Дэвид Мёрфи - Что знал Сталин

• Название: Что знал Сталин
• Автор: Дэвид Мёрфи
• Издательство: Рейтар
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 5-8067-0047-X

Эта книга написана разведчиком высочайшего класса: ее автор Дэвид Э. Мерфи с начала 1950-х до 1961 года был резидентом ЦРУ в Западном Берлине, в 1963–1968 годах руководил Советским отделом ЦРУ. Нет смысла объяснять, что в американской разведке это направление считалось важнейшим, так же как американское — в КГБ. Теперь Дэвид Э. Мерфи предстает перед нами как историк — глубокий, объективный и вдумчивый исследователь деятельности советских разведок в 1939–1941 годах. Известно, что истинные профессионалы разведки относятся друг к другу с большим уважением — даже если их службы, мягко говоря, не являются союзниками.

Дэвид Э. Мерфи В 1963–1968 гг. руководил советским отделом ЦРУ, который в те времена был важнейшим в американской разведке. В своей книге Дэвид Э. Мерфи с профессиональной точки зрения оценивает деятельность советских разведок с 1939 по 1941 год. Дэвид Э. Мерфи был в СССР пять раз: в 1987, 1993, 1994, 1995, 2000 году. Работал в соавторстве с генерал-лейтенантом С. А. Кондрашовым при написании книги «Поле битвы — Берлин» о деятельности ЦРУ в Берлине. Полная биография Сергея Александровича Кондрашова приведена на сайте СВР. Вот некоторые выписки из неё.

С октября 1953 года по 1955 год С. А. Кондрашов — 1-й секретарь посольства СССР в Великобритании, и.о. резидента. Это назначение было прямо связано с его предстоявшей работой со знаменитым советским агентом Джорджем Блейком, который в те годы занимал в британской разведке (SIS) должность заместителя начальника отдела, внедрявшего подслушивающую технику на советских объектах.

---

Многие из военных летчиков, ветеранов испанской гражданской войны, арестованных в мае — июне 1941 года, появились в так называемых «сталинских списках», составленных «Мемориалом», российской ассоциацией, занимающейся сохранением истории нарушений прав человека в СССР и отдающей дань уважения погибшим. Записи сообщают биографические данные, должность и звание осужденного в момент ареста, дату ареста, свидетельские показания и признания, если они есть, обвиняемого. Именно эти данные и дали основу для описания арестов и допросов в Главе 19. Почти во всех этих допросах главной целью был генерал-полковник Яков Смушкевич. Некоторые из обвиняемых называли его как вербовщика в антисоветский заговор. Сам Смушкевич тоже дал показания в отношении нескольких человек, как на участников заговора. Учитывая те физические страдания, которые он перенес, и вероятность угроз в отношении его дочери Розы, не удивительно, что он признался[525].

Другие лица, занесенные в «сталинские списки» «Мемориала», были указаны, как завербованные бывшим начальником ВВС РККА и командующим Прибалтийским военным округом Александром Локтионовым. 16 июня 1941 года Локтионов написал прокурору: «Меня подвергают огромным физическим и моральным пыткам. Перспектива допросов, которые я описал, заставляет стыть мою кровь. Умереть, зная, что я не был врагом, доводит меня до отчаяния ‹…›. Я пишу свои последние слова — крик моей души: дайте мне умереть честным человеком, работающим для моей отчизны, Советского Союза. Я прошу правительство — спасите мою жизнь. Я не виновен в измене». Это письмо явно не помогло Локтионову. 15 июня его привели на очную ставку с Мерецковым, который пытался убедить его признаться. Когда Локтионов отказался, его избили в присутствии Мерецкова. Хотя избиения продолжались, еще 10 августа он все еще отказывался признать себя виновным. Очевидно, что то, что он сказал под принуждением, включая обвинение, что он вербовал других, было неправдой[526].Странно, но еще одно имя отсутствует в «сталинских списках», как и в кратком изложении, которое напечатано в них — это имя генерал-лейтенанта Проскурова. Причина непонятна; однако, мы знаем, что Проскуров вынес свое лето — ЖЕСТОКОЕ ЛЕТО — потому что у нас есть его обвинительный акт: «На основании материалов дела Проскуров обвиняется в членстве в военно-заговорщической организации, задачей которой вести работу, направленную на поражение республиканской Испании, снижение боевой готовности Военно-Воздушных Сил Красной Армии и увеличение аварийности Военно-Воздушных Сил». Обвинительный акт, подписанный старшим следователем Следственного отдела по особо важным делам и заместителем начальника Шварцманом, был завизирован начальником отдела Влодзимирским. В приписке к протоколу Проскурова написано: «Проскуров отказался признать свою вину». До самого конца он не хотел обесчестить себя, дав своим мучителям то, что они хотели от него получить[527].

Глава 22. Конечная расплата

Взгляд в прошлое позволяет нам прочувствовать трагическую иронию германского нападения на СССР в июне 1941 года. Огромной ошибкой Адольфа Гитлера было то, что в конце августа он, воспротивившись желанию Вермахта продолжить наступление на Москву, перенес главный удар на Украину, чем фактически, спас Москву и сохранил Сталину его власть. Австрийский капрал, чья способность перехитрить советского вождя вылилась в гибель миллионов советских граждан, теперь показал, что он, как и Сталин, страдал от заблуждений, которые обрекли его на принятие ошибочного выбора летом 1941 года.

