Огюст Маке - Прекрасная Габриэль

• Название: Прекрасная Габриэль
• Автор: Огюст Маке
• Издательство: «Издательство Сидорович», Издательский дом «Ленинград»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905909-29-0

Это ярчайшее, захватывающее, талантливое повествование про Габриэль д’Эстре, любовницу Генриха IV. А также знакомое время: с момента перехода Генриха Наваррского в католичество и до его женитьбы на Марии Медичи. Главный герой — прекрасный голубоглазый и белокурый юноша Эсперанс, имя которого означает «надежда». Тайна его рождения покрыта мраком, кто его родители — неизвестно. Все, что у него есть, — это загадочное письмо умершей матери и рекомендация обратиться к знаменитому военачальнику капитану Крильону, чтобы передать ему это таинственное письмо. Капитан Крильон принимает Эсперанса под свою защиту, а позже выясняется, что молодой человек — его сын.

---

Итак, Анриэтта и Элеонора прогуливались в саду Замета в ожидании письма короля. Предмет их разговора не изменялся: они всегда разговаривали о Габриэль, об успехах королевской нежности, о поступках Эсперанса.

Элеонора, побуждаемая событиями, придала всей этой интриге быстрый ход. В этом кругу ожесточенных врагов фаворитки предсказывали ту самую минуту, когда маркиза падет. Проницательный ум Анриэтты помогал хитрости Элеоноры; обе женщины очень скоро отгадали все, что бедный Эсперанс скрывал с таким старанием. И хотя они только предполагали, этих предположений было достаточно, для того чтобы приготовить все основания нападения на Эсперанса врасплох. Вспоминая первый значительный поступок Габриэль, ее приезд в Шатле, чтобы освободить Эсперанса, Анриэтта, которая, впрочем, видела Габриэль с молодым человеком в Безоне, сказала себе, что женщина в высоком и щекотливом положении маркизы не поехала бы сама освобождать пленника, если б не принимала в этом пленнике участия, которое было выше всех светских условий.

И она была права. С той минуты, освободившись сверх того от всяких опасений после смерти ла Раме, Анриэтта наблюдала за Габриэль, и в ее улыбке, в тоне ее голоса, признаках ничего не значащих для всякой другой, кроме женщины ревнивой, она прочла то же участие и еще более горячее, которое связывало маркизу де Монсо с Эсперансом. Правда, что кроме этих улыбок ничто не доказывало их сношений, но следует ли останавливаться, когда подозреваешь? И разве пренебрегают даже ничтожными доказательствами, когда решаются придумать в случае надобности всевозможные доказательства?

Охоты Эсперанса, его поездки были подстерегаемы. Элеонора присоединила свои наблюдения к наблюдениям Анриэтты. Эсперанс думал, что поступает гнусно, привлекая внимание на свой домик в предместье. Но в один день или, лучше сказать, в один вечер смелость Элеоноры расстроила его соображения. Итальянка приметила из донесений своих агентов, так же как и своими собственными глазами, что эти женщины находили друг на друга, несмотря на различные экипажи, на разнообразные костюмы и на разные часы свидания. Элеонора, говорим мы, поставила Кончино на углу улицы предместья. Итальянец, притворившись пьяным, отдернул мантилью, в которую закутывалась одна из этих таинственных дам, она закричала, убежала, позвала на помощь, но Кончино ретировался, узнав Грациенну, преданную служанку Габриэль.

Какое открытие! Нечего было сомневаться, что любовь Эсперанса не могла быть обращена к такому низкому предмету. Выберет ли он, самый красивый, самый богатый, самый изысканный из придворных, служанку, чуть не мельничиху! Невозможно. Стало быть, Грациенна привозила письма, или назначала свидания молодому человеку от имени своей госпожи.

Это предположение, как ни было оно правдоподобно, не было принято Элеонорой, которая знала от самого Эсперанса его намерение остаться верным венецианке, которую он любил. Но Эсперанс мог солгать. Он не был так неблагоразумен, чтобы позволить приносить к нему письма женщине, Грациенне, которую так легко было ограбить. Нет, Грациенна бывала в домике предместья не как посланница с записками, которые можно было отнять, она бывала у Эсперанса, для того чтобы заставить думать, что молодой человек принимал женщин и имел любовные интриги. Габриэль, ревнуя к своему любовнику, не позволяла ему других призраков, кроме Грациенны. Эсперанс, для того чтобы успокоить свою любовницу, ничего не требовал более, и деликатность этих двух совершенных созданий становилась самым сильным доказательством, которое их враги могли представить против них.

Как только Элеонора нашла ключ к этим соображениям, ее труд сделался легче. Напрасно люди менее искусные стали бы уверять, что Грациенна была довольно приятна, для того чтобы нравиться часа на два молодому человеку; напрасно стали бы ссылаться на то, что Генрих Четвертый, король, очень любил мельничих, садовниц и миловидных женщин всех сословий: Элеонора знала Эсперанса и не могла ошибиться в его вкусах. Эсперанс должен был любить принцесс, герцогинь и королев. Он, может быть, довольствовался бы маркизой, но уж никак не ниже. Невероятно, чтобы Грациенна пользовалась его расположением. Стало быть, оставалось только отыскать тот решительный час, которого не может избегнуть ни один влюбленный и около которого он кружится самым роковым образом, как бабочки около притягивающего их пламени.

