Геннадий Прашкевич - Брэдбери

• Название: Брэдбери
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014

«Фантасты не предсказывают будущее, они его предотвращают». Эти слова принадлежат большому писателю Рею Дугласу Брэдбери, который всю свою жизнь, создавая светлые или страшные фантастические миры, словно поводырь вел человека стезей Добра, освещая ему дорогу Любовью, постоянно предупреждая об опасностях и тупиках на его нелегком пути.

МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ, 451° ПО ФАРЕНГЕЙТУ, ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ — повести и рассказы американского фантаста знают во всем мире, они переведены на многие языки и неоднократно экранизированы, но по- прежнему вызывают интерес, остаются актуальными, потому что в них есть жизнь, и во многом — это жизнь самого Брэдбери.

Путешествуя по фантастическим мирам своего героя, автор этой книги, известный писатель, поэт и переводчик Геннадий Прашкевич, собрал прекрасную коллекцию ценнейших материалов для написания биографии, которая, несомненно, заинтересует читателя.

[В электронной версии исправлены многочисленные ошибки и опечатки, содержащиеся в бумажной версии, в том числе в биографии и библиографии Брэдбери.]

---

Теперь капитан Ахав живет чувством мщения.

В Белом Ките, искалечившем капитана, концентрируется все мировое зло.

Настигнуть и убить! Обнаружить и загарпунить! Китобойное судно «Пекод» начинает преследование Белого Кита — Моби Дика. Трижды во время этого преследования Моби Дик разбивал деревянные вельботы. На третий день очередной нечеловеческой схватки капитан Ахав все же загарпунил Моби Дика, но и сам запутался в длинном распустившемся лине. Белый Кит потопил корабль, а еще и увлек за собой капитана Ахава — в зеленую океанскую глубину…

«В борьбе со злом у человека нет никаких наставников и помощников».

Этот тезис покорил Рея Брэдбери. Дойдя до слов капитана Ахава: «Эти кажущиеся тихими день и небо, запахи ветра, как будто вырвавшиеся из Аида, где косцы сложили свои косы…», Рей закрыл книгу и произнес:

«Я на крючке!»

16

Повесть «451° по Фаренгейту» вышла в свет 10 октября 1953 года.

Тираж книги в твердой обложке был невелик — 4250 экземпляров; зато в мягкой обложке — сразу четверть миллиона! «Я мог спокойно выйти на пенсию, живя на роялти только от одной этой книги», — удовлетворенно вспоминал Брэдбери.

Повесть стала бестселлером. Ее читали и обыватели, и интеллектуалы.

Все в повести поражало. И ремесло пожарных, и книги, давно ставшие символом отверженности и опасности.

Или вот — Механический пес.

Он вроде бы спит, но в то же время бодрствует.

Он вроде бы жив и в то же время он — как мертвый, в этой своей мягко гудящей, мягко вибрирующей металлической конуре, расположенной в конце темного коридора центральной пожарной станции. Бледный свет неба проникает в конуру сквозь узкое окно, и блики играют на медных, бронзовых и стальных частях странного механического зверя, на гранях рубинового стекла…

Но Механический пес не игрушка.

По первому же сигналу он бросается в погоню за жертвой — на восьми своих ловких, подбитых резиной лапах. Буквально через несколько секунд игра заканчивается. Цыпленок, кошка или крыса, любое животное, в том числе человек, не успев пробежать и нескольких метров, оказываются в лапах беспощадного пса. Четырехдюймовая стальная игла, высунувшись, как жало, из поблескивающей морды, впрыскивает жертве дозу морфия…

Помни об ужасном Механическом псе!

Помни о вечно бодрствующем!

17

Повести «451° по Фаренгейту» выпала честь открыть первый номер знаменитого журнала «Плейбой» («Playboy»), основанного в 1953 году Хью Хефнером, владельцем издательства «Playboy Enterprises».

Журнал сразу пошел нарасхват.