К концу июля 1941 года город Смоленск был захвачен после очень сильного сопротивления Красной армии. К середине августа две танковые группы, входящие в группу армий «Центр», которыми командовали генерал-полковники Хайнц Гудериан и Герман Готт остановились, готовые возобновить наступление. Их целью была Москва, теперь лежащая уже всего в нескольких ста километрах. Но именно тогда, 21 августа, Гитлер издал приказ: «Главнейшей целью, которую необходимо достичь до наступления зимы, является не Москва, но захват Крыма и промышленных центров и угледобывающих районов Донецка (Украина)», Офицеры Группы армий «Центр» были ошеломлены. Они понимали, что если их бронетанковые силы будут повернуты на юг, не останется надежды возобновить московское наступление до ухудшения погодных условий. Они просили Гудериана попытаться изменить решение Гитлера, объяснив, что «Москва является сердцем советской политической системы, главным промышленным комплексом, центром коммуникаций и, прежде всего, центром всей железнодорожной системы. Падение Москвы решит исход войны». Ответом на его заявление было созревшее решение Гитлера. Его генералы «ничего не понимают в экономике военного времени… Нам нужно зерно Украины. Промышленная зона Донецка должна работать на нас, а не на Сталина». [528] Конечно, видение Гитлером миллионов покорных украинцев, работающих на Великую Германию на фабриках и фермах своей страны, был бредовым. Агрессии была противопоставлена сталинская политика «выжженной земли» и массовое перемещение промышленного оборудования, техники и рабочих на восток. Но, однако, самым главным была отрицательная реакция населения на зверства, совершаемые немецкими оккупантами, превращающие потенциальных союзников во врагов. Разве не мог Гитлер понять, что эти зверства были вызваны его расистским отношением ко всем славянам, которые были «массой прирожденных рабов, нуждающихся в господине?» [529]

Несмотря на свои дурные предчувствия от настояния Гитлера прекратить наступление на Москву, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок не имел другого выбора, как подчиниться. Его танковые соединения двинулись в наступление на Киев, столицу Украины. Киев пал 19 сентября. 26 сентября битва закончилась разгромом пяти советских армий и пленением 665 тысяч советских солдат. Способствовал этой огромной потере людей и техники упрямый отказ Сталина разрешить Юго-Западному фронту отступить, пока было не слишком поздно. Человек, который «знал», что Гитлер не нападет на СССР, все еще продолжал отвергать советы военных профессионалов, которые, в свою очередь, боялись противоречить ему. [530]

Внезапно, как будто опьяненный колоссальной победой на Украине, Гитлер приказал возобновить наступление на Москву кодовым словом направления «Тайфун». Оно началось 2 октября, более чем на месяц позднее, чем планировалось группой армий «Центр». Теперь дляфон Бока и его генералов это была большая авантюра, навязанная Гитлером. Их бронетехника, уже ослабленная боями за Смоленск, все более ухудшалась за время длительных переходов и боев с киевским окружением. Линии снабжения сильно растянулись, снабжение ухудшалось. Пока в первую неделю октября погода была хорошей, никто не знал, сколько осталось до осенних дождей и зимних холодов. Тем не менее, к 14 октября немецкие танки сумели захватить два сильно укрепленных ключевых города Вязьму и Брянск. При этом они окружили и взяли в плен 663 тысячи солдат и много боевой техники. Но с хорошей погодой окончилось и их везение, они увязли в грязи. Тем не менее, они пробивались дальше и 19 октября захватили Бородино, историческое место битвы с Наполеоном. Также они захватили Можайск, в ста километрах от Москвы.

12 октября, через два дня после того, как Г.К. Жуков сменил И.С. Конева в качестве командующего Западным фронтом, Ставка нервно следила за тем, как свежая сибирская 32-я стрелковая дивизия была перемолота немцами в Бородино. В тот день конвойная служба Главного управления внутренних войск НКВД СССР получила телеграмму, приказывающую перевезти группу в тридцать девять «особо опасных государственных преступников» из внутренней тюрьмы НКВД. Одним из них был И.И. Проскуров. [531] Похоже, что никто не хотел, чтобы такие преступники попали в руки немцев, поэтому их решили увезти.

Страх, что оборона Москвы не выдержит, царила везде. В тот самый день операция «Тайфун» приближалась к Калинину, городу к северу от Москвы, ключевому участку ее оборонительного пояса. Беспрепятственное немецкое наступление стало возможным из-за неспособности калининских властей организовать его оборону. Значительные оборонительные сооружения, возведенные в течение лета 1941 года тысячами добровольцев, были оставлены пустыми. Четыре необученных отряда ополченцев растаяли при первых выстрелах. Когда 13 октября 30-я армия расположила в Калинине свой командный пункт, это послужило сигналом для гражданского населения, а так же — партийным руководителям, НКВД, милиции, и пожарным бригадам в панике броситься к Москве. Хотя по плану должны были быть эвакуированы только члены семей, сбежали почти все, от рабочих до директоров предприятий, забравших с собой весь моторный транспорт, который должен был быть передан военным. Около двух третей жителей Калинина покинули город. [532]