Сторонники политического брака короля с отчаянием видели, как развивалась его любовь к Габриэль. Во главе этих заговорщиков, хотя отдалившись от всякой пошлой интриги, Сюлли не переставал повторять, что маркиза была для Генриха самым опасным из всех обольщений. В самом деде, говорил умный гугенот, короля можно захватить только сердцем. У него слишком много ума, слишком много здравого смысла, слишком много рассудительного эгоизма, для того чтобы не угадать корыстолюбивых расчетов, более или менее прикрытых хитростью любовницы. Но против истинного бескорыстия, против искренней горести, против честной привязанности он бессилен, он подчиняется очарованию, он любит домашнее спокойствие, целомудренную ровность характера доброй женщины. Габриэль, которая не хочет ничего и не требует ничего, которая всегда смеется и никогда не ссорится, эта ужасная совершеннейшая женщина всегда мешает королю жениться. Если только, прибавлял он с гневом, она не заставит его, против своей воли, сделать ее французской королевой.

Эти идеи, переходя от Сюлли к Замету, от Замета к Антрагам возбуждали в них страшную бурю. Элеонора раздувала ее энергически, Анриэтта, мужественная, гордая, не примечала, что сделалась невольницей своего орудия. Элеонора постоянно рассказывала Анриэтте то, что могло возбудить в ней гнев и приводить ее к поступку, за который ответственность итальянка побоялась бы взять на себя. Только бы ее интрига делала шаг вперед, Анриэтта не отступала никогда. Идти вперед — таков был девиз Антрагов. Роль Элеоноры обрисовывалась также ясно, с оттенком чисто итальянским: заставить идти вперед — вот каков был девиз флорентийского союза.

Рассказав эти подробности, последуем за обеими женщинами в сад Замета, по которому они гуляли, срывая там и сям цветы, еще влажные от утренней росы.

Посланный короля, аккуратный как солнечный луч, явился в ту минуту, когда Элеонора рассказывала своей приятельнице об отъезде Эсперанса ночью. Это обстоятельство, рассказанное только как подробность ежедневного надзора, это простое донесение полиции союзников не взволновало Анриэтту, привыкшую слушать, что в такой-то день Эсперанс отправился на охоту, в такой-то пробовал лошадь, в такой-то, наконец, запирался в домике предместья. Приход ла Варенна представлял больший интерес. Анриэтта взяла письмо, чтобы прочесть его, поодаль. При первых словах она вскрикнула от радости. Этот крик подозвал к ней Элеонору. Обе молодые женщины вошли в тенистую аллею, которая скрыла их на минуту от глаз ла Варенна.

— Знаешь, что король предлагает мне, Элеонора?

— Догадываюсь, — сказала лукавая флорентийка, — но все-таки скажите.

— Полдник в Сен-Жермене сегодня вечером.

— О! о! Что скажет граф д’Антраг? Полдник… вечером… Сен-Жермен… вот три ужасные слова для добродетели девушки!

Странная улыбка Анриэтты очень скоро доказала Элеоноре, что ее добродетель способна выдержать такие ничтожные опасности.

— Я знаю, — продолжала итальянка, понимавшая даже молчание, — я знаю, что вы не согласитесь ни на что до падения вашей соперницы. Но все-таки опасность есть. Притом, если маркиза застанет вас с королем?

— Маркиза уехала сегодня рано утром в Монсо.

— Уехала одна? — спросила итальянка.

— Конечно, если король пользуется ее отсутствием, чтобы предложить мне этот полдник.

— Уехала одна! задумчиво повторила Элеонора.

— Я вижу, что очень выгодно, — продолжала Анриэтта, — воспользоваться этим отсутствием, чтобы провести час с королем и сказать ему несколько добрых истин.

— Что правда, — сказала Элеонора задумчиво.

— О чем ты думаешь?

— Об этом отъезде в Монсо.

— Ты думаешь, что это хитрость Габриэль, для того чтобы застать врасплох короля? Маркиза неспособна на подобную мелочь, это хорошо для таких дур, как мы, моя милая, а у маркизы душа великая, как верно говорит месье Эсперанс, у которого душа огромная. Великие души не подстерегают и не шпионят, фи!

— Это правда, маркиза уехала в Монсо не затем, чтобы вас застать врасплох.

— Ты, кажется, бредишь наяву. Куда смотрят так пристально твои большие глаза?

— Они стараются следовать за Сперанцой, который также уехал сегодня утром.

— Эти совершенные любовники захотят встретиться? — с презрением сказала Анриэтта. — Никогда! Это было бы вопреки их совершенству, и они не дадут нам над ними этой победы. Сперанца, как ты говоришь, отправился с любовью подмечать в грязной траве следы какого-нибудь зверя, потом он страстно пройдет пять или шесть лье по лесу, исцарапав себе руки и лицо колючками. Наконец, в пароксизме нежности, он пошлет малую или крупную дробь в какого-нибудь зверя. Вот что сделает Сперанца, идеал любовников, вот что он делает в ту минуту, когда я говорю с тобой. Потом, запыленный, весь в поту, он сядет за стол с этими двумя служаками Крильоном и Понти. Они опорожнят несколько бутылок, и икота очень гармонически смешается со вздохами. Вот какова его любовь!