Прежде всего, разумеется, из-за откровенных (все-таки журнал был рассчитан на мужчин) фотографий мировых знаменитостей — Элизабет Тэйлор (1932-2011), Мэрилин Монро (1926-1962), Сильвии Марии Кристель (1952-2012), Кармен Электры, Урсулы Андресс, Нэнси Синатры, Катарины Витт, Шэрон Стоун, многих других секс-бомб и признанных красавиц.

Но сам Хью Хефнер утверждал: «Я никогда не считал “Плейбой” журналом, посвященным исключительно сексу. Для меня “Плейбой” был и остается журналом о настоящей, наполненной событиями жизни, в которой секс является важной, но всего лишь частью. Вообще жизнь здоровее, когда секс не является чем-то запретным. Зачем оглуплять общество?»

Хефнер считал эротику «Плейбоя» всего лишь упаковкой.

И, в общем, не зря. Очень скоро «Плейбой» стал символом успеха.

На страницах нового журнала выступали самые яркие на тот момент личности, иногда совершенно противоположные в своих устремлениях, интересах и симпатиях.

Мартин Лютер Кинг рассуждал о проблемах цветного населения,

Фидель Кастро — о революционных процессах, развивающихся в мире,

Фердинанд Маркос — о возможном пути развития азиатских стран,

Ясир Арафат — об отношениях арабов с Израилем,

американские сенаторы — о вьетнамской войне…

В 1960 году в «Плейбое» напечатал один из своих знаменитых романов о Джеймсе Бонде Ян Флеминг (1908-1964), в 1969 году Владимир Набоков (1899-1977) опубликовал «Аду, или Радости страсти». Постоянно печатались в «Плейбое» нобелевский лауреат Габриэль Гарсиа Маркес, японский писатель Харуки Мураками, Эрнест Хемингуэй, Джозеф Хеллер (1923-1999), Станислав Лем (1921-2006), Курт Воннегут (1922-2007), Стивен Кинг и многие другие…

18

«— Как вы относитесь к сегодняшним журналам?

— Сегодняшние журналы слишком глупы, чтобы их читать, — ответил на вопрос журналиста Брэдбери. — Однако больше всего меня бесит то, что в сегодняшних журналах практически не осталось статей. Я имею в виду статьи в их классическом виде. Когда-то меня восхищали “Forbes” и “Fortune”, но сейчас и их содержание уже не разглядеть из-за рекламы. Три года назад я устроил по этому поводу форменный разнос на съезде ведущих журнальных редакторов и издателей Америки.

— Как это произошло?

— Я взял на съезд, скажем так, некоторые наглядные пособия — нынешние выпуски “Forbes”, “Fortune”, “Good Housekeeping”, “McCall’s”, “Vogue” и “People”. С журналами в руках я поднялся на трибуну и для начала потряс перед собравшимися страницами “Good Housekeeping”. Позвольте мне сказать, прокричал я в зал, в чем тут настоящая проблема! И выкрикнул: а вот в чем! Поищите-ка в этих своих журналах настоящие классические статьи — вы их не найдете! Потом я потряс перед собравшимися журналами “McCall’s” и “Vogue”. И здесь то же самое! Затем взял “Forbes” и “Fortune”. Смотрите, показал я собравшимся в зале, вот здесь на левой полосе начало статьи, вы ее читаете, вы увлеклись, и вдруг справа появляется реклама — на целую полосу. Я демонстративно швырнул журнал с трибуны. Затем показал “People” и спросил: вы что, правда, станете читать весь этот бред? И этот журнал бросил под ноги. Сделал короткую паузу, чтобы люди отошли от шока, и объяснил: журналам нашей страны надо больше думать об образовании. Именно об образовании. Вам же нужны читатели в будущем? Разве это не так? Вы что, собираетесь продолжать полную дебилизацию собственных читателей с помощью такого вот дерьма, которое печатаете? Да через пару лет вы окажетесь с голой задницей! Неужели это вас не пугает? Измените свой продукт! Призываю вас: срочно измените свой продукт и пригласите меня на свой следующий съезд. Именно так я и сказал. Думал, вдруг они как-то почешутся.

