собрания“. Прогресс выражался в ином. С годами в его искусстве все больше брал верх живописец в ущерб скульптору, каким он был в молодости. Эта эволюция носила стойкий характер, и ею определяются последовательные этапы в творчестве Домье. Прогресс этот, в частности, заметен в фактуре рисунка, который становится все более размашистым, гибким и жирным. Заметен он также и в отказе художника во многих и притом лучших литографиях от всех мелких приемов, которыми обычно пользуется карикатура, — от деформации, от дешевого акцентирования физических особенностей человека, от утрирования какой-нибудь позы или выражения лица — просто „смеха ради“. Портреты — шаржи, созданные Домье в 1833–1835 годы, — это могучие психологические портреты, точный анализ темперамента и характера изображаемого мира. Непрестанную творческую эволюцию Домье остановит только слепота.

Закончив рисунок, Домье относил камень в газету, где его пускали в производство. Прежде всего снимали пробный отпечаток рисунка в том виде, в каком художник его сдал. Эти драгоценные оттиски, еще без подписи, настолько редки, что за тридцать лет работы нам попадались лишь один, два, в исключительных случаях — три таких экземпляра одного и того же рисунка. Сочтя пробный оттиск удовлетворительным, рисунок дополняли „подписью“, обрамлением рамкой, названием, номером серии и т. д. За этим следовали другие оттиски, для корректуры, подписи, представляемые на одобрение цензуры. По окончании этих подготовительных работ приступали к собственно тиражу: его делали на сравнительно плотной белой бумаге (иногда на светло-желтой). Эти оттиски предназначались на продажу отдельными листами или же вместе с другими литографиями, включались в альбомы. Камни использовались вторично при печатании тиража „Шаривари“.