— И как? Почесались?

— Да нет. Просто долго хлопали. А потом подошла Кристи, одна из дочерей Хью Хефнера, с поздравлениями. Я и не знал, что “Playboy”, оказывается, тоже был представлен на съезде. А я точно вам говорю, “Playboy” — был и остается одним из лучших журналов в нашей истории, он сделал для читателей столько, сколько не сделало никакое другое издание. Он печатал и печатает лучших мастеров короткого рассказа, в нем печатались интервью буквально с каждым, кто мог что-то важное сказать миру. Ну где еще найдешь такую палитру слога — от священной высокопарности до площадной вульгарности? (Смеется.) Я с самого начала полюбил “Playboy”, потому что только у его сотрудников хватало смелости заявлять, печатая, скажем, мой “Фаренгейт”: “Да плевать, что там скажет нам этот мистер сенатор Маккарти!” И еще одну вещь я вам сейчас скажу. И думаю, что парни, росшие со мной еще в доплейбойскую эпоху, со мной согласятся. Очень жаль, что в нашем далеком отрочестве не было такого журнала, как “Playboy”. Окажись “Playboy” в наших руках, когда нам было по четырнадцать, проблем в стране было бы меньше.

— Вы оттачивали бы по журналу свой писательский слог?

— Ну зачем? (Смеется.) Просто там картинки были замечательные! И больше мне сказать нечего, ну разве что кроме слов о том, что мистер Хью Хефнер — величайший из секс-революционеров!»85

19

Не зря считается игрой
Абстрактного мышленья строй.
Но форму дать и жизнь вложить
В то, что без нас не стало б жить,
Расплавить пламя, лед зажечь
И ветер мрамором облечь,
Унизиться — но презирать,
Прозреть — но точно рассчитать,
Любить — и ненавидеть чувство
Иакова — вступая в бой
Хоть с Богом, хоть с самим собой —
В себе лелеять: вот искусство.86

20

Уничтожение книг…

Уничтожение мировой культуры…

Уничтожение всех основ сложившейся жизни…

Но вопреки многим мнениям повесть «451° по Фаренгейту» написана вовсе не о том, как люди бездумно и бесцельно сжигают свой бесценный опыт, уничтожают ими же накопленные невероятные знания, неповторимые чувства. Эта повесть вовсе не о том, как люди сжигают книги и уничтожают собственную мировую культуру. Нет, повесть Рея Брэдбери написана о том, как люди спасают свой бесценный опыт и свою (мировую) культуру.

«Видите ли, они говорят, что я необщительная… — говорит взбунтовавшемуся пожарному девушка Кларисса Маклеллан. — Странно. Потому что на самом деле я очень общительная. Все зависит от того, что понимать под общением. По-моему, общаться с людьми — значит болтать вот как мы с вами. — Она подбросила на ладони несколько каштанов, которые нашла под деревом в саду. — Или разговаривать о том, как удивительно устроен мир. Я люблю бывать с людьми. Но собрать всех в кучу и не давать никому слова сказать — какое же это общение? Урок по телевизору, урок баскетбола, бейсбола или бега, потом урок истории — что-то переписываем, или урок рисования — что-то перерисовываем, потом опять спорт. Знаете, мы в школе никогда не задаем вопросов. По крайней мере большинство. Сидим и молчим, а нас бомбардируют ответами — трах, трах, трах, — а потом еще сидим часа четыре и смотрим какой-нибудь учебный фильм. Где же тут общение?.. К концу дня мы так устаем, что только и можем либо завалиться спать, либо пойти в парк развлечений — задевать гуляющих, или бить стекла в специальном павильоне для битья стекол, или большим стальным мячом сшибать автомашины в тире для крушений. Или сесть в автомобиль и мчаться по улицам — есть, знаете, такая игра: кто ближе всех проскочит мимо фонарного столба или мимо другой машины… Вы заметили, как теперь люди беспощадны друг к другу?»87